Объект насилия - Б. Седов

И глупые мальчики с легким сердцем вписались в сомнительную авантюру, даже не представляя, сколько зла она им принесет.

– И что вы с этими недоумками думаете делать? – Я ввел пин-код, но звонить Никите уже не спешил.

– Думают наши яйцеголовые, я лишь исполняю приказы, – заметил Данила. Но все-таки свою точку зрения высказал: – Наверное, пожурят и отпустят. Я поступил бы именно так. Один черт, сопляков показательно выпорют и без нас. Как пить дать, из училища выпрут. Карьера ментовская сломана. Остается идти работать охранниками. Или на стройку.

Я собирался сказать, что на стройку не выйдет: там все вакансии заняты гастарбайтерами. Но не успел. Пискляво заверещал мой телефон. Старенький, он не мог похвастаться мошной полифонией. Но я его любил и такого. И как же был рад, что он ко мне сегодня вернулся!

Я посмотрел на дисплей. Откинул крышечку.

– Здорово, Васюта.

– Зайка! – взволнованно выдохнула она. И в совершенно несвойственной для себя манере затараторила: —С тобой все в порядке? Куда ты пропал, почему была отключена трубка? Смотрела сейчас «Маски-шоу». Академично! Оприходовали вас по высшему классу! Я бы даже сказала: по категории VIP. Потом, в самом конце, когда ты давал интервью, на тебя было больно смотреть. Нос, наверное, будет как у Деда Мороза…

«Почему „наверное, будет“? – улыбнулся я. – Он уже как у Деда Мороза».

– …а под глазами фингалы.

– Под глазами синяки у Антона, – наконец сумел вставить слово я. У меня создалось впечатление, что Василиса испытывает какое-то нездоровое удовольствие, перечисляя болячки, с которыми я завершу сегодняшний вечер: «нос как у Деда Мороза», «под глазами фингалы». Я решил дополнить сей список. – Зато я писаю кровью.

– Молодец! – похвалила Васюта не без доли ехидства. – Ты не думаешь обратиться к врачу?

– Чтобы он меня доканал?

– Тогда приезжай лечиться ко мне.

«Чтобы доканала ты? – чуть не вырвалось у меня. – Покой у тебя может только сниться!»

– Нет, детка. Как говорится, уж лучше вы к нам. Оценишь мою новую резиденцию. Ты ведь ни разу в ней не была.

Девочка с едко – лиловыми волосами ненадолго задумалась, должно быть прикидывая, насколько могут затянуться подобные гости и успеет ли за это время подохнуть голодной смертью котенок. Наконец решила, что ничего ему не грозит.

– Хорошо, зайка. Где пересечемся?

«Здесь», – уже принял я решение. Очень уж мне не хотелось после сегодняшней бани садиться за руль. Василисе же было не привыкать выступать у меня, у болезного, в роли шофера.

– Записывай адрес. Это на другом конце города. У черта на куличках, – порадовал я свою благодетельницу. – Без такси не обойтись, детка. И не забудь права. Сегодня дам тебе порулить.

Она удовлетворенно хрюкнула, бросила: «Ладно. Сейчас выезжаю» – и повесила трубку.

Я же смерил хитрым взглядом «крысиную мордочку». И загадал ему одну простую загадку:

– Вот что, дружище. Через час за мной подъедет подружка, отвезет меня домой. Так что теперь можно не беспокоиться о возвращении и сосредоточиться на болячках. А кроме них… как думаешь, на чем еще? Отгадай с трех попыток. Лехе хватило и одной.

– Сейчас принесу, – прокряхтел он, – отгадку. – Поднялся из-за стола и, чуть скривившись на один бок, поковылял за стойку к стеллажу, заставленному бутылками.

Он был догадливым мальчиком.

– Денис, что будем пить?..

А также хорошим психологом – отлично знал, в какую сторону сразу же переориентируются мысли русского человека, узнавшего, что сегодня садиться за руль ему не придется.

– …Коньяк?..

И неплохим фармацевтом – разбирался в лекарствах, наиболее эффективных для реабилитации лиц, переживших насилие.

– …Или водку?

Глава 4 ПЕРЕСЧЕТ ТЕЛ

Я проболел до четверга.

В японском садике. Устроившись со всеми удобствами в тростниковом кресле под огромным зонтом.

Созерцая низкое дождливое небо, карликовые деревья, кусты и абстрактные композиции из обломков гранита.

Слушая музыку.

Наслаждаясь бездельем.

Леча отбитые почки баночным «Туборгом».

И время от времени принимая решивших проведать меня посетителей.

Заезжала Борщ.

Привезла ананас и теплые пирожки с грибами.

– Только что из духовки, – сообщила она. И добавила с гордостью: – Сама испекла.

Вот уж никогда не подумал бы! Представить Борщиху в цветастом передничке, месящую тесто, – на такое моего воображения не хватало.

