Исход (СИ) - Виктория Гетто

…Как ни странно, возле выхода из командирского кунга меня встречает жена. Причём, довольно спокойная на вид. Привычно ворчит:

— Ты чего так долго? Ирина давно уже отдыхает, а ты…

— Ну так я же не просто переселенец, а оттуда…

Показываю пальцем вверх. Она едва заметно улыбается, толкает меня в спину:

— Пошли уж. Голодный, наверное.

Машу рукой:

— Не очень. Перехватили по мелочам.

— Тогда пошли, тебе выспаться нужно. Завтра опять встанешь ни свет, ни заря?

Вздыхаю:

— Пожалуй, выходных долго не будет… Пока обустроимся, пока всё наладится…

Она умолкает, идя чуть впереди. Потом замедляет свои шаги, дожидается, пока я поравняюсь с ней, берёт меня за локоть, чуть слышно спрашивает:

— Ты уверен?

Прекрасно понимаю, что она хочет знать. Но откуда я возьму верный ответ?

— Знаешь, хуже, чем на Земле не будет. Это точно. По крайней мере, сама видела — врачи лечат, а не калечат. Взятки не требуют. Кормят нормально. Крыша над головой скоро будет. Завтра с утра начинаем строительство. А послезавтра решим с сельским хозяйством. Или опять же завтра, но после обеда.

— Это почему?

— Сначала надо местность разведать. Мы ночью погоняли роботов, но что в темноте увидишь? Поэтому и оружие всем раздали. Пока не обживёмся.

— Местные… Они злые?

Машу успокоительно рукой:

— С чего? Тут всё настолько примитивно, ты не представляешь. Они даже этот материк не исследовали. А в местной Европе воюют.

Она на мгновение замирает:

— Так что, тут вообще никто ничего не знает?! Вы с ума сошли?

— Послушай, дорогая, мы не идиоты, чтобы лезть неизвестно куда и тащить за собой толпу народа! Сергей, наш старший, сюда три года лазил, и, как видишь, жив-здоров. Я с Ириной тут уже раз двадцать был. Не в смысле на этом месте, а вообще, в этом мире. Тоже ни насморка, ни кашля. Сама видишь.

Неожиданно она улыбается:

— Вижу-вижу. Ты, кстати, даже помолодел, между прочим. Но я думала, из-за того, что всё лето на воздухе, без нервов. Да и кормили нас… Ладно. Пришли.

Она останавливается перед стандартной палаткой, той самой, в которой мы жили ещё там. Неяркий свет из окошек, и тишина.

— А Вовка спит?

— Как же?! Это Ира без задних ног дрыхнет! А этот… Сам увидишь!

Я вхожу в палатку, скидываю с ног берцы, сую ступни в тапочки. Супруга толкает в бок:

— Вон там вода подогретая, помой сначала. Всё потом провоняешь.

Она права. Тем более, что ноги сейчас надо беречь. Топлива не так много, и оно почти всё уйдёт на строительство и на посевы. И пока мы не найдём источники нефти, и не запустим свои минизаводы по перегонке — жёсткая экономия… Вытираю ступни заботливо поданным мне полотенцем, затем вхожу в жилое отделение. Первое, что я вижу — сгорбившегося сына, увлечённо чистящего… 'ПК'? 'Печенег'? Нет. Хотя задница явно от него… Мать!!! Это же… Расширившимися глазами я смотрю на мертворождённого монстра Ковровского завода, АЕК — 999. Откуда он у нас?! И выпускался недолго, и в армию не попал, только в МВД. Впрочем, ладно. Машинка рабочая, и боеприпас стандартный. Только вот бегать с такой машинкой тяжело. И, надеюсь, не придётся…

— Сам выбрал?

Вовка гордо кивает, не прерывая своего занятия.

— А как же! Хорошая машинка!

— Ага. Вот когда побегаешь с ним, тогда и скажешь, что хорошая.

Снова поворачиваюсь к жене:

— Ты что-то об ужине говорила?

Она улыбается:

— Всё-таки захотел?

Машу рукой:

— Армия…

Этим всё сказано. Сажусь за стол, ставлю свой 'калаш' рядом, аккуратно прислонив к стоящему у стены ящику. Теперь уже можно открыто, не боясь скандала и охов и ахов. Дочкина 'СВД' тоже аккуратно приставлена к её кровати. На спинке висит подсумок с запасными обоймами и прочее имущество. Мда… Жена перехватывает мой взгляд, хочет было что-то произнести, но умолкает, ставя на стол тарелку с вареной картошкой и кусками колбасы. Еда ещё тёплая, и я с неожиданно проснувшимся аппетитом набрасываюсь на неё. Супруга пристраивается возле меня, смотря, как я ем. Вздыхает:

— Чего молчал то?

