Опасные намерения - Ферн Майклз

— Пойми, Соренсон, вся проблема в том, что она нравится тебе, но ты ее не любишь, — сказал ему Марк Риттер. — Возможно, она чувствует примерно то же самое и не знает, что с этим делать.

— Но ведь тебе, например, сначала нравится девчонка, а уже потом ты в нее влюбляешься, разве нет?

— Откуда мне знать? — ответил Риттер. — Они мне нравятся, я с ними сплю, а потом продолжаю заниматься своими делами. Не хочу, чтобы какие-то душевные муки мешали моей карьере. Когда придет время накинуть петлю на шею, я женюсь на дочке босса, достигшей брачного возраста.

Пит решил, что Марк Риттер непроходимо глуп.

— А любовь? — спросил он на всякий случай. — Неужели ты не хочешь всерьез полюбить девушку, жениться на ней, идти по жизни вместе и спокойно смотреть в будущее?

— Ты по уши в мечтах, Соренсон, и просто дурак, если веришь в такую чепуху. Любовь — для глупцов. Женщины опустошают тебя и морально, и материально. Я не хочу вляпаться в это дерьмо. Можешь быть уверен, сначала я выясню, симпатичная ли дочь у босса, хорошая ли у нее фигура, а с остальным я знаю, что делать.

После этого разговора Пит стал избегать Марка Риттера.

Он довольно редко ходил на свидания — слишком много времени отнимала учеба, в то время как Риттер переспал со столькими женщинами, что потерял им счет.

Пит завидовал бесхитростному умению Энни жить сегодняшним днем. Для нее все, что произошло на конкретный сегодняшний день, являлось историей, и об этом не стоило ни думать, ни говорить. Не мешало бы ему кое-что от нее перенять. Порой Пит обращал внимание на разную ерунду, беспокоился до смерти, потом все анализировал и начинал переживать еще больше. Может, эта привычка засела в нем с детства?

Что за черт! Где Энни? Она сказала, что придет в восемь часов, а сейчас уже девять. Может, она заболела? Но Энни никогда не болела, она просто запрещала своему организму подобные слабости. Когда Пит увидел ее в дверях, то сразу понял, что означает эта блаженная улыбка у нее на губах. Он сам не понимал, что ревнует; просто ему хотелось выбросить свои книги из окна.

— Прости, я опоздала, — извинилась она, усаживаясь напротив. — Ты как-то странно на меня смотришь. Что-нибудь случилось? — Счастливая улыбка исчезла, в глазах появилось искренняя забота.

— Я всего лишь задумался.

— О, Пит, ты становишься опасным, когда вот так уходишь в себя, — Энни улыбнулась, и он немного расслабился.

На воротнике голубой — под цвет ее глаз — блузки блестела маленькая золотая брошь, которую Пит никогда не видел раньше. А он-то думал, что знал все ее имущество наизусть. Энни почти не пользовалась косметикой, носила короткую стрижку и всегда выглядела великолепно, но сегодня…

— Ты прекрасно выглядишь, — бросил он.

— Спасибо, но я никогда не доверяю комплиментам, даже твоим. Подумать только, Пит, еще два месяца, и мы отсюда уедем.

— Мне будет тебя не хватать, Энни.

— Меня или моей опеки? — осторожно спросила она.

— И того, и другого.

— Ясно.

— Помнишь, когда мы пили вино у тебя в комнате? Почему ты тогда… В общем, если говорить обо мне, то я…

— Пит, ты мой лучший друг. Сомневаюсь, что когда-нибудь еще найду такого. Я надеюсь… В общем, если бы мы с тобой переспали, то после окончания университета, возможно, года два-три обменивались бы открытками на Рождество, чтобы потом благополучно забыть друг о друге. Я не хочу этого, потому что слишком привязалась к тебе. Иногда мне даже кажется, что ты часть меня, — Энни отвела глаза.

— Знаешь, мне тоже так кажется. Но почему…

— Мы должны были когда-нибудь с этим столкнуться, так? Осталось два месяца, и если этому суждено произойти, то это произойдет. Не знаю, как еще объяснить. Ты понимаешь меня?

Пит кивнул.

— Энни, я когда-нибудь рассказывал тебе о Барни?

— Нет. Хочешь сказать, что есть нечто, чего я о тебе не знаю? Кто такой Барни?

Пит рассказал ей обо всем.

— Я до шестнадцати лет верил, что Барни приедет за мной. Клянусь, я действительно верил в это. Не могу передать, что я почувствовал, когда миновала полночь, мне пошел семнадцатый год, а он не появился. В глубине души я до сих пор надеюсь… хочу…

— Бедняга Пит. Дети не умеют лгать. Я уверена, что сам Барни верил в каждое свое слово и обязательно сдержал бы обещание, если бы мог. Ведь ты не знаешь наверняка, что он не пытался найти тебя. Неужели ты на самом деле сказал тому человеку «поцелуйте его в задницу»? В шесть лет?

— Клянусь. И получил при этом колоссальное удовольствие. Я бы на все пошел ради Барни и до сих пор думаю о нем. Когда-нибудь я серьезно возьмусь за его поиски. И еще мне необходимо знать, пытался ли он найти меня. Как будто кусок моей жизни безжалостно вырван. Возможно, это звучит глупо…

— Вовсе не глупо. Воспоминания сами по себе прекрасны. Особенно твои. У меня было такое… обычное детство. Можно даже сказать, скучное. Никогда ничего не случалось. Классическая история гадкого утенка. Никто из девочек не хотел со мной дружить, и поэтому, наверное, я так много читала. Больше заняться было нечем.

— А посмотри на себя сейчас! — гордо сказал Пит.

Энни взяла его за руки.

— Обещай мне, Пит, что мы всегда будем друзьями, настоящими друзьями, и не ограничимся открытками на Рождество. Во всем можешь рассчитывать на мою помощь. Клянусь именем… Барни.

— И я тоже клянусь Барни, раз уж мы теперь всем друг с другом делимся. — Он помолчал. — Я хочу узнать одну вещь… Ты вошла сюда с таким странным выражением на лице… Не означало ли оно, что ты провела с кем-то ночь?

— Пит! — возмутилась Энни.

— Так это или нет?

— Не твое дело.

— А я решил, что меня теперь все касается. Я жду ответа.

— Я имела в виду совсем другое.

— А я надеялся, что ты сохранишь себя для меня, — бросил он и только спустя несколько секунд осознал смысл своих слов.

— Но и ты ведь не монах, Пит. Когда мы обменялись обещаниями, я имела в виду какие-то рискованные дела, в которых тебе понадобилась бы моя помощь. Смотри в глаза, Пит Соренсон. Ты меня осуждаешь?

— Нет. Пойми… Я так долго мечтал о нас с тобой… и как это будет.

— Мечтал?

Пит поднял голову. Он никогда не слышал, чтобы ее голос звучал так холодно и резко.

— Ну… Мечта — такое же хорошее слово, как и все остальные. Ты говоришь, что не будешь… не хочешь… Да что происходит, Энни?

Она вскочила и стала собирать свои книги. Ее глаза сверкали.

— Черт тебя подери, Пит Соренсон! — почти крикнула она.

— Энни, подожди. Боже, ты неправильно меня поняла. Прошу тебя, подожди. Я стараюсь делать все так, как тебе хочется, а ты… — Пит двинулся к ней, и Энни устремилась к дверям. — Я вел себя паршиво, прости! Этого больше никогда повторится.