100 великих картин - Надежда Ионина

Картина, поразившая горьковского героя, поражала и поражает до сих пор. Художественные образы нидерландского художника Иеронима Босха настолько фантастичны, настолько не укладываются в наши представления о средневековой живописи, что порой трудно представить, что картины эти написаны 500 лет назад.

«Иеронимус Босх» — это псевдоним, которым художник подписывал свои произведения, а настоящее его имя Йерун ван Акен. Известность Босха уже при жизни художника перешагнула пределы его родного Буа-ле-Дюк — небольшого бельгийского городка. Заказчиками художника были не только жители Герцогенбосха (другое название города) и городской магистрант, но и знатные испанские вельможи. Произведения Иеронима Босха любил и собирал испанский король Филипп II, одна из ранних картин художника — «Семь смертных грехов» — висела в спальне короля, а повторение «Воза сена» — над рабочим столом. Спрос на произведения нидерландского живописца был столь велик, что в его мастерской изготавливались многочисленные копии его произведений. Чтобы посмотреть произведения прославленного мастера, в Герцогенбосх приезжали художники и любители искусства из разных стран. В 1508 году его посетил Лукас Кранах и скопировал триптих Босха «Страшный суд». Однако впоследствии, как это часто случается, Босха забыли, и только во второй половине XIX века его картины извлекли из запасников картинных галерей. Но для историков искусства И. Босх оказался очень трудным художником, даже и сейчас нет установившейся точки зрения на трактовку сюжетов и отдельных образов его картин. 

Для средневековых художников (как и для их зрителей) все предметы и явления имели символическое значение, каждый предмет получал свое символическое истолкование на основе текстов Библии. Так, например, исходя из фразы: «Слово Божие сильно, как лев», — льва считали символом всесильности христианской веры, потому фигуры львов украшают порталы многих романских соборов во Франции, а в Италии скульпторы XIII—XIV веков ставили львов у подножия церковных кафедр. Творчество Босха, может быть, еще и потому затруднено в наше время для непосредственного восприятия, что художник, помимо традиционных средневековых символов (всем известных), использовал и другую символику — менее изученную и трудно поддающуюся расшифровке. 

Художественный язык Босха никогда не укладывался целиком и полностью в средневековые символические толкования. Художник часто употреблял определенные символы в значении, обратном общепринятому, а также изобретал новые символы. Может быть, потому его и называли «мрачным фантастом», «почетным профессором кошмаров», однако современные сюрреалисты видели в Босхе своего духовного отца и предтечу. 

Вот, например, одна из таких сцен. Любовная пара уединилась в прозрачном пузыре. Чуть выше молодой человек обнимает огромную сову, правее пузыря посередине бассейна, в воде, другой мужчина стоит на голове, широко расставив ноги, между которыми птицы свили гнездо. Неподалеку от него юноша, высунувшийся со своей возлюбленной из розового полого яблока, кормит чудовищной виноградной гроздью людей, стоящих по шею в воде.

Это «Сад радостей земных» — одна из самых известных картин Иеронима Босха. 

Свой триптих «Сад радостей земных», или «Сад наслаждений» (его часто называют самым «босховским» произведением), Иероним Босх создал в 1503 году, и в нем его своеобразное видение мира проявилось в полной мере. Название картине дано уже в современной литературе, а во второй половине XVI века, когда она попала в собственность короля Филиппа II, ее называли «Многообразие мира», в XVII веке у нее было название «Тщеславие и слава».

На левой стороне этого триптиха изображен Рай, на правой — Ад, а между ними помещался образ земного бытия. Левая сторона «Сада наслаждений» изображает сцену «Сотворения Евы», а сам Рай блестит и переливается яркими, сверкающими красками.

На фоне фантастического пейзажа Рая. заполненного разнообразными животными и растениями, мастер показывает пробуждающегося Адама. Только что проснувшийся Адам приподнимается с земли и в изумлении смотрит на Еву, которую ему показывает Бог. Известный искусствовед Ш. де Тольнай отмечает, что удивленный взгляд, который Адам бросает на первую женщину, — это уже шаг на пути к греху. А Ева, извлеченная из ребра Адама, — это не просто женщина, а еще и орудие совращения. Противоречие между спокойным и безгрешным мужчиной и несущей в себе семена греха женщиной воспроизводится и в окружающей их природе. Выросшая на загадочной оранжевой скале чахлая пальма диагонально противоположна пальме цветущей. Несколько происшествий отбрасывают мрачную тень и на мирную жизнь животных: лев пожирает оленя, дикий вепрь преследует загадочного зверя. И над всем этим возвышается источник Жизни — гибрид растения и мраморной скалы, парящая готическая конструкция, установленная на темно-синих камнях небольшого острова. На самом верху ее — пока еще едва заметный полумесяц, но уже изнутри ее выглядывает, подобно червяку, сова — вестник несчастья. 

