Свадебное путешествие - Патрик Модиано

Я открыл одну за другой дверцы шкафа, но там остались одни вешалки. В зеркальные створки брызнуло солнце - я зажмурился. Пустые бежевые стены, краска местами облупилась. Только над кроватями - пятно, видимо, там висела картина или зеркало. Сбоку у каждой кровати - ночной столик светлого дерева с мраморной доской сверху, как в отелях. Занавески бордового цвета.

Я хотел открыть ящик одного из ночных столиков, но он не выдвигался. Мне удалось совладать с замком с помощью ключа от моей квартиры в Сите-Верон. В ящичке - старый коричневый конверт. На марке значилось: "Французская Республика". Синими чернилами было написано: "Месье Риго. Тильзитская ул. 3, Париж-8", все это перечеркнуто, а сверху черными чернилами другой адрес: "Бульвар Сульт, 20 Париж-12". В конверте лежал листочек с напечатанным на машинке текстом.

"18 января 1942 г.

Вниманию жильцов!

Особняк, который в настоящее время является доходным домом (площадь Звезды, вход со стороны Тильзитской улицы, 3), вскоре будет выставлен на продажу.

За более подробной информацией обращаться к г-ну Жири, присяжному поверенному (бульвар Мальзерб, 8), или в управление недвижимости (Банковская улица, 9)".

И снова у меня было ощущение, что мне снится сон. Я ощупывал конверт, перечитывал адрес, глаза надолго останавливались на фамилии "Риго" - буквы не менялись. Потом шел к окну убедиться, что по бульвару Сульт едут машины, что и машины, и бульвар - сегодняшние. Мне захотелось позвонить Аннет, чтобы услышать ее голос. Но, снимая трубку, я вспомнил, что телефон отключен.

На кроватях лежали одинаковые шотландские пледы. Я сел на краешек одной из кроватей лицом к окну. В руке я держал конверт. Да, именно об этом рассказывала мне Ингрид. Но ведь часто нам снятся места и ситуации, о которых кто-то когда-то рассказывал, а к ним добавляются другие подробности. Вот и конверт. Существовал ли он наяву? Или был деталью моего сна? Во всяком случае, в доме три по Тильзитской улице была квартира матери Риго, и он жил там в то время, когда они познакомились с Ингрид. Она рассказала мне, как была изумлена, когда Риго привел ее в эту квартиру - временно, несколько недель, он был там один, - и какой надежностью повеяло на нее при виде старинной мебели, ковров, делавших шаги бесшумными, картин, люстр, деревянных панелей на стенах, шелковых занавесей и зимнего сада...

Они не зажигали света в гостиной - комендантский час. Несколько минут сидели, глядя в окно на черную громаду Триумфальной арки и на светящуюся белым снегом площадь.

- Вы спали?

Он вошел в комнату, а я и не услышал. В руке у него была масляная лампа. Уже стемнело, и я лежал. Он поставил лампу на столик у кровати.

- Вы прямо сегодня и останетесь в квартире?

- Пока не знаю.

- Вот вам простыни, если хотите.

Лампа отбрасывала тени на стены, и будь я один, я мог бы подумать, что сон мой продолжается. Но присутствие этого человека казалось вполне реальным. И голос его звучал ясно и звонко. Я встал.

- Одеяла у вас уже есть. - Он показывал на шотландские пледы, которыми были покрыты кровати.

- Они принадлежали Риго? - спросил я.

- Конечно. Это единственное, что осталось здесь, не считая кроватей и шкафа.

- Значит, он жил здесь с женщиной?

- Да. Помню, они еще тут были во время первой бомбардировки Парижа... И оба не захотели спускаться в подвал...

Он подошел и облокотился рядом со мной на подоконник. На бульваре Сульт было пустынно - дул ветер.

- В самом начале будущей недели у вас будет телефон... Воду, по счастью, не отключили, и я починил душ в кухне.

- Это вы следите за квартирой?

- Да. А время от времени сдаю ее, чтобы были деньги на карманные расходы. - Он глубоко затянулся.

- А если вернется Риго? - спросил я.

Он мечтательно глядел вниз, на бульвар.

- Я думаю, что после войны они жили на юге... Редко приезжали в Париж... А потом она, должно быть, ушла от него. Он остался один. Лет десять я еще видел его время от времени. Он здесь жил иногда... И приходил за почтой... А потом я его больше не встречал... И я не думаю, что он возвратится. - Серьезность тона, с которой он произнес эту последнюю фразу, удивила меня. Он смотрел, не отрываясь, куда-то на другую сторону бульвара. - Люди уходят и не возвращаются. Вы не замечали, месье?

- Да, конечно.

У меня было желание спросить его, что он под этим подразумевает. Но я передумал.

- Так вам нужны простыни или нет?

- Сегодня я ночевать здесь не буду. Все мои вещи в гостинице "Доддс".

