Конкуренты - Сергей Лукьяненко

Помогла еще порция коньяка и четверть часа секса — причем и я, и подруга воспринимали секс как лекарство.

Сейчас, к сожалению, не было возможности прибегнуть ни к тому, ни к другому средству. А ведь без сна я уже был часов сорок. Организм честно выжал из себя весь адреналин и теперь молил о сне. Ну — или о некотором времени с закрытыми глазами…

— Здесь две планеты, — тыча пальцем в навигационный экран, объяснял Зяма. — Мы их не видим, конечно…

— Почему ж не видим, Альбедо видно. — Роман подался вперед со своего диванчика. — Вон… на три пальца правее солнца…

На мой взгляд, яркая белая точка была звездой, но я не спорил. Меньше говори — сойдешь за умного…

— Ну, на Альбедо нам все равно не надо, — бодро сказал Зяма. — Нам нужен ее близнец.

— Нигредо? — мрачно предположил я.

— Верно. Альбедо для жизни непригодна, атмосфера почти лишена кислорода.

— А почему она так сверкает? Снег?

— Облака… Вот Нигредо, задавай курс.

На экране навигационного компьютера теперь была схема звездной системы. Солнышко в центре, два кружочка — черный и белый, рядом. Еще один кружок висел у самого края экрана.

— А это что за планета?

— Газовый гигант размером с Юпитер. Интереса не представляет.

— На спутниках у него есть полезные ископаемые, — заметил Роман.

— Есть. Ну и что? Они много где есть… Давай наводись на Нигредо.

Я ткнул пальцем в черный кружок. Нос корабля слегка сместился. Изображение качнулось, теперь планета была по центру экрана.

— Разгоняйся.

Нажав педаль я некоторое время ждал. Гул двигателей на пилонах корабля усилился, стук метронома участился.

— Так и сиди, — велел Зяма. — Разгоняться будем примерно полчаса.

— И сколько нам лететь?

— Восемь часов. Потом торможение, выход на орбиту… еще часа три уйдет.

— У нас тут труп в кабине, — напомнил я.

— Ничего, полежит. Температуру в кабине убавь… вот эта шкала… сдвинь ползунок до восемнадцати.

Ползунок был нарисован на сенсорном экране. Я сдвинул его пальцем до цифры 18 и сказал:

— Все?

— Пока все. Пить хочешь?

— Хочу, но не пить.

— А… понятно.

Зяма нагнулся и открыл дверку под пультом. Достал оттуда толстый пластиковый шланг с раструбом на конце.

— Санитарный отсек. По-большому, конечно, ходить неудобно. Хотя если прижмет… А так все просто. Вот… э… мочеприемник. Вот кнопка отсоса фекалий.

Я покосился назад.

Ленка усмехнулась:

— Не комплексуй. Что естественно, то не безобразно.

— Нет уж, я потерплю.

— Десять часов? — поинтересовался Роман. — Да не глупи. Не выдержишь, это раз. Будешь не в форме в самый нужный момент — два. К тому же обоссанные штаны будут вонять. Культура и мораль — это производные от реальности, Катран.

— Подай ему пример, — сказал Зяма.

— И верно. — Роман огляделся. — Где тут… Ага.

Второй «санитарный отсек» был встроен в низ их диванчика. Роман извлек шланг и стал расстегивать штаны. Ленка отвернулась. Я тоже, твердо решив держаться до последнего.

Моей решимости хватило ровно до того момента, как сзади послышалось жизнерадостное журчание.

— Да ну вас, провокаторы… — расстегивая штаны, сказал я. — Пусть лучше лопнет моя совесть…

— Кнопку, кнопку не забудь нажать! — напомнил Зяма. — И ногу с педали сними, не корячься…

Ощущения были своеобразные. Ну, если кто-то хочет их испытать — возьмите пылесос, включите на самую слабую мощность… в общем, вы поняли, что дальше делать. Если пылесос сломается, то я вам советов не давал.

Но честно говоря, мир сразу стал выглядеть гораздо дружелюбнее.

— Будешь? — Зяма полез в задний карман джинсов. Извлек плоскую фляжку. — По чуть-чуть!

Оказывается, совместное пользование удобствами способно сближать людей не хуже, чем съеденный вместе пуд соли. Я открутил крышку и сделал глоток — горло обожгло, огненный комок покатился по пищеводу.

— Что это? — прохрипел я, откашливаясь.

— Спирт, — тоже отхлебывая из фляжки и передавая ее назад, сообщил Зяма. — Понимаешь ли, Катран, объем надо экономить. Водка… или коньяк, если бы он у нас был, это сплошной перевод пространства. Зачем лишняя вода, если хочешь выпить алкоголя?

— От воды бы я не отказался…

— Держи. — Ленка подала мне фляжку — куда более объемистую, видимо, извлеченную из одного из карманов комбинезона. — Это холодный чай.