Кое-как прожевав очередную ложку, отвечаю:

— И что? Ты бы смогла не проболтаться?

— Дочери то сказал!

— Так должен же мне кто-то спину прикрывать, на кого я положиться могу.

— Она же девушка!

— И что? Видела бы ты, как она с винтовкой управляется — не говорила бы такое.

— А Вовку чего не взял?! Он то парень!

— Стрелять не умеет. Физическая подготовка слабенькая. Выносливости никакой. Какой от него толк?

— Он твой сын!

— Сын. Я никогда от этого не отказывался. Но, прости уж, своей добротой ты его испортила. Теперь, надеюсь, до него быстро дойдёт. Кстати…

Поворачиваюсь к увлечённому чисткой от консервационной смазки своего пулемёта сыну:

— Вов!

Тишина. Увлёкся.

— Вован!!!

Рявкаю я во всю глотку, но тут жена шипит:

— Соседей разбудишь!

Спохватываюсь — действительно ведь не дома. Стенки то — брезентуха… Хвала Богам, сын вскинул голову, смотрит на меня удивлённо.

— Чего, пап?

Достаю из кармана сложенный листок бумаги, кидаю ему:

— Направление. На работу.

Быстро разворачивает, кривится:

— А почему я?!

— А потому. Здесь, извини, всё делать надо. Как в армии. Так что не вздумай отлынивать. Разговор будет жёсткий — не нравится? Отлыниваешь? Пошёл вон! За пределы поселения. К местным. Уживайся с ними, как хочешь, но ты больше не с нами.

— Что?!

Жена приподнимается на стуле, упирая руки в столешницу. Я спокойно чуть подаюсь назад:

— Вот так. Наказание одно — изгнание. Кстати, без оружия. Только то, что на тебе. Надето. И обуто.

— За то, что человек работать не хочет?

— Прости, дорогая, но сейчас мы не можем себе позволить содержать лодырей и дармоедов. Каждому будет занятие.

— И мне?!

— И тебе. Не волнуйся. Завтра найдёшь Инженера, ты его знаешь…

Она кивает.

— Он давно хотел с тобой пообщаться. Ты же у нас электронщик? Вот и вспомнишь старую профессию. Думаю, это куда лучше и полезнее для тебя, чем за компом сутками накладные набивать.

— Но я почти всё забыла…

Испуганно шепчет жена. Утешаю:

— Ничего. Он человек понимающий, поможет вспомнить. Зря, что ли, из Сети качала всё?

Она облегчённо вздыхает — просто растерялась. Потом её снова одолевает извечное женское любопытство:

— А ты?

— На промысел. В разведку. И дочка со мной.

— Что?!

— Не дёргайся. Сначала беспилотники всё осмотрят, а потом уже мы пойдём. Так что риска нет.

Она смотрит на меня тяжёлым взглядом, потом забирает пустую тарелку:

— Спать ложись. Глаза красные, как у рака.

Тут я с ней согласен. Тем более, что времени до подъёма — всего четыре часа…

…Удивительно, но этих четырёх часов мне хватило за глаза! Выспался так, как раньше за десять! И встал легко и без всякой тяжести в голове, как обычно от недосыпа. Быстро привёл себя в порядок, растолкал сына. Супруга уже хлопотала насчёт быстрого перекуса. Кстати, надо будет узнать насчёт наших поваров. Вроде бы как уже должны начать готовить. Зря что ли с собой столько продуктов приволокли? Прихлёбывая на ходу кофе, торопливо прокручиваю в мыслях сегодняшние планы. Ничего не упустил? Кажется нет…

— Да сядь ты наконец, чего мельтешишь?

…У жены не выдерживают нервы. Моя половина точно на пределе… Плюхаюсь на стул, откусываю кусок копчёной колбасы. Светлана вздыхает:

— Всё. Последняя.

Беззаботно машу рукой:

— Сегодня должны начать кормить. Вчера было распоряжение. А к вечеру окончательно всё проясниться. Но у нас коптильни есть, так что ещё поедим колбаски. Их натурального мяса. Обещаю.

