Третья концепция равновесия - Ярослав Веров

Э. К.: Позвольте, уважаемые. Я так сказать, сделаю пару замечаний по ходу прений. Каждая из озвученных экспертных концепций обладает несомненной убедительностью, чего я никак не могу отрицать. Но с одной стороны — чисто статистическая закономерность без выявления причинностных связей, с другой — недвусмысленное указание на отсутствие таковых. Какой вывод напрашивается?

Г. К.: Я, кажется, уже чувствую.

Э. К.: Естественно. Выводы, следуемые из обеих концепций, ложны вне зависимости от истинности самих концепций. А это однозначно говорит о том, что и концепции также ложны. Поэтому, у нас складывается следующая ситуация. На вопрос — могли ли Обвиняемые совершить Воздействие — следует однозначный ответ — неизвестно.

Г. К.: Молчал бы уж, Галактики ради.

Э. К.: Я тут не ради Галактики, а ради Истины, как бы неравновесна она ни была!

Г. К.: Я вижу, остается обойтись без экспертов.

Э. Н.: Позвольте, я подаю протест! На ваше же имя! Вы еще не рассмотрели такой вопрос: связана ли массовая трансверсия Окраснения с причино-временными сдвигами во всей Галактике?

Г. К.: Хорошо, даю вам на это две доли…»

«…Э. К.: Таким образом, мы видим, что обе концепции не выдерживают никакой критики. (Обращается к Главе Консилиума) С вашего позволения я пока повременю с заключительной речью от Экспертизы.

Г. К.: Да уж будь любезен. Времени до следующего оборота тебе хватит?

Э. К. (трижды хмыкнув): Постараюсь, хотя…

Г. К.: Тогда переходим к опросу Обвиняемых.

Нападатель Управления: Согласно Установленной Форме предлагаю Обвиняемым добровольно сознаться в совершении своих преступных Воздействий, и на том закончим прения!

Обвиняемый Лукреций: Ах ты люпус, разгрызи тебя надвое Сумс!

Н. У.: Жаль. Поведайте, Обвиняемый, что именно вы помните относительно событий инкриминируемой ночи?

О. Л.: Мужики, я что скажу. Как на духу. Чистосердечно признаюсь. (Гул на трибунах) Я, хлопцы, каюсь, грешен. Люблю на рабочем месте и в рабочее время (характерный жест Обвиняемого). Хотя чего каяться-то? Кто у нас в Секторе не закладывает? Вот разве Фомич. А Спонсор, так тот вообще.

(Трибуны одобрительно покашливают.)

Н. У: Ты Спонсора б не трогал-то. Тебе ж хуже.

О. Л.: Так что готов понести заслуженное дисциплинарное взыскание в виде увольнения из рядов Соратников. Где подпись-то ставить?

Общественный Нападатель: Ты лучше скажи — Голубые Гиганты твоих конечностей дело? Твоих с этим хмуроиком, что у тебя за спиной? И к тому вопрос имеется, как его там? Ну не важно. Как это вы так размножились, все никак в толк не возьму. Ты, кажись, самый у них умный, у Обвиняемых, я имею в виду, так ты и поясни.

О. Л.: Я ж говорю. Я пьяный спал. В Техничке. А Гиганты ваши мне до одного места. А потом хлопцы из группы захвата меня задрапировали. Вон у того, у Айны-Какайны спросите. Он видел. А больше ничего и не было.

Н. У: Запираемся, значит, (к Фомичу) А вы что имеете сказать?

(Обвиняемый Фомич хранит молчание. Неодобрительный гул трибун.)

Н. У: Очень содержательная речь. Обвиняемый Лукреций, а позвольте полюбопытствовать, что это свидетели докладывали по существу находившегося в ваших конечностях, там, на Пунктах Управления. Что-то это с известными механизмами уж больно неотождествимо.

О. Л.: Я ж говорю, не было меня там. Но если вы об инструменте, так это только Локальный Пространственный Тормоз, больше нечему.

(Тишина на трибунах. Слышна реплика Эксперта от Защищения: „Вот идиот“.)

О. Н.: А эта хреновина что, как-то отягощает?

Н. У: Именно! Вот он, кончик той самой веревочки. И без экспертов разобрались. Юридическая психология, это я вам доложу… Да, так что мы теперь имеем? Не могли бы вы, Обвиняемый Лукреций, прояснить принцип действия этого самого Локального Пространственного Тормоза?

О. Л.: Прояснить? А чего там, пожалуйста…»

«…Нападатель Управления: Достойный Триумвират, уважаемые слушатели и наблюдатели, позвольте мне обобщить.

Г. К.: Как я понимаю, Официальное Заключение?

Н. У: Оно самое.

Г. К.: Обобщайте.

Н. У: Спасибо. Итак, рассмотрев вопрос, внимательно изучив свидетельские показания, показания обвиняемых, а также результаты экспертизы…

Э. К.: Позвольте, моего заключения еще не было.

