Боевая эвтаназия - Сергей Васильевич Самаров

– Товарищ майор, вопрос с подкреплением решился. Феофилактов сам предложил с наступлением темноты прислать мне целых два взвода.

– Ну вот, а ты говорил, что он может пожадничать, своих людей пожалеет.

– Беру свои слова назад, товарищ майор.

– А я только собрался с их управлением говорить. Но теперь и надобности в этом нет.

– Так точно, товарищ майор. Надобности нет. Только у меня есть собственный вопрос. Бандиты несут на носилках какой-то контейнер, который сопровождал откровенный то ли европеец, то ли американец. Короче говоря, обыкновенный блондин. Не знаете, что может быть в этом контейнере? Они его с собой даже в атаку тащат.

– Не знаю. Но стрелять в контейнер не рекомендую. А этого американца или европейца лучше ликвидировать.

– Уже, товарищ майор.

– Что уже?

– Мой снайпер уже сделал из одного американца двух. Пулей разрубил на части. Винтовка у него такая, что позволяет это делать. Калибр самый подходящий.

– Это, как я понимаю, прапорщик Затулько отличился?

– Он самый и есть, товарищ майор. Но в контейнер прапорщик стрелять не стал из опасения, что там может оказаться что-то радиоактивное.

– Грязная атомная бомба?

– Что-то типа того.

– Прапорщик поступил мудро. Не разрешай никому стрелять в контейнер. Бандиты, видимо, пытаются доставить его в густонаселенные районы. Хорошо было бы захватить эту штуковину, если возможность представится.

– Пока не до жиру, товарищ майор. Как говорится, быть бы живу.

– Старлей. Это не приказ, а всего лишь пожелание. Я тебя вполне понимаю. С твоими силами позицию удержать бы.

В этот момент ухнула очередная мина. Почти одновременно с ней, пока вибрация скалы, вызванная взрывом, не прекратилась, ударил гранатомет «Вампир». На несколько секунд над ущельем зависла тишина, потом раздались хруст, треск, шум и дикие вопли бандитов, на которых посыпались камни. Козырек не выдержал обстрела, упал и вызвал обвал ниже себя и по сторонам. От одного камня инерция падения передавалась к другому. Они сыпались один за другим, сметали на своем пути все, что было можно, – другие камни, растительность, землю, редкие деревья, семена которых на склон были занесены ветром. Все это падало на головы бандитов, идущих по дну ущелья.

– Что там у тебя случилось, старлей? – спросил начальник штаба. – По звуку я предположил бы землетрясение!

– Мы обрушили козырек на бандитов. Многих передавили и покалечили. Теперь у меня есть уверенность в том, что мы продержимся. Но атака уже пошла. Передовой отряд боевиков слишком близко подобрался к нашим окопам. Он по численности примерно вдвое больше нас. Мы его встречаем. Конец связи, товарищ майор.

– Конец связи, – легко согласился начальник штаба, хорошо понимая, что командиру разведроты сейчас не до него и вообще не до разговоров.

«Теперь он даже с женой разговаривать, наверное, не стал бы», – рассудил Крашенинников, жена которого в бригаде была уже притчей во языцех за свой скандальный нрав, позволяющий ей держать майора, что называется, в кулаке.

Собакин выложил на бруствер автомат, прицелился и одну за другой дал четыре короткие очереди. Стрелял он не наобум, а прицельно, выбирал бородатых, самых опытных бандитов.

Командир роты тут же передал приказ по внутренней связи:

– В первую очередь отстреливать командиров и самых опытных боевиков! Я уже говорил об этом.

У прицела автомата угол обзора был значительно меньше, чем у бинокля. Однако так уж получилось, что старший лейтенант сначала услышал выстрел из «Корда», а потом увидел, что пуля снайперской винтовки прошла через конечности трех бандитов и поразила в грудь четвертого.

Но боевика свалила не только пуля. Оторванные конечности тоже ударили его в ту же грудь и в голову, помогли отлететь назад и в сторону, упасть навзничь с раскинутыми руками, чтобы не встать уже никогда. После попадания пули калибра двенадцать и семь десятых миллиметра встать на ноги и похвастаться здоровьем не может даже человек в бронежилете, который эта пуля прошивает насквозь так же запросто, как бумажный.

Автомат при падении отлетел вбок, ударил стволом в лицо другого бандита, заставил его от испуга упасть на колени и зажать окровавленное лицо рукой. Но он скоро убедился в том, что в лицо его ударила не пуля, а только ствол оружия. Именно он рассек кожу на увесистом носу. Боевик встал, посмотрел на склон, не летят ли на него камни, и побежал дальше вместе со всеми.

Глава 6

Пулеметы просто захлебывались от желания извести как можно больше патронов. Так бывает с человеком, не умеющим помолчать, сдержать себя, стремящимся погромче выложить максимум информации немедленно, прямо здесь и сейчас. Автоматы стремились не отстать от пулеметов, но работали по-своему. Только незначительная их часть била длинными очередями, в основном использовались прицельные короткие. И та, и другая стрельба оказалась очень эффективной. Банда теряла силы буквально на глазах. Однако значительная часть боевиков прорвалась почти вплотную к линии обороны.

Старший лейтенант Собакин внимательно с помощью бинокля присматривался к моменту и наконец-то выбрал его.

Тогда и прозвучала команда:

– Лопатки к бою! Четвертый взвод, саперы и связисты, за мной!

Он первым выскочил из окопа, держа в левой руке автомат, а правой сжимая округлый черенок малой саперной лопатки, заточенной до остроты бритвы. В рукопашной схватке лопатка была уже не бритвой, а боевым топором. Прежде чем старший лейтенант увидел справа и слева от себя бойцов, орудующих своими лопатками как топорами, он успел нанести три стремительных удара. Напоследок командир роты с одной руки дал короткую очередь в голову очередному бандиту, который убегал так быстро, что Собакин, несмотря на свою тренированность, не надеялся его догнать.

Но убежать от пули этот боевик не сумел. Она ведь летит намного быстрее, чем человек бегает. Крупный и породистый окровавленный нос подсказал Собакину, что удирал от него тот самый бандит, в лицо которому ударил ствол автомата его подельника, убитого снайпером прапорщиком Затулько.

Все закончилось предельно быстро. Собакин успел еще отбить руку с ножом, отрубил при этом бандиту кисть вместе с оружием. Потом, после короткого инерционного замаха, он ударил боевика острием штыка лопатки в горло. Старший лейтенант словно пожалел его, не пожелал оставлять человека одноруким инвалидом.

Тут же, когда перед лицом у него противников уже не осталось, но снизу начали стрелять другие, не успевшие подняться, командир роты дал новую команду:

– Всем бегом за гребень! В окопы забираться только оттуда. Местонахождение стрелковой точки противнику не показывать.

Две пули чиркнули по одежде старшего лейтенанта. Одна порвала липучку бронежилета подмышкой, вторая зацепила погон. Но ни одна из них не