Врата времени - Лайон Де Камп

Она фыркнула и произнесла:

— Да, сэр.

Полковник Поллард приосанился.

— Я с уверенностью могу утверждать, — начал он, — что предрасположение к так называемому “научному оружию” представляет собой очевидную угрозу безопасности для Соединенных Штатов. Изобретая одно оружие, мы тут же принимаем на вооружение контроружие, против контроружия — еще большее контроружие и так до бесконечности. Таким образом, вооруженные лишь одними иллюзиями о собственной безопасности, мы на самом деле можем полностью дезорганизоваться, расписываясь в полной недееспособности. Вы успеваете фиксировать мою мысль, мисс Хупер?

Та фыркнула еще раз и отчеканила:

— Да, сэр.

— Мы не сможем, в итоге, противостоять какому-нибудь новому Аттиле! — уже патетически кричал полковник. — Или современному Чингиз-Хану, который попросту сметет всю эту ненадежную технику, как шелуху, создавая новую империю, благодаря своей коннице! Да, утверждаю я, только лошади и клинки!

— Да, сэр, — пискнула секретарша.

— На сегодняшний день у нас еще нет кавалерии! — бушевал полковник. — Но еще не поздно одуматься, так как миллион всадников способен…

К сожалению, мир так и не успел узнать, на что же способен миллион всадников.

Дверь резко распахнулась.

Рыхловатый молодой офицерик влетел в кабинет, с трудом затормозив у стола полковника, и судорожно отдал честь.

— Ой! — только и смогла выдавить Кэти Хупер, вытаращив свои прекрасные голубые глазки.

Лицо полковника враз окаменело.

Офицер с шумом втянул в себя воздух и выпалил одним махом:

— Ей-богу, сэр, это и в самом деле произошло!

Лейтенант Хэнсон отнюдь не был кадровым военным — он принадлежал к ученой братии. Он даже не обратил внимания, что не доложил как следует, а ворвался без доклада, не постучав предварительно, и…

— Лейтенант! — взвился полковник Поллард. — Куда подевались Ваши брюки?

И точно. Лейтенант Хэнсон стоял вздрагивая, абсолютно без брюк, ботинок и всего прочего. Жалкие лохмотья одежды едва держались на его плечах.

— Отвечайте, побери Вас прах!

Лейтенант тупо уставился себе под ноги, затем снова поднял голову. Его заметно трясло.

— Они все сожрали! — наконец выдохнул он. — Я и пытался сказать Вам об этом, сэр. Одному богу известно, как он это проделал! Этому типу около восьмидесяти, работает мастером на фабрике детских часов. Он притащил новое оружие! Да еще какое! — Хэнсон нервно засмеялся. — Гнарры покинули Вудворк! — продекламировал он, потирая руки.

Полковник Поллард выбрался из-за стола и попытался привести в чувство раззадоренного лейтенанта, энергично встряхивая того за плечи.

— Что за бардак! — орал полковник в лицо Хэнсону. — Не смотрите на него! — приказал он покрасневшей Кэти. — Все это сплошная чепуха! — это опять лейтенанту, который вновь попытался что-то лепетать о каких-то гнаррах.

— Почему чепуха, служивый? — в дверь уже заглядывал папаша Шиммельхорн.

Полковник оставил в покое лейтенанта.

Лицо его побагровело от неслыханной фамильярности.

Лейтенант исподтишка указал на Полларда, поясняя Шиммельхорну:

— Чепуха — это он о гнаррах, — Хэнсон хихикнул. — Он так считает.

— Га-га-га, — развеселился старина Шиммельхорн.

— Вот я тебе покажу служивого! — наконец опомнился полковник. — А ну, смирно! Смирно, в пух и прах и в бога душу, черт!

Шиммельхорн, как и следовало ожидать, даже бровью не повел на такие излияния. Он поднес к губам свое секретное оружие и наиграл вступление “Посетите церковь в Уайлвуде”.

— Лейтенант! — надрывался полковник. — Немедленно арестуйте этого идиота. Отберите у него дудку! Выполнять! Я приказываю!

И с этого самого мгновения гнарры принялись покидать Вудворк.

Выглядит гнарр таким образом: зверек по окраске и размеру не больше мыши, но внешне скорее напоминает медведя. Шкурка слегка мерцает, а фаланги на лапках торчат во все стороны. Розовый голый хвост и здоровенные, горящие огнем глазищи. Ко всему перечисленному можно добавить еще три ряда острых зубов в прожорливой пасти.

Ну что, представили? Ладно. Когда гнарры покидают Вудворк, они выходят сразу все, а это значит, что выходит многомиллионная армия. А еще при этом они здорово лопают!

Гнарры покинули Вудворк, как только старина Шиммельхорн добрался до “…церковь в долине…” А когда он доиграл “…ничего нет краше и милее этого события в детстве”, они уже покрыли весь пол в кабинете, сжевали половину ковра и надвинулись на полковника Полларда.

Взобравшись на стол, тот яростно отмахивался хлыстом для верховой езды. Кэти залезла на шкафчик картотеки, спасаясь, подняла юбку и пронзительно завизжала. Лейтенант Хэнсон, находясь в безопасности в виду своей наготы, оставался на месте, хихикая с издевкой.

Папаша Шиммельхорн прервал свое занятие, чтобы крикнуть:

— Не бойся, служивый!

И снова заиграл, но на сей раз что-то замысловатое, совершенно не мелодичное.

Гнарры замешкались, неуверенно переглянулись, сосредоточенно догрызли остатки кожаного кресла полковника, возбужденно замерцали и, поджав лысые хвосты, скрылись в ближайшей стене.

Шиммельхорн осмотрел сапоги полковника, оставшиеся неповрежденными, и удовлетворенно заявил:

— То-то, служивый!

Потом с умилением взглянул на сержанта Хупер, которая тут же одернула юбку, постучал себе в грудь и подытожил:

— Они замечательные, мои гнарры!

Полковник сдавленно поинтересовался:

— Куда они подевались?

— Умотали туда, откель явились! — гордо заверил старина Шиммельхорн.

— Не понял.

— Ну, во вчерашний день.

— Черт-те что делается. Я их вчера не видел!

Шиммельхорн посмотрел на него даже с какой-то жалостью.

— Разумеется, их вчера не было, потому что вчера было только сейчас. Усвоил? Они и сейчас во вчера, когда вчера уже действительно — вчера. Теперь усёк?

Полковник почесал затылок и с надеждой посмотрел на лейтенанта Хэнсона.

— Разрешите, сэр? — отозвался лейтенант.

Его состояние в результате второго посещения гнарров вполне стабилизировалось.

— Слушаю, лейтенант. Прошу садиться.

Хэнсон плюхнулся на стол, а папаша Шиммельхорн в это время пытался приударить за Кэти Хупер.

— Все это кажется невероятным и идет вразрез с привычной действительностью. Больше всего он смахивает на идиота. Бросил учебу в одиннадцать лет, выучился на ученика, и уж потом стал часовым мастером и так проработал до пятидесяти лет. Уволился. Работал швейцаром в Женевском институте физики до недавнего времени. Вернулся в Америку и занялся теперешней работой. Самое интересное во всем этом — его жизнь в Женеве. Там проводили исследования по работам Эйнштейна и Минковского. Вероятно, он там и нахватался каких-то верхов?