Последний поцелуй на ночь - Джена Шоуолтер

Кости его лица казались слишком крупными, но в целом оно не плохо смотрелось, открыто и мужественно. Взгляд иного казался таким же суровым как и у Однажды в начале его недолгой жизни.

Внезапная тоска пронзила ее сердце.

Губы иного двигались, и Вика догадалась, что пропустила то, что он говорил. Не желая раскрыть свой секрет, она просто промолчала. Люди часто повторяли то, что говорили, избавляя девушку от необходимости переспрашивать.

— На что ты так уставилась, женщина? — Наконец-то спросил новичок.

— Я смотрю на тебя. Разве не видно?

Иной схватился за решетку, костяшки его пальцев побелели. Слова НПРИ ЭЛИЗАБЕТ и ДЖЕЙКОБ были запечатлены на его руках.

Элизабет и Джейкоб — Вика поняла, что это имена, и задалась вопросом, что эти люди для него значат. Но НПРИ.

— Женщина!

Пульс пустился в дикий и не контролируемый танец.

— Вот, — сказала Вика и достала плитку шоколада, которыми были наполнены карманы джинсов, чтобы насладится позже. — Возьми. Это тебе.

Она бросила шоколад, но иной не шелохнулся. Даже не взглянул, куда упала сладость.

— Если ты не съешь его сейчас, то шоколад растает, и тебе придётся слизывать его языком. Это может быть неудобно, поверь мне. Но шоколад хорош в любом виде, так что тебе решать, как ты будешь ли…

Губы иного снова задвигались. Такие сочные, розовые губы.

— …я задал тебе вопрос, женщина.

Притворяясь беспечной, Вика откинула волосы за плечо.

— Спроси снова, — произнесла она. Ни один из пленников не догадывался о ее слабости, и Вика никогда не признается в ней. Столь же отчаянно, как они обвиняли ее в своем заключении, иные используют физический недостаток Вики против нее. — Я отвлеклась.

— Ладно. Ты хочешь умереть?

— Отлично, — ответила девушка самым равнодушным тоном, каким могла. — Ты уже восьмой с подобной угрозой за сегодня. Так что встань в очередь, парень.

— Значит, ты хочешь умереть, — сказал новичок, медленно кивая. — Иначе ты освободила бы меня.

— Давай я расскажу тебе, как сложится наш разговор дальше, да? Если я не освобожу тебя в этот момент, ты все равно сбежишь. Ты будешь тем, кто убьет меня. Ты сделаешь мне больно. И я пожалею о том дне, когда родилась. Конец. Так что… ты съешь это? — Нахмурившись, Вика покачала головой. — Я имею виду, ты съешь шоколад сейчас, да?

Не сводя с нее глаз, мужчина схватил шоколад, развернул фольгу и разбил его о прутья клетки… в крошку… мелкую крошку, часть которой угодила прямо в грязь.

Стон разочарования вырвался из Вики. Да, у нее еще много шоколадок в трейлере, которые давал ей отец, в знак якобы своей «любви». Но это не отменяло того, что иной только что уничтожил нечто заработанное ею, собственной кровью, потом и слезами.

— Дело твое. — Произнесла Вика, стараясь казаться беспечной.

— Ты понятия не имеешь, какому разрушению подвергаешь свой цирк, маленькая девочка.

Маленькая девочка. Джекис часто называл ее так. «Моя красивая маленькая девочка. Моя самая дорогая маленькая девочка.»

Вика гордо вздернула подбородок.

— Не смей называть меня так. И не я привезла тебя сюда.

Вздернутая бровь придала вызов выражению его лица.

— Это не имеет значения. Ты виновна в соучастии.

— Не виновна.

— Виновна.

— Нет! — разозлилась Вика, топнув ногой.

Веки иного опасно прищурились.

— Мы не дети. Отпусти меня.

— Нет. — Ответила Вика, даже не моргнув глазом.

— Очень хорошо. Как я уже сказал, ты умрешь вместе с остальными.

— Бла, бла, бла. Это я уже слышала. — Колебания слева от нее заставило Вику обернуться.

— Убей ее, убей ее, — подначивал Радуга, аж подпрыгивая в своей клетке.

С правой стороны от себя Вика ощутила колебание воздуха, и вновь обратила внимание на новенького, ей было все равно, как его звали. Он решил воспользоваться ее отвлечением в своих интересах. Просунул руку через прутья и, извиваясь всем телом, пытался дотянуться до Вики.

Она отшатнулась назад, чтобы он не мог дотянуться. От расстройства иной щелкнул зубами, и боже милосердный, на ее глазах они выросли еще длиннее, чем прежде! Его черты вновь исказились гневом.

Вздрогнув, Вика рявкнула:

— Я пыталась сделать приятнее твой день, а ты решил убить меня за это? Может ты действительно заслужил то, чтобы оказаться в этой клетке? — И ушла, чтобы закончить работу.

Глава 6

Все испытывайте, хорошего держитесь.

Соло смотрел как девушка, которую пленники звали Вика, а владелец цирка назвал «мое сердце» — обездвиживала и купала остальных иных.

Она все еще трудилась над последней пленницей — Кортэз, оставив только его.

Прикосновения девушки были осторожными и нежными, и Соло очень хотел узнать, будет ли Вика относиться к нему с таким же уважением, учитывая все его угрозы.

Соло презирал любопытство. Это ни капельки не должно было его заботить.

И мысль, что девушка накачает его транквилизаторами как медведя, чтобы искупать, была унизительной. Кроме того, если он проспит все это время, отвратительное любопытство никогда не будет удовлетворено.

И, тем не менее, Соло все еще нравилась идея, что руки девушки прикоснутся к нему.

Тупица. Ему нужно быть умнее, чтобы заинтересовать Вику.

Соло совершил уже две серьезные ошибки. Первая? Влечение. Мужчины забывали свою цель, когда они жаждали женщину. Вторая? Он жалел ее.

Потому что Вика была красивой человеческой девушкой с внешностью ангела, если бы не синяк размером с кулак на ее лице. Размером с кулак Джекиса, если быть точным.

Соло пришел к выводу, что Джекис заставлял Вику работать на него, и как только пленник сможет убедить девушку поверить ему, то они сбегут вместе.

С Викой — его женщиной, если верить словам Икса. Соло действительно думал, что у него будет шанс убедить девушку. Если ее избивают, то она жаждет своего рода защиты.

Любой защиты, даже от монстра. Соло поклялся оберегать ее. Но, когда он предложил Вике помощь, она не потрудилась ответить.

После этого, расстройство стало расти внутри него и превратилось в смертельную угрозу. Вместо того чтобы спрятаться, как сделала бы любая подвергающаяся насилию женщина, Вика дразнила его своим пренебрежением.

Именно тогда правда глубоко засела в нем: девушка была холодна и жестока, без сердца, и Соло должен будет убить ее со всеми остальными.