Машина памяти - Алексей Олин

Настроен Страчунский на критический лад:

— Здорово.

— Привет.

— Читал я давеча тебя…

— Ну и чего?

— Да полная лажа. Херню ты написал, улавливаешь, херню! Ты только не обижайся. Правду тебе только я скажу…

И как-то сразу начал говорить мне правду.

Я слушал, кивал и пил отвратительно теплое пиво.

А какой смысл с ним спорить? Смысла нет.

Народ рассаживался. Я пил, время бежало вперед… или назад?

— Кто не пьет, тот вонючка!

Парень по имени Петя (белая футболка с аршинным лейблом «D&G», драные джинсы) — конферансье. Представляет гостей из ближнего и дальнего зарубежья, рассказывает занимательные истории, объявляет номера. Вспышки камер бьют по глазам. Я уже посмотрел сценку про знаменитую телеведущую, которая берет интервью у дальнобойщика, сценку про футбол и про придурка в «Макдоналдсе». Совсем не смеялся. Может, у меня ненормальное чувство юмора?

Страчунский ушел блевать.

— Как здорово, что мы сегодня все тут собрались. Творческие, креативные люди! Отдыхайте, пейте, расслабляйтесь! Помните: это party в стиле Ecce Homo! И следующими на этой сцене…

В переводе с латыни «экцэ хомо» значит «вот человек!» С этими словами Понтий Пилат выводил увенчанного терновым венцом Христа к иудеям, требующим его казни.

«DTD» не употребляют алкоголь до выступления. Из-за этого беседа продвигается туго. В составе группы: басист, клавишник, флейтист, вокалист и африканец Тай, умеющий играть на джамбо и делать бит-бокс. Джамбо — народный африканский (?) инструмент из рода бонгов. Бит-бокс — это когда при помощи рта и микрофона имитируешь барабаны. Все, кроме Тая, скрываются за сценой.

Я уговариваю африканца хлопнуть стопку водки.

Хлопнув, он разрешает мне постучать в евонное джамбо.

— Тай, — ору я. — Эй, Тай! Ты про Иисуса Христа что-нибудь слышал?

Он кивает.

— А ты знаешь, что показал генетический анализ?

Он отрицательно мотает головой.

— Генетический анализ крови с плащаницы показал, что Иисус был худощавый, метр восемьдесят два и довольно приятной наружности! Он был хороший человек, понимаешь, выше тебя и меня! И его никто не понимал! Это не ваше сраное вуду!

— Та, та!

— Я с девушкой поссорился, Тай!

Он проворно вскакивает со своего места и, схватив джамбо, убегает за сцену. Кажется, я его заколебал.

На бордовом покрытии около сцены танцуют брейк-данс. Ноги танцоров почти задевают лица сидящих на полу людей.

— Поаплодируем команде «Фристайл»! У нас перерыв! Дансинг, дансинг! — Петя крутится волчком и говорит без остановки.

Девочки в стрекозиных очках выходят к сцене, топчутся вместе с мальчиками, которые в ремнях с большими пряжками. Наклоняются друг к другу, что-то говорят на ухо, загадочно улыбаются, снова топчутся.

Ко мне обращается незнакомец в черном пиджаке. Похожий на столетнего ворона-наркомана. Ему, видно, тоже охота поп…ть.

— Как ты относишься к грибам?

— Каким грибам? Я к ним не отношусь…

— Ну, к этим грибам… псилоцибам… хотел бы?

— Где ты их возьмешь? Псилоцибы едят свежими, а щас — весна. Их нигде нет! — говорю я, обводя указательным пальцем зеленые квадратики на скатерти.

— У меня есть.

— Откуда?

— Приятель специально выращивает. Ты будешь или не будешь?

— Извини, я не кредитоспособен.

Вывернув карманы, нахожу мятую сторублевку.

— Это все. На обратную дорогу.

— К черту обратную дорогу. Купи два пива. А грибов я тебе дам безвозмездно, то есть даром!

— Почему?

— Одному в тот мир нельзя, — многозначительно говорит незнакомец. — А ты вызываешь доверие…

— Ага.

Я пробираюсь к стойке.

Мне рассказывали про чувака, который умял штук сорок псилоцибов и отправился на городскую свалку. На свалке он отрыл треснутый унитаз, выволок его на проезжую часть, снял штаны и решил облегчиться… Еще вспоминаю одиннадцатилетнего мальчика, умершего по осени в больнице. Отравление пантерными мухоморами. Помните, они растут за заводом по производству шоколадок: обычные и пантерные. Он съел десяток грибов. Мальчик был отличником, у него на книжной полке стоял роман Пелевина: Generation «П». Он вздумал расширить сознание…

— Два пива.

Зажав в каждой руке по бутылке, возвращаюсь к этому Ворону. Вообще-то, алкоголь лучше не мешать с галлюциногенами.