- Если вам завтра понадобится кто-нибудь для переезда, мы здесь - я и мой приятель с заправочной станции.

- У меня почти нет вещей.

- Душ работает хорошо, только мыла там нет. Я могу сейчас принести. И зубную пасту...

- Нет-нет, еще одну ночь я проведу в гостинице...

- Как хотите, месье. Надо дать вам ключ. - Из кармана брюк он достал маленький желтый ключик и протянул его мне. - Не потеряйте.

Тот ли это самый ключ, которым давным-давно пользовались Ингрид и Риго?

- Ну, я пошел. Я дежурю на станции обслуживания, помогаю приятелю. Если понадоблюсь, вы найдете меня там. - Он быстро пожал мне руку. - Оставляю вам лампу. Провожать меня не надо. Я умею ориентироваться в темноте. - И он тихо закрыл за собой дверь.

Я перегнулся через подоконник и увидел, как он выходит из дома и медленно, бесшумно идет к станции обслуживания. Только теперь я заметил, что он в мягких тапочках. Его белая рубашка и серые брюки придавали ночи какую-то курортность.

Он подошел к кабильцу в голубой спецовке, и оба уселись на стулья возле бензоколонки. Должно быть, спокойно курили. Я тоже курил. Погасил лампу, и красноватый кончик моей сигареты отражался в зеркальном шкафу. Такие теплые вечера, как сегодня, когда на тротуар выставляются стулья, чтобы можно было выйти и подышать свежим воздухом, еще будут. Надо и мне воспользоваться этой передышкой, пока не началась осень.

Примерно в это же время года однажды вечером в конце июля, я и встретил Ингрид последний раз. Я провожал Кавано. Он улетал в Бразилию, куда через месяц должен был отправиться к нему и я. Мы только осваивали профессию путешественников, и я нипочем бы не смог предугадать, что в один прекрасный день сделаю вид, будто отправляюсь в ту же страну, а сам скроюсь в гостинице двенадцатого округа. Он сел в автобус, идущий в Орли, а я остался в одиночестве, не очень хорошо понимая, чем бы занять вечер. Аннет уехала на несколько дней к родителям в Копенгаген. У нас в то время была комната в большом доме Клуба путешественников, на Монмартре. Мне не хотелось возвращаться туда, потому что было еще светло.

Я шел наугад, поскольку квартал этот знал плохо. Закрываю глаза и пробую восстановить свой тогдашний маршрут. Я прошел через Эспланаду и обогнул Дворец Инвалидов, чтобы оказаться в районе, который, как мне кажется по прошествии стольких лет, был еще более безлюдным, чем бульвар Сульт в прошлое воскресенье. Широкие тенистые улицы. Лучи заходящего солнца еще освещают верхние этажи и крыши домов.

Кто-то идет передо мной метрах в десяти. А больше на этой улице, протянувшейся вдоль стен Военной школы, нет никого. Стены школы придают всему кварталу сходство с захолустным старинным гарнизонным городком... и эта женщина впереди идет какой-то неуверенной походкой, будто пьяная...

В конце концов я ее нагнал и, поравнявшись, украдкой оглядел ее. И сразу же узнал. Три года минуло с тех пор, как я впервые встретился с ними на юге: с ней и с Риго... Она не обратила на меня ни малейшего внимания. Шла дальше своей неуверенной походкой, с отсутствующим взглядом, и я подумал: может, она заблудилась. В этом квартале улицы прямые и совершенно одинаковые, и она тщетно ищет какие-нибудь ориентиры, такси или станцию метро. Я подошел к ней, но она не заметила. Некоторое время мы шли рядом, а я все не решался обратиться к ней. Наконец она повернула голову в мою сторону.

- Мне кажется, мы с вами знакомы, - сказал я.

И почувствовал, что она делает над собой усилие. Как будто ее разбудил телефонный звонок, и она пытается сосредоточиться, чтобы ответить собеседнику ясным и отчетливым голосом.

- Знакомы? - Она хмурила брови и изучала меня своими серыми глазами.

- Вы как-то подобрали меня на дороге из Сен-Рафаэля... Я ехал автостопом.

- На дороге из Сен-Рафаэля?.. - Было похоже, что она из каких-то глубин медленно поднимается на поверхность. - Ах, ну да... Помню...

- Вы привезли меня к себе на виллу возле пляжа Памплон.

У меня было впечатление, что я помогаю ей обрести твердую почву. Она улыбнулась:

- Ну конечно... И это было не очень давно.

- Три года назад.

- Три года... Мне казалось, меньше.

Мы стояли не двигаясь посреди тротуара, лицом к лицу. Я придумывал, чем бы задержать ее. А то скажет что-нибудь из вежливости и пойдет себе дальше своей дорогой. Но молчание прервала она:

- Вы остаетесь в Париже на июль? Отдыхать не собираетесь?

- Нет.