Девственница для босса - Мелисса Мертон

Я вышла из ванной, сотрясаясь от холода. Шелковый халат, едва дотягивавший до середины бедра, совсем не согревал мое мокрое тело. Струи воды стекали по спине, а сквозняк, что гулял в квартире, доводил меня до тряски.

Назойливый стук в дверь не прекращался, а становился лишь сильнее, будто тот человек пытался выломать входную дверь. Мгновенный ужас прошелся по мне, охватывая целиком. Нет. Нет. Нет! Неужели сюда приехал...

Мой телефон разрывался от сообщений. и параллельных звонков. На эмоциях я взяла трубку, лишь бы он успокоился и прекратил выламывать дверь.

— Сколько раз я должен постучать в дверь, чтобы ты ее открыла самостоятельно? Или ты резко забыла, как это делается? — агрессивный, холодный тон , который так часто вызывал во мне мурашки.

— Я не могу, я...

— Да, ты не можешь, но я все равно слышу тебя. Беспомощная, глупая, нерасторопная девка, — его голос был груб, однако в нем слышалась ярость. — Может, откроешь, черт бы тебя побрал?! —он ударил в дверь кулаком, и она задрожала. Я же вжалась в стену, боясь шевельнуться. Его шаги раздавались все ближе

Я почувствовала, как мои щеки залились краской, и я опустила голову вниз, прикрывая глаза рукой. Он ударил по двери. И еще раз. И снова. Мое сердце колотилось, как сумасшедшее. Он был где-то рядом. В миллиметре от меня. Его голос был груб, в нем слышалась ярость, — Открой, или я выломаю эту чертову дверь, — он ударил ногой по деревянной двери, и та содрогнулась, издавая неприятный скрип.

— Я не буду тебе ничего открывать. Катись туда, откуда ты приехал.

Тяжелый усталый вздох. Антон понял, что злобой попасть ко мне ему бы не удалось в любом случае.

— Вика. Открой. Мне нужно с тобой поговорить, — голос почти осел. — Прости меня... Я идиот. Открой, прошу.

Антон начал стучать сильнее, и я услышала, как он выругался. Что-то упало на пол, а потом раздался звук разбившегося стекла.

— Прекрати выносить входную дверь, Боже! Замри и просто ничего не делай.

Отворила дверь. Мои руки дрожали, и все тело было напряжено. Антон стоял на том же месте и смотрел на меня. Черная кожаная куртка подчеркивала спортивное строение босса.

Его лицо было странным, глаза горели незнакомым светом, а рука, которая сжимала дверь, дрожала. Я посмотрела на него, и меня передернуло. В глазах Антона была такая боль, что мне стало не по себе. На его лице не было ни тени улыбки.

— Привет. Я пройду?

— Толку спрашивать? — я поправила халат, который еле держался на талии. — Тебе плевать на мое мнение.

Босс оценил меня одним взглядом:

— Будто готовилась к моему приезду, — я дернулась, отходя от него. — Успокойся. Я тебя не трону. Мне просто нужно с тобой поговорить.

Он не двигался, рассматривая меня с ног до головы.

— Говори. — одним жестом я пригласила его в дом. — Сам все знаешь. Присаживайся.

Я села на диван, обитый серой тканью. В углу стоял бар. Его содержимое было на вид слишком дорогим.

— Что-то хочешь выпить?

— Ничего. И не надейся, что я буду пить. У тебя не выйдет споить меня и трахнуть в бессознательном сознании.

Мужчина томно рассмеялся, но в его смехе слышилась боль.

— Знаешь, я думал о том, что случилось между нами. О том, как ты бессовестно покинула рабочее место в середине дня... И как кричала на меня, своего босса, хотя день назад боялась мне перечить.

— К чему ты клонишь? — я отодвинулась от него, пока Антон пытался обдумать все то, что хотел сказать. — Ты меня изнасиловал, мать твою.

— Как же ты, Загорская, любишь все переворачивать. Какое изнасилование? Не ты ли умоляла меня взять покрепче твой зад и перестать томить, не ты ли стонала от удовольствия в моих руках, не ты ли текла в моей кабинете, как последняя шалава?

Я молча смотрела на Антона, чувствуя, как внутри все сжимается от злости и боли, а он продолжал, будто ничего не произошло:

— Я не насиловал тебя, я просто взял то, чего ты так хотела, что так сильно желала. Но я приехал не для этого.

— Говори, что тебе нужно, и проваливай отсюда.

— Какая грубость, милочка, — мужчина пододвинулся ко мне. Я ощутила запах горького абсента. — Антон Дмитриевич не любит, когда его подчиненные хамят начальству.

— Антон Дмитриевич, какого черта вам от меня надо? — с наигранной добротой пробормотала я, наивно хлопая глазами. Он улыбнулся.

— Роди мне ребенка.

Я почувствовала, как у меня отвисает челюсть. Кровь отлила от лица, а в глазах плеснуло бешенство. На секунду я подумала, что сейчас меня вырвет, но рвотный рефлекс не сработал. Я просто стояла и смотрела на него. Мужчина снова улыбнулся. Казалось, он был доволен моим ответом.

— Ты все правильно услышала. Я хочу, чтобы ты выносила моего ребенка. — спокойно, словно речь шла о покупке новой пары туфель, сказал он. — Но я хочу, чтобы он родился не в результате случайной связи, а по моему желанию. И чтобы я стал его отцом.

В его голосе не было ни капли сожаления или горечи, лишь спокойная уверенность. Он сделал мне предложение, которое я не могла принять. Пришло время действовать.

— Это немыслимо. Мерзко. Какой же ты...

— Урод? Мудак? Деточка, меня этим не удивить. Я нахожусь в большом бизнесе больше, чем ты живешь на этом свете. Или ты думала, я вправду взял тебя на работу за красивые глазки?

— Ты не сможешь меня принудить. Я уволюсь оттуда, и ты больше обо мне не вспомнишь.

— Увы, ты слишком обделена способностью думать, милая. Читать тебя в школе яано не учили. Договоры так уж точно.

— Нет, ты врешь!

— Либо ты платишь мне три миллиона неустойки и вылетаешь к своим дорогим родителям, чтобы и дальше радовать их своим бессмысленным существованием, либо играешь по моим правилам, — холодная рука притянула мое лицо к его. Наши губы были в нескольких сантиметрах друг от друга.