Центральная часть триптиха — собственно «Сад радостей земных» — изображает грандиозный ландшафт, покрытый обнаженными фигурами мужчин и женщин С человеческими фигурами смешались звери неестественных пропорций, птицы, рыбы, бабочки, водоросли, огромные цветы и фрукты.

В композиции «Сада радостей земных» выделяются три плана: на первом плане показаны «различные радости», второй занят кавалькадой многочисленных всадников, которые едут на разнообразных животных, третий (самый дальний) венчается голубым небом, где люди летают на крылатых рыбах и с помощью собственных крыльев. Казалось бы, что на фоне такого пейзажа ничто не может быть целомудреннее любовных игр человеческих пар. Но, подобно психоанализу (врач-психиатр Р. Хайкин предлагал даже провести психопатологический анализ творчества И. Босха), сонники того времени приоткрывают подлинное значение этих земных наслаждений: вишни, земляника, клубника и виноград, с такой радостью поедаемые людьми, символизируют греховную сексуальность, лишенную света божественной любви; лодка-яблоко, в которой уединяются любовники, формой напоминает женскую грудь; птицы становятся олицетворением похоти и разврата, рыба — символом беспокойного вожделения, раковина является женским началом. В нижней части картины молодой человек обнял огромную земляничину. Смысл этого образа станет нам понятен, если мы вспомним, что в западноевропейском искусстве земляничина служила символом чистоты и девственности. Сцена с виноградной гроздью в бассейне — это причастие, а гигантский пеликан, подцепивший на длинный клюв вишню (символ чувственности) дразнит ею людей, сидящих в бутоне фантастического цветка. Сам пеликан символизирует любовь к ближнему. Символам христианского искусства художник часто придает конкретно чувственное звучание, низводя их в материально-телесный план. 

Иероним Босх создает поражающий воображение мир эфемерных желаний и чувственных удовольствий: алоэ впивается в обнаженную плоть, коралл прочно захватывает тела, раковина захлопывается и превращает любовную пару в своих пленников. В башне Прелюбодеяния, которая поднимается из озера Похоти и желто-оранжевые стены которой сверкают подобно кристаллу, обманутые мужья спят среди рогов. Стеклянная сфера стального цвета, в которой предаются ласкам любовники, увенчана короной из полумесяца и розовым мрамором рогов. Сфера и стеклянный колокол, укрывающий трех грешников, иллюстрируют голландскую пословицу. «Счастье и стекло — как они недолговечны!». А еще они являются символами еретической природы греха и тех опасностей, которые он несет в мир. 

Правая створка триптиха — Ад — темная, мрачная, тревожная, с отдельными вспышками света, пронзающими ночную мглу, и с грешниками, которых мучают какими-то гигантскими музыкальными инструментами. В центре Ада находится огромная фигура сатаны, это своего рода «гид» по Аду — главный «рассказчик» с мертвенно-бледным лицом и иронической улыбкой на тонких губах. Его ноги — это полые стволы деревьев, и опираются они на два судна. Тело сатаны — это вскрытая яичная скорлупа, на полях его шляпы демоны и ведьмы то ли гуляют, то ли танцуют с грешными душами... Или водят вокруг огромной волынки (символ мужского начала) людей, повинных в противоестественном грехе. Вокруг властителя Ада происходит наказание грехов: одного грешника распяли, пронзив его струнами арфы; рядом с ним краснотелый демон проводит спевку адского оркестра по нотам, написанным на ягодицах другого грешника. В высоком кресле сидит демон, карающий обжор и чревоугодников. Ноги свои он засунул в пивные кувшины, а на его птичью голову надет котелок. И наказывает он грешников, пожирая их. 

Створка Ада представляет собой третью стадию грехопадения, когда сама земля превратилась в ад. Предметы, ранее служившие греху, теперь превратились в орудия наказания. Эти химеры нечистой совести обладают всеми специфическими значениями сексуальных символов сновидений. Заяц (на картине он превосходит своим размером человека) в христианстве был символом бессмертия души. У Босха он играет на рожке и опускает грешника головой вниз в адский костер. Гигантские уши служат предзнаменованием несчастья. Огромный ключ, прикрепленный к древку монахом, выдает стремление последнего к браку, запрещенному для представителей духовенства. Внутри монстра находится таверна, над которой развевается знамя — все та же волынка. В некотором отдалении сидит в состоянии меланхолии человек, склонившийся над хаосом. Если в нем увидеть черты самого Иеронима Босха, то вся картина может предстать перед зрителем в ином свете: художник сам выдумал этот кошмар, все эти агонии и муки совершаются в его душе. На этом настаивают некоторые историки искусства, например упоминавшийся уже Ш. де Тольнай. Однако Босх был глубоко религиозным человеком, и о том, чтобы поместить себя в Аду, он и помыслить не мог. Скорее всего художника следует искать среди тех образов, которые несут на его картинах Свет и Добро, недаром он принадлежал к Братству Богородицы.