Она молча улыбается…

…Лес интересный. Хвойные деревья, нечто среднее между сосной и елью. Между ними изредка попадаются молодые деревца вроде нашего можжевельника. Травы практически нет, изредка попадаются пучки. А так — всё засыпано толстым слоем иголок. До нижних ветвей высоченных деревьев не дотянуться, потому что высота стволов метров по пятьдесят, если не больше. А толщина… Метров шесть, а то и семь. Минимум. Но это на глаз. Чешуйчатая прочная кора, которую с трудом берёт мой верный '78-ой'. Её удаётся лишь поцарапать. Подобранная на земле высохшая до звона ветка лезвию вообще не поддаётся. Интересно, как она поведёт себя в воде? И — запах. Довольно приятный, но сильный. Чуть горьковатый, напоминающий то ли одуванчик, то ли мать и мачеху. Не могу определить. Да и слабоват я растениях вообще… Вскидываю руку в предупреждающем знаке. Все замирают. Мне показалось, или что-то там мелькнуло? Несмотря на здоровенные стволы, просветы между деревьями довольно велики. Видимо, они как-то удерживают своё пространство. Поэтому лес светлый, и по нему можно двигаться, не опасаясь засады, что и мы и делаем уже три часа. На границу чащи нас доставили грузовиком, десять человек. И теперь наш дозор, время от времени сверяясь с распечаткой авиаразведки, если наших роботов можно ей считать, продвигаемся вперёд. Только вот толка от импровизированной карты мало — сплошная завеса очень тёмных крон. И нигде нет ни просвета, ни поляны. Один из бойцов наскоро наносит кроки, так что не заблудимся. Да и магнитный полюс тут есть, потому что наши компасы работают. Не так, естественно, как на Земле, но какую-то привязку дают. И ориентироваться по ним можно. Пока сойдёт и так, а там будет видно. Странно, но не слышно ни птиц, ни зверей. Совершенно мёртвый лес. Никакой живности. Двое ребят следят за кронами, но у них тоже пусто. Либо тут есть что-то, что не даёт живности плодиться и размножаться, либо они настолько зашуганы аборигенами, что сразу прикидываются кустиками. Мол, нет нас. Вам всё кажется… Лучше бы второй вариант, конечно… И вот впервые за всё время нечто шевельнулось впереди нас. Я припадаю к густому слою хвои, осторожно выглядываю из-за кустика. Мать честная! Абориген! Как бы не тот, что мы видели вчера. Подношу к глазу монокуляр, мои ребята ждут. Делаю знак 'двое ко мне'. Первые бесшумно появляются возле меня, и я показываю им на местного жителя. Потом так же знаком отдаю команду 'Язык'. Оба кивают и исчезают за стволом. Между тем абориген, пугливо озираясь по сторонам что-то роет. Хм… И чего это тут у нас закопано? Внезапно он хлопает себя по голой спине, а потом беззвучно заваливается назад. Дротик со снотворным чуть подрагивает в его шее. Но тут происходит непредвиденное. Откуда то со стороны доносится гортанный крик, и потом на поляну выскакивают ещё двое — девчонка и парнишка. Оба ещё совсем молодые. Бросаются к лежащему на спине и храпящему на весь лес… Кажется, родителю… Обнимают, визжат, плачут, пытаются растормошить… Увы, детишки. От такой дозы бегемот с копыт валится. А тут — абориген… Лишь бы сердце выдержало… Но народ у нас опытный, и, думаю, дозу паралитика готовили умные люди. Хотя на вид местный житель хлипковат. Хлоп! Сетка окутывает всю кучу. Не зря я настоял на полицейском ружье. Хорошая вещь! Визг усиливается до ультразвука и резко обрывается, когда мы, наконец. выходим на свет. Представляю нас глазами аборигенов: первое — чудная пятнистая одежда. Второе — великанский рост, каждый их нас выше родителя или воспитателя минимум на голову. Да черты лица у нас… Аборигены чем-то похожи на наших азиатов. Такие же раскосые глаза, чуть желтоватая кожа, чёрные волосы и плосковатые черты лица. Широкие носы, узкие губы. Ну, точно — азиаты. Больше всего смахивают на вьетнамцев. Такие же маленькие и худые. А эти ещё и истощённые. Нет. Вряд ли наши холостяки позарятся на их женщин. Придётся в местную Европу их посылать… Детишки жмутся под сеткой, испуганно озираясь на нас и вцепившись в папочку лапками. Даже побелели от страха. Освобождаем их из сети, не взирая на отчаянное сопротивление, почти не ощущающееся при нашей земной силе. Девчонка пытается кого-то укусить, получает звонкую пощёчину и издаёт дикий визг, тут же, впрочем, обрывающийся после нажатия на подчелюстные узлы. Как только её губы смыкаются, отточенное движение, и скотч заклеивает ей рот. Малявка чего-то мычит, но это уже не страшно. С парнишкой проделываем тоже самое. Схватываем хомутами запястья. Остаётся их родитель. С ним проще — руки вяжем сразу. Потом заклеиваем рот. Ну а дальше — укол нейтрализатора, и спустя минуту мужичок вовсю лупает глазами и пытается двигаться.