Пуля для депутата - Алексей Рыбин

Гриб полностью потерял ориентацию в пространстве… И в этот момент «Жигули» ударились в бок развернутого взрывом «шестисотого» как раз с той стороны, где располагался Боровиков. Парень, сидевший за рулем «девятки», не был пристегнут и вылетел вперед, пробив головой и плечами лобовое стекло «девятки». Его забросило под колеса загоревшегося «Мерседеса», которые, по счастью, уже замерли.

В этой страшной аварии пострадал еще один человек — велосипедист, ехавший прямо рядом с тротуаром, вроде бы в зоне абсолютной безопасности, был внезапно отброшен взрывной волной в сторону и, ударившись головой о фонарный столб, потерял сознание.

Журналист, авторитеты и шпана

Юрий Анисимов иногда думал: чем бы ему пришлось заниматься, родись он на двадцать или даже десять лет раньше?

«Повезло, — качал головой Анисимов. — Повезло, что я попал в такое время».

Он трезво оценивал свои деловые и творческие способности и понимал: пришлась бы его зрелость на времена, как теперь говорят, застоя, вряд ли он бы смог так развернуться. Работать в обыкновенной, приличной до тошноты и скучной до судорог советской газете он бы не смог никогда.

Зато сейчас… Сейчас Анисимов был, что называется, на коне. Еще в самом начале перестройки он быстро разобрался, что за всеми красивыми разговорами о свободе слова, о культурной революции, о росте самосознания нации и о доступности информации стоит обычная тяга обывателя к тому, что принято именовать «клубничкой».

На него косились, коллеги шептались за спиной, некоторые газеты, еще не изжившие в себе страх и советское ханжество, просто гнали Анисимова взашей за его скандальные репортажи, все-таки надеясь прививать, так сказать, культуру. (Он посмеивался: «Нести культурку!») Но газеты эти одна за другой начали либо разоряться и гибнуть в нищете и озлобленности (каждого сотрудника на всех остальных), либо «менять линию», принимая сначала со скрежетом зубовным, а потом — цинично-спокойно (ведь человек ко всему привыкает, верно?), новые правила игры: работать сообразно тем вкусам, которые не уставало демонстрировать на каждом шагу население «самой читающей страны в мире».

Но в тот момент, когда «солидные» издания спохватились и начали «перестраиваться», понимая, что по-другому стремительное падение тиражей не остановить, и никаких рекламодателей, а значит, и денег на зарплату сотрудникам, на бумагу, на типографские услуги не видать как своих ушей, Анисимов был уже неуправляем.

То есть он стал материально независим — от редакторских пожеланий, от внутренней цензуры пафосных питерских газет и журналов, от их брезгливости к скандальным репортажам и осторожности в публикациях непроверенных фактов.

Анисимов уже тогда потрясал основы осторожной и чопорной «бывшей ленинградской» периодической печати в новых, сверкающих финской глянцевой бумагой изданиях, не брезгующих ни порнографией, ни любого оттенка желтизны слухами, ни прочими сомнительными материалами.

Его фамилия очень быстро сделалась гарантией стабильности тиражей. А через некоторое время слава скандального журналиста открыла ему дорогу на телевидение, и теперь он сам назначал себе гонорары в тех изданиях, которые сам же и выбирал для своих публикаций.

У него появилось несколько собственных газет, в чьих редколлегиях Анисимов тоже не числился. Зачем? Ведь он фактически являлся их хозяином.

Он мог бы открыть еще десяток газет, и все бы они продавались, принося прибыль. Но в какой-то момент ему стало скучно этим заниматься: деньги шли исправно, и ему, в принципе, их хватало, поскольку просто не оставалось времени на то, чтобы их тратить.

— Что нужно для того, чтобы газета продавалась? — спрашивал он знакомых, подвыпив на какой-нибудь презентации или на очередном юбилее.

— Что?! — спрашивали в один голос знакомые, обуреваемые жаждой наживы и вместе с тем не обладающие такой пробивной силой, какой владел Анисимов, не избалованные благосклонностью удачи, как он.

— На первой полосе — голая баба, в серединке — анекдоты, в конце — кроссворд. Все! Гарантия! Тираж пойдет. Ну, в метро надо денег сунуть, в «Союзпечать» сунуть, в «Экспресс», в «Курьер», распространителям — и все!

— Туда сунуть, сюда сунуть — так без штанов останешься… — качали головами сомневающиеся знакомые.

