Свадебное путешествие - Патрик Модиано

Я зашел в гостиницу. Надеялся, что найду весточку от Аннет, но ничего не было. Тогда я решил, что она будет звонить и этот телефонный звонок прервет наконец мой сон. Я ждал, лежа на кровати. И в конце концов уснул и вправду увидел сон. Жаркая летняя ночь. Я в автомобиле с откидным верхом. Рядом водитель, но я не вижу его лица. Из центра Парижа мы катим - к Порт-д'Итали. Временами все менялось: был день, и мы уже были не в машине, а шли по маленьким улочкам, похожим на улочки Венеции или Амстердама. Пересекали какую-то холмистую лужайку посреди города. И снова была ночь. Автомобиль медленно ехал по пустынной и плохо освещенной улице в районе Аустерлицкого вокзала. "Аустерлицкий вокзал" - эти два слова сопровождали весь сон, но их таинственность и звонкость, конечно же, исчезнут с пробуждением. Наконец мы доехали до какого-то бульвара, постепенно спускавшегося вниз, и я увидел там пальмы и зонтичные сосны. Кое-где в окнах больших домов горел свет. А дальше - темнота, между домами - склады, ограды какого-то стадиона... По обеим сторонам улицы, где мы ехали, тянулась живая изгородь. Пышная листва деревьев скрывала насыпь железной дороги. А на заборах еще висели афиши кинотеатров. Как давно мы не были в этих краях...

Несколько дней я ждал вестей от Аннет. И напрасно. Из номера я почти не выходил. Но однажды вечером около семи часов почувствовал, что больше ждать не буду. Ее молчание уже меня не беспокоило. Может, она хотела, чтобы я сделал первый шаг, но вряд ли - слишком хорошо она меня знала.

Спускаясь по гостиничной лестнице, я понял, что освободился от какого-то груза. И для разнообразия решил поужинать в ресторанчике на улице Домениль. Я думал о Риго и знал, что мысли о нем не оставят меня ни завтра, ни в последующие дни. Если он жив и в Париже, то достаточно сесть в метро - и можно навестить его или набрать восемь цифр на телефонном диске - и услышать его голос. Но я не верил, что это может быть так легко.

Поужинав, я зашел в телефонную кабинку ресторана и взял парижский телефонный ежегодник. Справочник был восьмилетней давности. Гораздо внимательнее, чем в первый раз, я прочел длинный список всех Риго. Остановился на том, чье имя не было указано. "Бульвар Сульт, 20. 307-75-28". Номера телефонов в тот год еще не были восьмизначными. 307 это раньше было "Дориан". Я записал адрес и телефон.

Все прочие упомянутые Риго казались мне неподходящими: одни из-за профессии, другие из-за адреса, а некоторые из-за простого уточнения: месье и мадам Риго. У моего Риго, что меня и привлекло, имя отсутствовало, а адрес был: бульвар Сульт, 20. Я вышел из ресторана, решив пройти по бульвару прямо до этого дома. Солнце исчезло, но небо еще оставалось голубым. Больше всего люблю это время - пока не зажглись фонари. Уже не вполне день. И еще не ночь. Покой сменяет суету - и эхо прошлого слышится так явно.

Дом двадцать по бульвару Сульт - это, собственно, несколько зданий, подойти к которым можно по боковой аллее. Я боялся, как бы "Риго" не оказалось названием магазина, но ничего подобного по этому адресу не нашел. Окна на фасаде дома еще не горели. Я все не решался двинуться по боковой аллее: а вдруг кто-нибудь из жильцов спросит, что я здесь делаю. Разумеется, я всегда мог ответить, что ищу месье Риго.

В конце концов я просто сел на скамейку возле дома. Зажглись фонари. Я не спускал глаз с фасада и с боковой аллеи. На втором этаже теперь засветилось одно окно, ставни из-за жары были открыты. Кто-то жил в этой маленькой квартире, в которой, как я вообразил, было две пустых комнаты. Риго?

Мне вспомнились рассказы о путешествиях, которыми я увлекался в отрочестве, особенно один - о некоем англичанине, которого морочили в пустыне миражи. На обложке книги была фотография: он в костюме бедуина, а вокруг стоят дети из какого-то оазиса. Мне стало смешно. Зачем так далеко ехать, когда тот же опыт можно приобрести в Париже, сидя на скамейке на бульваре Сульт! Чем не мираж - эти два окна, за одним из которых, как я убеждал себя, находился Риго, разве это не такой же мираж, что ослепляет посреди пустыни?

Наутро, около десяти часов, я вернулся к дому номер 20 по бульвару Сульт. Вошел в парадное. Слева на ручке двери консьержа висела табличка. На ней было написано: "Просьба обращаться на станцию обслуживания: бульвар Сульт, 16".

На станции обслуживания перед бензоколонкой разговаривали двое, один в голубой спецовке, другой - в белой рубашке и серых брюках; первый похож на кабильца, у второго седые волосы зачесаны назад, глаза голубые и какое-то красноватое лицо. Ему можно было дать лет семьдесят, кабильцу лет на двадцать меньше.