— Плевать, давай!

— На что плевать? — спрашивает он.

— Да на все.

Он ныряет под стол, извлекает из сумки газетный сверток. От серых грибков во рту вкус земли. Я принимаю двадцать штук. Особенных мировых изменений не происходит.

— Подожди, скоро начнется.

— Ты сам-то кто?

— Я? — Ворон всплескивает руками. — Я — композитор!

— Прикольно.

— А ты в переселение душ веришь, союзник? Я открою тебе тайну. В прошлой инкарнации я был Грибоедовым!

— Да ты что! Очень интересно!

— Он был писателем, — уточняет нарик.

— Горе от ума.

— О, я вижу, что не ошибся в выборе союзника! — Ворон повторно ныряет под стол. — Я протащил сюда пузырек портвейна! — он выдирает пробку. — Вещь!

Словесный понос грибоеда прерывается зычным голосом клоуна Пети.

— Группа «DTD»! Оптимальная доза на этот замечательный вечер…

Ребята проверяют микрофоны:

— Раз-два, всем слышно? — спрашивает вокалист по прозвищу Мэд.

— Да-а-а!

— Пока мы готовимся, Тай исполнит для вас фантазию, посвященную женскому общежитию…

Тай издает в микрофон неприличные стоны, комбинируя их с каким-то поршневым ритмом. Всхлипы. Стоны. Поршни. Всхлипы…

Публика в восторге от фантазии. Аплодирует. Африканец раскланивается.

— Мы готовы. Вам — песняк! — Мэд набрасывает капюшон толстовки.

Вступают Тай и бас. Присоединяются клавиши. Флейта проводит мелодичную вставку. Мэд читает:

Улица змея — ужалить готова,Кто-то сорвался, у него был повод.Кого-то вырвало внутренним миром —Пир во время чумы, дышишь телеэфиром!Плотина лезвий на твоих дорогах,Дураков мало, зато умных много!Какие новости? Опять война?Бьет в висок кастетом весна…Голоса снаружи — отголоски ада,И голоса внутри — она слышать их рада!Мне, разрывая на части легкие,Харкать с кровью слова из глотки!

Ворон-грибоед прислушивается.

— Неплохо.

— Да полная лажа! — неожиданно встревает Страчунский.

Проблевался…

— Не согласен, — волнуется Ворон-грибоед. — Категорически не согласен.

— Я тебе щас в морду дам! — говорит Страчунский, поправляя очки. — Кит, я думаю, не организовать ли нам рок-н-ролльную газету?

Я молчу. От него плохо пахнет.

— Ты бы туда писал. Но гонораров больших не жди… тут идея важна…

— Идея важна, — поддакивает грибоед. — Чрез-вы-чай-но!

— Завороти… — тут Дениска содрогается, его лицо искажает гримаса ужаса. — Я сейчас… спазмы…

— Сам ты Элтон Джон! — бросает ему вслед Ворон-грибоед. — Кем ты в прошлой жизни был? Небось, кисейной барышней! Эх, молодежь… приглядишься к девушке, а она — парень! Или наоборот. Думаешь парень, а это — баба! Пить не умеют! Да, союзник?

Жили бы лучше, но нищенство дорого,Ветер свистит на могиле города.И когда тебе скажут: ты свободен,То на самом деле — смертельно болен!Любого из нас хоть кто-то, но предал —Так кого ты винишь во всех своих бедах?Считаешь дни в ожидании смерти,Хранишь мечты в запечатанном конверте!И боишься того, чего в принципе нет —Открой глаза, там всего лишь свет…Я слишком устал, надоела игра,И у неба в глазах — пустота!

Меня что-то беспокоит. Что-то задело край сознания.

— Повтори, что ты сказал?

— Пить не умеют, я сказал!

— До того…

— Думаешь парень, а это — баба. Что с тобой, союзник?

Мэйнстрим впадает в океан отстоя!Если есть счастье, то что это такое?Эй, никогда не сдавайся без боя,Если твои слова чего-то стоят!

Мне хочется спросить у автора этого текста: что ты тут делаешь, если ты такой умный?

— Что ты тут делаешь?

И отвечаю сам себе:

— Не знаю.

— Ты все понял?

— Понял.

— Тогда что ТЫ ТУТ ДЕЛАЕШЬ? ПОЧЕМУ ТЫ ВСЕ ЕЩЕ ЗДЕСЬ?!!

Ворон-грибоед взмахивает крыльями. Они в красных точках.

— Соооюююзззнииик!

Моя голова забита ватой. Никакой статьи про «золотую» молодежь не будет.

Мне кажется, что стол — это рояль. А рядом сидит слепой черт-пианист, вместо глаз — пробки от «Туборга», он долбит по клавишам.

Он поворачивается ко мне. Пивные пробки выпадают из глазниц.