Ловцы снов - Елизавета Александровна Рыкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А мы из-за этого должны сидеть по домам, слушаться маму, лечиться так, как нам говорит Кейн. Ну, может, ещё иногда играть в тихие игры и смотреть одобренные взрослыми фильмы. Можно пойти и на крайности. Например, записаться в кружок.
Хотя.
Точно. Нам же не разрешат.
Я чувствовал себя так, словно наши болезни подкрались к нам и обняли сзади за плечи.
– Мне к Кейну, – негромко напомнила Эгле, словно отвечая моим мыслям.
Я кивнул.
Прямо передо мной упала крупная капля. Одна, другая, третья.
– У меня есть зонтик. Возьмёшь?
– А ты? – Эгле протянула руку, но зонтик не взяла.
– Не сахарный. Кейн полчаса будет нудить, если ты придёшь к нему с мокрой головой.
– И правда, – вздохнула Эгле. – Ладно. Спасибо.
Она раскрыла зонтик и ушла. Я немного посидел на набережной. Совершенно несносная сегодня была погода. То дождь, то солнце. Так что я надеялся, скоро тяжёлые водяные капли перестанут сыпаться. Но дождь, кажется, планировал перерасти во что-то затяжное.
Плохо я себя чувствовал, плохо. И не был уверен, что плеер поможет. Судя по подборке песен, у Голоса была довольно беззаботная жизнь. Такая, которой никогда не будет жить Эгле. Такая, которой никогда не буду жить я.
Впрочем, кажется, больше мне ничего не оставалось. Сдохнуть от una corda прямо сейчас я не планировал. Так что у меня не было причин оттягивать включение плеера дальше.
…Песня, выпавшая в произвольном воспроизведении, имела довольно спокойный темп и светлую, немного печальную мелодию. Удивительно. И ещё более удивительно, что текст был на алинге.
«…дождь глаза застилает, я не вижу пути…»
Ха, подумал я, поднимаясь со ступенек, всё-таки даже у тебя бывали плохие дни. Пожалуй, это веская причина продолжать тебе доверять.
***
Когда солнце уходит будить иные города и Тихие Земли, когда колыбельная заката тает на диминуэндо, когда с неба стекают в море дневные яркие краски, тогда зажигаются звёзды.
Когда пустеют улицы, когда умолкают чайки, когда ночной ветер топит город во влажном солоноватом запахе, тогда зримый мир становится прозрачным, а невидимый – ощутимым.
Когда ты плохо знаешь карту переулков, когда ты не можешь быстро и долго бегать, когда ты не привык обходить углы по широкой дуге, менять ритм шагов и считать тени, тогда тебе стоит пойти домой и сидеть там до утра.
Пять пар ног в тяжёлых ботинках топочут вразнобой, и так же, вразнобой, звенит металл. По улицам мечется эхо, как будто город тревожно вздрагивает во сне. И это, пожалуй, так.
Они вовсе не смелы. Просто им на самом деле нечего бояться. Они находят своё веселье в криках и мольбах о пощаде. Сопротивление? Это ещё веселее. Они познают злую радость боя с равными. Они не идут по ночному городу – они топчут его. Они словно живой символ насилия. Они начинают свою охоту, и если ты не привык обходить углы по широкой дуге, менять ритм шагов и следить, сколько впереди тебя теней, тогда тебе стоит пойти домой.
Прямо сейчас.
Но уже слишком поздно.
Если ты идёшь, не таясь, по самому центру улицы, если ты держишь пустые ладони в пустых карманах, если ты смотришь вверх, по сторонам или даже прикрываешь глаза на несколько мгновений – у тебя должна быть очень веская причина поступать так.
Сейчас тебе предстоит подтвердить это.
Если ты не ускоряешь шага, если ты ведёшь себя так, будто не слышишь тревожного эха, у тебя, должно быть, скверно со слухом или ты просто не знаешь, что это значит.
Сейчас тебе объяснят.
Если ты смотришь на город не так, как смотрят хозяева, если ты пялишься на него влюблёнными глазами восторженного гостя, будь готов увидеть недостатки.
Сейчас тебе их покажут.
Когда человек, который выглядит слишком хлипким для хорошей драки, отказывается играть по правилам, следует призвать его к порядку.
Когда человек со спокойными, чуть снисходительными глазами не отвечает на приветствие, следует научить его, как вести себя в приличном обществе.
Когда человек, баритон которого чем-то похож по тембру на звук серебряной гитарной струны, говорит тебе: «Эй, парень, оставь меня в покое, эй, слышишь, оставь меня в покое, знаешь ли…»
Тогда ты понимаешь, что он говорит на кэлинге, и сразу становится ясно, что чутьё не обмануло, вот почему он смотрел на город взглядом счастливого гостя.
И ещё он начинает притопывать ногой, и сразу становятся ясно, что слова, которые он произносит нараспев, складываются в ритмический рисунок.
Сразу становится ясно, что он вовсе не пьян, не обдолбан и – самое главное – не беспомощен.
Но уже слишком поздно. Красно-оранжевые сполохи летят быстрее, чем велосипедная цепь, чем метательный нож. И конечно, они быстрее, чем несколько испуганных мальчишек, бросившихся врассыпную.
Слишком хлипкий для хорошей драки человек со спокойными, чуть снисходительными глазами уходит в сторону набережной. Он что-то напевает на кэлинге – словно подбирает слова к мелодии, вертящейся в голове.
Он замолкает на секунду, потом чуть улыбается – строчка вписывается хорошо.
Он идёт, напевая на ходу, и иногда прищёлкивает пальцами в такт:
«…Я возвращаюсь в мой город».
Глава 8. Субстанция
Прошло уже больше недели с нашей неудачной ночной вылазки. Как я и думал, банда Кори немного угомонилась (мы по-прежнему называли это сборище бандой Кори, хотя он-то там, очевидно, был мелкой сошкой). Мы вели себя хорошо. Наверное, длительное следование предписаниям мне на пользу не пошло. Наверное, когда Кейн в очередной раз вышел и попросил ничего не трогать, я подумал: «А почему, собственно?»
Хотя точно уже не помню, что я там подумал.
Проигрыватель представлял собой плоский серебристый ящик с углублением в центре. В углубление клались прозрачные разноцветные шарики – кристаллы, на которые записывалась музыка. Они работали по тому же принципу, что и древние сонотиции. В смысле, лет этак триста назад переговорные устройства представляли собой похожие кристаллы. С их помощью можно было обмениваться только текстовыми сообщениями, причём сначала надо было петь своему кристаллу последовательность нот, которая присваивалась кристаллу собеседника. И потом пелось само сообщение. Ну, то есть, надо было ещё и специальную мелодию каждый раз сочинять. Понятное дело, пользовались ими только звукомаги.