– Спасибо, – промямлил я пораженный. – Как там Антон?

– Как и ты. Сидит дома. Ждет, когда сойдут синяки.

– Это надолго.

– Вот заодно и отдохнет. – А потом со свежими силами примется за грузин. У него на них зуб.

– Еще бы! – Кому-кому, а уж мне-то об этом можно было не говорить. – У меня тоже.

Борщиха смерила меня презрительным взглядом.

– Да, понимаю. Неприятно, когда тебя переигрывают. А эти уголовники вас переиграли вчистую.

Она была хирургом человеческих душ. В смысле, любила плеснуть спирту в открытую рану, нанесенную чьему-либо самолюбию.

– С другой стороны, тебе удался отличный сюжет для «Подставы», – тут же подсластила пилюлю она. – Думаю, если бы не эти молокососы, вряд ли получилось бы лучше.

– Если бы не эти молокососы, не сидел бы я сейчас дома, – посетовал я. – С изувеченным носом. И отбитыми почками. Кстати, что с ними?

– С твоими почками?

– Нет. С молокососами. Надрали им задницы? Мне очень хотелось услышать подробный рассказ о несчастьях, постигших амбалов из ментовского училища. Я жаждал крови. Я грезил отмщением! Я был лишен возможности поквитаться со своими обидчиками лично, но имел полное право знать о том, какое они понесли наказание.

Впрочем, Борщихе на это мое полное право оказалось начхать. Никаких подробностей я так и не дождался.

– Мальчишки наказаны. – Вот и вся информация, на которую расщедрилась она. И, дабы не подвергать меня искушению, поспешила сменить тему – принялась читать мне нравоучения насчет полной несовместимости больных почек и пива «Туборг».

Она умела быть восхитительно душной, эта Татьяна Григорьевна Борщ! И я вздохнул с облегчением, когда она наконец убралась восвояси.

А пирожки с грибами оказались очень даже вкусными.

Заезжал Котляров.

Вот уж про кого можно смело сказать: прямая противоположность Борщихи. Реанимировать убитое настроение и щедро делиться своей энергетикой с сирыми и убогими, вроде меня, было жизненным кредо этого разгильдяя. Даже пасмурный дождливый денек показался не таким уж дождливым и пасмурным, когда Серега в сопровождении Василисы объявился в японском садике и, здороваясь, первым делом обозвал меня инвалидом.

– А нос у тебя, как у колдыря. – Мой двоюродный братец водрузил на столик бутылку «Мерло» и продолжил шутливую атаку на Василису, которую начал, похоже, сразу, как только моя боевая подруга впустила его в квартиру. На то, чтобы произвести на девочку с едко-лиловыми волосами благоприятное впечатление, Сереге хватило минуты. Васюта взирала на него, разинувши ротик. – Не верю, что у такой яркой красотки нет симпатичных подруг.

Василиса глупо хихикнула и – исключительный случай – не нашла, что ответить.

– Принесу штопор, – смутилась она и поспешила ретироваться.

Котляров же устроился в кресле, смерил меня насмешливым взглядом и похитил из пачки последнюю сигарету.

– Очаровашка! – щелкнул он зажигалкой и выпустил в мою сторону клуб табачного дыма. – А ведь ты склонен к педофилии, братишка. Это должно настораживать.

– Ей восемнадцать. – Мне доставляло удовольствие, что девочка с едко – лиловыми волосами явно вызвала у моего кузена легкий подъем кровяного давления. Он был о ней изрядно наслышан, но видел впервые. И Василиса не оставила его равнодушным.

– Где восемнадцать, там и четырнадцать, – с умным видом изрек он. – Не верю, что у нее нет подружек.

Я отлично знал своего двоюродного братишку и не сомневался, что ему не составило бы большого труда оперативно свихнуть им мозги. К счастью, у Василисы, действительно, не было подруг. У нее вообще не было никого, кроме меня, котенка, компьютера и – с натяжкой – Татьяны Григорьевны Борщ.

– Бедная Лена, – с наигранной жалостью вздохнул я. – И когда она с тобой, кобелем, разведется?

И я, и кузен отлично знали, что, скорее всего, никогда. Неглупая баба, истинная хохлушка и по паспорту, и по жизни, Лена два года назад, как репейник в собаку, вцепилась в мужа, в его трехкомнатную квартиру, в немалый доход, который приносила его работа в охранном агентстве, в ту совсем не лишнюю в нынешнем зыбком пространстве стабильность, которую обеспечивал Котляров. При всей склонности к тому, что принято называть супружескими изменами, жену он боготворил и обладал завидным качеством никогда не увлекаться всерьез своими временными подругами. А их у него было великое множество, и, надо признаться, порой я завидовал двоюродному брату, умеющему в любое время и в любых обстоятельствах заводить мимолетные интрижки.