- Вам что-нибудь нужно? - Вопрос задал кабилец в голубой спецовке.

- Я ищу консьержа из двадцатого дома.

- Это я. - Быстрым кивком головы меня приветствовал человек с седыми волосами, в углу рта у него была зажата сигарета.

- Я просто хотел кое-что выяснить... Меня интересует некий месье Риго.

На какое-то время он задумался:

- Риго? А чего вы, собственно, от него хотите?

Он вынул сигарету и держал ее в руке.

- Я хотел бы его увидеть.

Мне было не по себе: консьерж уставился на меня и не отводил взгляда. Да и кабилец тоже с любопытством разглядывал меня.

- Но он уже целую вечность не живет здесь... - И он наградил меня снисходительной улыбкой, словно перед ним был слабоумный. - В квартире никто не живет по крайней мере лет тридцать... Я даже не знаю, существует ли еще этот месье Риго...

Кабилец в голубой спецовке, казалось, был совершенно безразличен к судьбе Риго, если только не притворялся из деликатности, что не слушает наш разговор.

- Впрочем, оно и лучше, что я ничего не знаю... Квартира как будто моя... ключ у меня, и убираюсь там тоже я...

- Вы знали месье Риго? - спросил я с бьющимся сердцем.

- Да... Как по-вашему, сколько лет я здесь консьерж? - Он слегка выпрямился и по очереди рассматривал нас, кабильца и меня. - Ну скажите сколько?

Кабилец пожал плечами. Я молчал. Консьерж подошел ко мне почти вплотную.

- Сколько вы мне дадите лет? - Он смотрел мне прямо в глаза. - Ну скажите - сколько?

- Шестьдесят.

- Семьдесят пять!

После этого признания он отпрянул, будто хотел посмотреть, какой эффект оно произвело. Но кабилец оставался бесстрастным. Я же заставил себя проговорить:

- Вы действительно выглядите намного моложе. Так когда вы познакомились с этим Риго?

- В сорок втором.

- Он жил здесь один?

- С девушкой.

- Мне бы хотелось посмотреть квартиру.

- Она вас так интересует?

- Просто совпадение. Я думал, что некий месье Риго сдает здесь квартиру... Видимо, неправильно прочел фамилию и адрес в газетном объявлении.

- А вы хотите снять квартиру в этом квартале?

- Да.

- И квартира Риго вас заинтересовала бы?

- Почему бы и нет?

- Вас устроит снять ее сразу до февраля? На меньший срок не подойдет... Я всегда сдаю ее минимум на полгода...

- Стало быть, до февраля.

- А платить прямо мне, из рук в руки, согласны?

- Согласен.

Кабилец в голубой спецовке протянул мне пачку сигарет, затем закурил сам. Он рассеянно следил за нашей беседой. Может, он давно привык к подобным переговорам на предмет сдачи квартиры Риго.

- Разумеется, я хочу получить наличными... сколько вы можете заплатить?

- Сколько скажете, - сказал я ему.

Он стоял, прищурившись и заложив пальцы под отвороты воротника.

- Ну скажите... сколько?..

Квартира была на третьем этаже ближнего к бульвару дома, и окна открывались прямо на бульвар Сульт. Коридор вел на кухню, где в углу был устроен душ; дальше - маленькая пустая комната с закрытыми металлическими ставнями и, наконец, в глубине еще комната, довольно просторная, с двумя придвинутыми друг к другу одинаковыми кроватями с медными спинками. У противоположной стены - зеркальный шкаф.

Консьерж закрыл за собой дверь, и я остался один. Он обещал вернуться с масляной лампой, потому что электричество было отключено давным-давно, телефон - тоже. Но он все это очень быстро восстановит.

Задыхаясь от жары, я открыл окно. Шум автомобилей с бульвара и лучи солнца, осветившие комнату, вернули меня в реальность нынешнего дня. Я облокотился на подоконник. Внизу автомобили и грузовики остановились на красный свет. Совсем не тот бульвар Сульт, который знали Ингрид и Риго; его можно узнать разве что летними вечерами или по воскресеньям, когда здесь пустынно. Да-да, я был уверен, что они жили здесь некоторое время до отъезда в Жуан-ле-Пэн. Ингрид намекала на это, когда я в последний раз видел ее одну в Париже. Мы говорили с ней о районах на окраине, где я тогда часто бывал - кажется, она спросила, где я живу, и сказала, что хорошо знает эти места: она жила там с отцом, на улице Атлас, у Бютт-Шомон. И даже с Риго, в маленькой квартирке. Правда, она назвала не бульвар Сульт, а бульвар Даву.

Я открыл одну за другой дверцы шкафа, но там остались одни вешалки. В зеркальные створки брызнуло солнце - я зажмурился. Пустые бежевые стены, краска местами облупилась. Только над кроватями - пятно, видимо, там висела картина или зеркало. Сбоку у каждой кровати - ночной столик светлого дерева с мраморной доской сверху, как в отелях. Занавески бордового цвета.