Я готов был выпить и холодного чая, и горячего, и даже горячего молока с медом. Чего угодно. Неразбавленный спирт я пил лишь однажды, в студенчестве, и с тех пор остался в твердом убеждении, что отвратительнее ничего нельзя и придумать. Рот был будто кипятком ошпарен, страшно подумать, что делалось с желудком, которому за последние дни и так досталось…

— Запил? — спросил Зяма. — Теперь снова ножку на педаль — и нежно жмем. Еще, — он глянул на коммуникатор, — семнадцать минут.

И я терпеливо ждал, погружаясь в сонливое беспамятство, пока Зяма не пихнул меня в плечо.

— Катран, ты оглох? Все, снимай ногу с газа. И можешь дрыхнуть в свое удовольствие.

— А рулить? — спросил я, закрывая глаза.

— Рулить будет компьютер, он железный. Ты свою пилотскую работу выполнил.

Я хотел ответить чем-нибудь остроумным и бодрым.

Но не смог.

Заснул.

Солнце припекало вовсю. Я расстелил на траве скатерть — белую, с кружевными оборочками, а Инна принялась выставлять на нее припасы: маленькие стеклянные бутылки минералки, пивные бутылки коричневого стекла, большие пластиковые бутылки с «Тархуном» и «Байкалом», банки колы и тоника, пакеты с соками. Мы сидели посреди какого-то бескрайнего поля, поросшего травой — ровненькой и аккуратной, как на теннисном корте.

— Пить хочу ужасно, — сказал я, глядя на Инну. Потянулся за минералкой, но девушка шлепнула меня по руке.

— Подожди. Сейчас достану бокалы.

Она долго рылась в коробке — совсем маленькой, и как там все умещалось?

— Надо было взять коробку побольше, — сказал я.

— Объем надо экономить, — строго сказала Инна. Помолчала. Грустно добавила: — Ты знаешь, а я забыла взять бокалы…

— Я так, из бутылки… — Я взялся за холодное стеклянное горлышко, но Инна внезапно вскинулась и схватила меня за плечи.

— Нельзя! Культура и мораль — это единственная наша реальность! Ты не можешь пить прямо из горлышка!

— Инна, но я же…

— Вставай! Просыпайся! Катран!

— Откуда ты знаешь это прозвище? — воскликнул я, открывая глаза.

Зяма, он же Мастер, снова потряс меня за плечи:

— Просыпайся! Черт тебя возьми, ты живой?

— Живой… — просипел я. В горле пересохло, будто я час просидел с открытым ртом. По лбу стекал пот.

Было жарко, очень жарко.

Чем-то неприятно пахло.

— Что случилось? — спросил я.

— Климат-контроль накрылся медным тазом, — зло сказал Зяма. — Гляди!

Я посмотрел на пульт климат-контроля — температура в кабине подползала к тридцати пяти градусам. Разумеется, я уткнул палец в нарисованный ползунок и попробовал сдвинуть его вниз. Экран замигал красным, ползунок не сдвинулся.

— Нестандартная компоновка корабля, — раздраженно сказала Зяма. — И четыре жлоба вместо одного пилота. Похоже, теплонасос не справился с нагрузкой.

— Еще и ваш приятель… остывает, — заметила Лена. — Плохая это примета, ребята, покойник на корабле.

— Лена, у тебя еще есть вода? — спросил я.

— Чай. Держи. — Она протянула мне фляжку. И добавила: — Пусть все остается Катрану, он пилот и ему еще сажать корабль.

Я сделал глоток, пытаясь не дышать носом — причина неприятного запаха была уже очевидной. Закрыл фляжку и положил рядом с собой на кресло, делая вид, что не вижу жадный взгляд Зиновия.

Тот не стал претендовать на остатки жидкости. С наигранным оптимизмом сказал:

— На самом деле есть и хорошие новости. Последние десять минут температура не менялась — видимо, на каком-то минимуме климат-контроль работает. Это раз. Через час нам начинать торможение, так что терпеть осталось недолго… это два.

— А корабль, который следует за нами, это три? — неожиданно подал голос Роман.

Зиновий всполошился. Некоторое время изучал навигационный экран, потом попросил меня:

— Нарисуй в центре экрана круг.

Я послушался — и изображение укрупнилось.

— Еще… Еще… И вот тут…

Звезду и планеты теперь не было видно. Зато по экрану ползла зеленая точка — видимо, наш корабль. А за ней красная загогулина.

— Глазастый ты, Ромка… — с завистью сказал Зяма. — Давно ты его засек?

— Только что.

— Через четверть часа нагонит… «Берсерк»?

— Похож, — согласился Роман.

— Однозначно «Берсерк», — согласилась Ленка. — Ракетная батарея «Шторм», плазмомет «Вспышка»… может, еще и лазерник «Скат». Если это пиратская посудина или корабль Патруля. Если там горнодобывающий модуль, то лазерник не влезет.