Башни молчания - Дмитрий Ракушин

затронуть нейросистемы именно нашего производства, выгораживая из общей концепции, по сути, продублированные системы иностранного производителя, нашего прямого конкурента. А ведь им достался опытный образец, материалы, софт, все нашей разработки, их система порождена умами наших инженеров и специалистов. Возможно более успешный дизайн. И вероятно именно по этой причине государственные аппараты сверхдержав сумели договориться по многим темам, достигли, наконец, настоящего консенсуса в острых вопросах, нашли дипломатический выход из ситуаций, которые многие годы казались всему мировому сообществу тупиковым. А все потому, что наши нейросистемы работают одинаково. Они предложили ровно такие же экономические реформы, что и мы, это отнюдь не совпадение, это решение, на основе анализа данных алгоритмом, разработанным в наших офисах более десяти лет назад. Лаборатории по всему миру ежедневно совершают потрясающие открытия, благодаря ученым, которые прошли процедуру интеграции нейросистем и теперь не тратят время попусту на обдумывание задач. Да, у нас украли разработку, но кого это теперь волнует, времена переживаний прошли, сейчас идет борьба за экспансию рынка, чтобы и другие страны смогли изменить жизни своих граждан к лучшему. А конкуренция только подстегивает нас совершенствовать продукт и совершать новые открытия.

– Что вы можете сказать по поводу современного трудового режима, когда крупные производства сегрегируют соискателей по признаку интеграции нейросистемы? Или то, что сотрудники предприятий, по сути даже не помнят, чем занимались весь рабочий день? Система подавляет личность на рабочем месте, что мешает в определенный момент подавить личность в свободное время пользователя?

– Ну, вы преувеличиваете, точнее, те, кто пишет эти абсолютно бездарные теории заговоров. Подавление личности на рабочем месте было всегда, от работника во все времена требовали отказаться от моральных принципов, если они противоречат выгоде работодателя. Вспомните недавнее прошлое, должностные инструкции всегда были опасны, они создавали иллюзию того, что выполнив все пункты, ты станешь востребованным сотрудником и хорошим человеком, они рисовали мир в черно-белом цвете. Как показал Олдос Хаксли, чрезмерная организованность процессов на любых уровнях приводит к дегуманизации личности индивидуума. Давление бесконечных кип различных инструкций, доктрин, уставов, кодексов и регламентов приводит к обострению врожденных инстинктов свободолюбивого вида, порождая желание и тягу к антиутопическому настроению, и абсолютное отторжение позитивного восприятия полезности вышеперечисленных документов, организующих и регулирующих взаимоотношения работников, отделов, коллективов, граждан. Таким образом, индивидуум, как свободная сознательная личность вынужден рассматривать свое рабочее место сквозь призму тотального контроля, конвертируя опыт восприятия исторических параллелей, социалистического, коммунистического и прочего авторитарного, диктаторского наследия. И тем более печально осознавать, что где-то в лесу растет дерево, судьба которого стать сырьем для производства бумаги, которая станет очередным бланком или формой в беспощадном мире бюрократии. А что касается сегодняшних реалий, человек выполняет свою работу в десятки раз качественнее и результативнее, идеально исполняет все требования охраны труда и соблюдает устав этики, должностные инструкции, в конце концов, независимо от своих внутренних убеждений и противоречий, так как делает это бессознательно на уровне рефлексов, заложенных нейросистемой. Но загляните глубже, когда то человек тратил по восемь часов в день, пять дней в неделю на работу, сейчас средний сотрудник любого производственного предприятия работает по четыре часа в день, четыре дня в неделю. При этом, отдаваясь полностью работе, он все же свободен в выборе приобретения новой информации и навыков в это время. Да, он не вспомнит четыре рабочих часа, но вспомнит сюжет книги или продвинется в изучении иностранного языка или получит очередной четырех часовой урок игры на гитаре, а может, продумает свой проект, не отвлекаясь на работу. Мог ли десяток лет назад рядовой рабочий завода все это делать? Нет, не мог, он должен был работать сознательно, каждый его шаг сопровождался обдуманными и согласованными со всей бюрократической машиной завода, действиями.

– Конечно, все это звучит прекрасно, но что мешает правительству или работодателю контролировать гражданина в его свободное время, в его быту?

– Воля человека, она мешает. Как и под гипнозом, человек, никогда не совершит того, что противоречит его внутренним убеждениям. Ни одна система, нейронный чип не способен сломить человеческую волю и заставить его пойти против своих убеждений. – Григорий Петрович, закинул ногу на ногу и сделал еще глоток воды.

– Вот вы утверждаете, что нейросистема не может сломить волю, но есть данные, что с момента повсеместной интеграции вашей нейросистемы десять лет назад, не было еще зафиксировано, ни одного случая, чтобы на какой-нибудь акции протеста был задержан человек с нейроимплантом. В сети этот аргумент часто приводят сторонники теории о том, что правительство уже давно контролирует всех имплантированных граждан.

– Я бы сказал, что это заезженный аргумент. Много ли по вашей статистике было задержано на протестных акциях или несогласованных митингах космонавтов, есть такая статистика? Значит ли, что космонавты контролируются правительством? Обладатели нейросистем живут в абсолютно иной зоне комфорта, в отличие от тех своих сограждан, которые еще не прошли процедуру интеграции. Им есть чем заняться, их мозг работает на другом уровне, им это все не надо. Только получив надежного партнера в виде искусственного интеллекта и нейросистемы, ты понимаешь, что все это становится не важно, ты понимаешь, куда тебе двигаться в жизни, твои планы приобретают очертания в два счета. А пути реализации своих проектов и целей подсвечены, тебе остается только жалеть тех, кто этого не понимает.

Тимофей смотрел запись интервью, лежа на надувном матрасе посреди просторного бассейна, наслаждаясь теплыми лучами Карибского солнца. Он лежал с закрытыми глазами и как теперь более правильно говорить – воспринимал интервью непосредственно в мозг. Он думал о тех долгих месяцах, проведенных взаперти исследовательского корпуса института мозга, и подмечал про себя, что Григорий Петрович ни капельки не постарел. Как только Тимофея выпустили за пределы корпуса, чтобы проверить адаптацию нейросистемы в повседневном быту, от него и след простыл, это заметили только через две недели, когда он не явился на запланированное обследование. Даня успешно перепрошил микрочип и систему, устранив возможность отслеживания и стороннего контроля Тимофея, сделав его вновь свободным. А Виталий с успехом пережил проверку службой безопасности, проверяли каждого, но больше всех досталось организатору рекрутинговой компании, по рекомендации которой Тимофей попал в группу добровольцев.

Виталий после сказочного обогащения, посвятил себя борьбе за свободу мысли, распространяя в сети манифесты, призывающие бороться с чипами, которые несут в себе опасность тотального контроля над личностью. Большинство конспирологических организаций порождали свои теории под влиянием его манифестов. Он стал идейным вдохновителем многих сотен тысяч людей, но всё же, купил себе самую дорогую серийную модель нейросистемы от «Заслона» и прошел процедуру интеграции со скидкой в двадцать процентов