«А вы и так без штанов, — думал Анисимов и молча пожимал плечами. — «Он им бесплатный совет дает, за который, будь они поумнее, ухватились бы, да еще потом отблагодарили бы Анисимова по-товарищески, а они кочевряжатся! Дудаки, совки и раздолбай…»

Но не только деньги интересовали Анисимова. Деньги уже давно были для него лишь цифрой. Он вступил в ту полосу личной экономической свободы, когда можно спокойно не думать о завтрашнем дне, и не спешил переходить к следующему этапу — этапу настоящего богатства, отлично понимая, что такое богатство как раз и обяжет его думать о дне завтрашнем. И не о дне даже, а о грядущем часе и минуте. Вот тогда его относительно свободная жизнь, когда он вроде бы сам себе хозяин, кончится на этом навсегда.

Анисимов знал очень многих действительно богатых людей, иногда им завидовал… Но большей частью — нет. Он не испытывал нужды: когда ему нужны были деньги и не хватало наличности, его легко кредитовали многочисленные знакомые, приятели, товарищи — друзей он не заводил, вернее, они сами как-то не заводились. Слишком уж Анисимов стремился быть «вещью в себе», не подпуская близко никого, даже самых милых дам и самых нужных деловых знакомых.

Основным же препятствием, которое не давало ему войти в клан богатых, в общество пресловутых «новых русских» (так называли богатых в народе — сам Анисимов морщился от этого выражения, считая его некорректным и глупым), сильнейшим тормозом для его финансовой карьеры было собственное неуёмное любопытство.

Он, наверное, мог все-таки считаться по-настоящему талантливым и профессиональным журналистом. Новости интересовали его больше определенной суммы денег, получаемых в течение дня из разных источников. Сумма эта росла год от года, а вот возможность опубликовать хорошую новость, рассказать о хорошем скандале первым, в журнале, газете, да еще в собственной, или в телепередаче — эта возможность приносила радости неизмеримо больше, чем разглядывание нескольких кредитных карточек, которыми Анисимов постепенно обзавелся.

Наиболее интересовавшей Анисимова областью жизни было все, относящееся к криминалу. Он видел ясно как божий день: самые значимые для страны вообще и для каждого отдельного человека в частности события так или иначе связаны с криминалом. Изучая различные читательские рейтинги, результаты опросов, читая письма, приходящие в газеты, к которым он имел какое-либо отношение, Анисимов давным-давно уяснил, что криминал в России касается напрямую всех и каждого — и не интересовать граждан просто не может. А значит, и покупать они будут в первую очередь те газеты, которые наиболее полно осветят эту сферу их жизнедеятельности.

В конце концов, когда газет ему уже показалось мало, Анисимов создал центр журналистских расследований, назвав его «Независимым агентством».

Собственно, этот центр весь состоял из него самого. Благодаря огромному количеству личных знакомств Олег Евгеньевич Анисимов широко использовал в качестве информаторов служащих многочисленных частных охранных предприятий, платя им за услуги рекламой. Этот инструмент заработка Анисимов вообще считал для себя главным. Он знал о рекламном законодательстве все — изучал этот предмет очень внимательно и пользовался тысячами лазеек в положениях о рекламной деятельности. Ему удавалось благополучно уходить от налогов и проводить совершенно свободно как скрытую, так и явную рекламу тех предприятий, в услугах которых журналист нуждался.

Иногда бывали периоды, когда казалось, что все его газеты работают себе в убыток. Но деньги вдруг откуда-то снова появлялись, и относительное финансовое благополучие, к которому привыкли непритязательные питерские журналисты и редакторы, трудившиеся в печатных органах Анисимова, восстанавливалось. Все успокаивалось, возвращаясь на круги своя.

Громкое имя «Независимого агентства» тоже работало на имидж Анисимова. Теперь он стал фигурой еще большего масштаба: его можно было видеть и в мэрии, на заседаниях законодательного собрания, куда не допускалась пресса; он был лично знаком с мэром, и, хотя тот его слишком близко к себе не подпускал, журналист мог козырнуть при случае именем-отчеством градоначальника — мол, позвоню, посоветуюсь, как там и что. Это действовало, если не на всех, то на многих.

Ну и, конечно же, не только пафосная сторона имела здесь место: Олег Евгеньевич на самом деле серьезно интересовался криминальной стороной жизни Питера и раскапывал порой удивительные факты, будоражившие умы читателей на протяжении порой целой недели, а то и двух, вызывавшие шквал телефонных звонков в редакцию одной из газет, где Анисимов устроил штаб-квартиру «Независимого агентства журналистских расследований».