Н. У:…категорически заявляю. Обвиняемые безусловно виновны. И виновны по всем пуктам обвинения, как-то: злоупотребление служебным положением; предательство дела Равновесия; необратимое макроскопическое вмешательство в Величайший Второй Закон; и так далее. Не буду утомлять Триумвират. Всего этого вполне достаточно для распыла Обвиняемых.

Г. К.: Общественному Нападателю есть что добавить?

О. Н.: А как же! Насчет пьянства в Секторе — так это клевета. Попрошу включить в пункты Обвинения. Да-да, мы будем их судить за клевету! И за их моральный облик! Вон тот хмуроик, молчальник, все молчит, не уважает! А мы что ж, мы чужды насилия. Не уважает и не надо. Я не в обиде. Было б на кого. Вот. И из всего мною сказанного следует, что оба Обвиняемых достойны распыла со всеми вытекающими из этого последствиями!

Г. К.: А что скажет Достойнейшее Защищение?

Защититель от Фомича: Достойный Триумвират! Я не стану оспаривать умопостроения уважаемого Нападения. Они слеплены из свидетельских показаниях сомнительного, заметим, достоинства, как это хорошо показал Эксперт (изгиб в сторону Эксперта Ооноора Опайяканайяяла). Но с каких это пор в расчет принимаются какие-то там показания, пускай даже и безупречного свойства, когда имеются несомненные доказательства присутствия Обвиняемых не где-то там в звездных далях, да еще во множественном числе, а на своем трудовом посту, пусть даже и в нерабочее время, что, заметим, только делает им честь. И то обстоятельство, что показания Приборов Локализации в Снуте с юридической точки зрения безусловно и неопровержимо указывают на присутствие моего подопечного в Тускале Управления, доказывая тем самым невозможность нахождения в каком-либо ином месте, что бы нам тут ни талдычило Нападение о размножениях, полностью его оправдывает. Требую освобождения Обвиняемого Фомича из под Стражи в зале Консилиума!

О. Л.: А я?

З. Ф.: От защищения не надо было отказываться. Впрочем, я присовокупляю и вас, Обвиняемый Лукреций, согласно юридического принципа непрерывности обвинения, влекущего за собой общую процессуальную непрерывность.

Г. К.: Ну, что ж. (обращаясь к помощникам) Я, думаю, нам пора посовещаться, как полагаете? (помощники согласно перемигиваются)…»

Этим утром, утром последнего оборота заседаний Консилиума, Ооноор Опайяканайяял пребывал в необычном, необузданно приподнятом расположении духа. Не будет преувеличением сказать, что Ооноор Опайяканайяял ликовал.

— Неопровержимо! — восклицал он, курсируя между окном и впускателем своего огромного кабинета, обставленного, впрочем, весьма аскетически. — Ведь неопровержимо же! Без сомнений! Конгениально, неравновесность меня дери! Тысячу клюпов вам в гляделки, не будь я Ооноор Опайяканайяял!

Это могло означать лишь одно — речь шла ни много ни мало как о материализации смысла жизни. Об этом пели птицы в саду, возвещал необычайно чистый и прочный восход светила, мягкое шелестение теплого ветерка жизнеутверждающе сообщало — наконец-то. Да, наконец, удалось все то самое — удалось создать теорию, неопровержимость которой ему же и удалось доказать.

О том же, что ее способен не то что опровергнуть, но даже хотя бы постичь кто-либо еще, не могло быть и речи. Тень кромешной безнадежности накрыла мирно отдыхающий Консилиум.

«Четвертый оборот заседаний.

Г. К.: Вот что мы имеем. Пора бы конечно переходить к Окончательному Решению Триумвирата, но протокол понуждает нас выслушать официальное мнение Эксперта Консилиума. А посему, уважаемый, извольте проследовать на подиум.

Э. К.: (долго осматривает трибуны, ложу Триумвирата, отсек Обвиняемых; чему-то радуется) Достойнейший Триумвират, господа эксперты, нападатели, защитители и, разумеется, обвиняемые, выношу на ваш суд следующее Официальное Заключение. Имею честь сообщить о выдающемся событии, случившемся буквально в эту треть. Этим событием открывается новая эпоха в истории науки, и я бы позволил себе утверждать, Галактики. Я снова возвращаюсь в большую науку! Да и пора. (по трибунам прокатывается изумленный скрип; голос с места: „А как же неопровержимость опровергнутого?“) Пройденный этап, дорогие мои. Отныне все будет по-иному. Перед нами распахнутся ослепительные…

Г. К.: Это и есть ваше Официальное Заключение?

Э. К.: Перебиваете? Ну что ж. Такова участь творца. Тогда перейдем к нашим пыгнам. На ваших глазах я применю новый, только что разработанный мною метод для прояснения конкретной ситуации в которой мы торчим как клюпы на болоте вот уже четвертый оборот.