Ночной всадник - Сандра Дюбэй

– Что случилось, миледи? – с тревогой в голосе спросил он.

– Киту плохо, – ответила Блисс. – Ему нужна ваша помощь, и как можно скорее!

Несколько мгновений Айзек молчал, изумленно глядя на нее; затем молча отворил тяжелую, обитую железом дверь в дальней стене. В комнату хлынул ослепительный дневной свет: дверь вела на улицу.

Путь отсюда до западного крыла был ненамного быстрее, чем от главного входа, но здесь, по крайней мере, Айзек и Блисс были в безопасности от любопытных глаз и длинных языков слуг, большинство из которых присягали на верность лорду Холму.

Через несколько минут на свежевыпавшем снеге появились две цепочки следов, ведущих к дверям западной башни.

– Что случилось? – спрашивал Айзек, карабкаясь вверх по лестнице. Он, кажется, все еще не мог осознать, что его новая хозяйка так хорошо знает Кита.

Но Блисс его не слышала – словно горная лань, она взлетела вверх по лестнице и вбежала в спальню, не дожидаясь, когда Айзек ее догонит.

Кит стоял на коленях на полу, повязки его были красны от крови. Очевидно, он пытался добраться до стола, но силы покинули его на полпути.

– Айзек! – закричала Блисс, бросаясь к раненому. – Скорее сюда!

Старый конюх, тяжело дыша, появился в дверях. Не сразу он понял, что происходит, когда же сообразил, бросился на помощь Блисс. Вдвоем они перетащили Кита на кровать.

– Дайте мне шкатулку со стола, – приказал он Блисс, а сам начал разматывать повязку.

В деревянной шкатулке, которую подала ему Блисс, обнаружились иголки, нитки и длинные полосы грубого холста. Айзек поставил шкатулку на кровать. Не дожидаясь следующего указания, Блисс принесла и поставила рядом кувшин, полный воды.

Последний бинт упал на пол, и Блисс ахнула. Рана, нанесенная Стивеном Вилльерсом, зияла, открывая взору лохмотья кровавого мяса, из воспаленных краев торчали толстые нитки – следы предыдущих трудов Айзека. Блисс ощутила угрызения совести за то, что так рассердила Кита. Правда, своими словами он задел честь ее отца – но ведь и она дурно отозвалась о старом бароне де Уайлде, которого он, по-видимому, глубоко уважал и почитал. И в любом случае нельзя было спорить с тяжелораненым.

Айзек промыл рану, смывая засохшую кровь.

– Придется зашивать сначала, – пробормотал он. – Напрасно ты, сынок, попытался встать.

– Достань пулю! – простонал Кит сквозь стиснутые зубы.

– Пулю? – повторила Блисс. – Так пуля все еще в ране?

– Верно, – кивнул Айзек. – Прошлой ночью он был не в том состоянии, чтобы извлекать пулю. Не уверен, что стоит рисковать и сейчас.

– Но свинец убьет его!

– Вы правы, – согласился Айзек. – Зажгите свечу, миледи, и поставьте сюда. Мне понадобится ваша помощь.

Блисс сделала, как он велел. Айзек выдернул остатки прежнего шва и начал ощупывать рану в поисках пули. Из раны заструилась кровь. Капли пота выступили у Кита на лбу, он судорожно вцепился в простыню с такой силой, что костяшки его пальцев побелели. Блисс догадывалась, что он терпит невыносимую боль: но ни звука не сорвалось с его крепко стиснутых губ.

– Подожди-ка… – пробормотал наконец Айзек. – Кажется… ага, вот и она!

Он извлек из раны сплющенный ошметок свинца и, повертев его в руках, отбросил в сторону. На морщинистом лице конюха отразилось очевидное облегчение.

– Вот и славно. Теперь, миледи, придержите края раны, пока я буду зашивать.

Блисс храбро кивнула и, подойдя ближе, взялась за покрасневшие, воспаленные края раны. Кит лежал, зажмурившись, дыша часто и неглубоко.

– Поскорее, Айзек! – прошептала она, сердцем чувствуя, что силы Кита на пределе – и так же инстинктивно понимая, что он скорее умрет, чем позволит ей стать свидетельницей его страданий.

– Я и так спешу, как только могу! – ответил Айзек.

Чуткими пальцами он зашил рану – так же, как много лет «штопал» раненых лошадей на конюшне замка Четем. Наконец, закончив операцию, Айзек перевязал рану и отступил, позволяя Блисс укрыть больного одеялом.

Кит лежал неподвижно, закрыв глаза. Трудно сказать, спал он или был без сознания. Блисс и Айзек тихо вышли из комнаты.

– Может быть, стоит посидеть при нем? – спросила Блисс, спускаясь по лестнице.

– Я за ним присмотрю, – ответил Айзек. – Попозже принесу ему поесть.

– Я могу прислать вам обоим еды из замковой кухни, – предложила Блисс. – Они всегда готовят гораздо больше, чем…

– Не надо, миледи, – твердо прервал ее Айзек. – Прошу прощения, но слуги на кухне, как и во всем замке, наняты вашим опекуном. Лучше им не знать, что Кит прячется в башне. У меня, как вы видели, есть своя комната; я сам ему что-нибудь приготовлю.

– Айзек, расскажите мне о нем, – попросила Блисс. – Почему он стал разбойником?

Айзек пожал плечами и долго молчал, прежде чем ответить.

– Видите ли, миледи, семья Кита, как и моя, была прочными узами связана с замком. После смерти милорда де Уайлда для многих здесь наступили тяжелые времена.

– Но почему он не остался в замке, как вы? Я уверена, нашлось бы какое-нибудь место…

Айзек покачал головой, и она умолкла.

– Нет, миледи, это было невозможно.

Больше старик не сказал ничего, и Блисс поняла, что дальнейшие расспросы бесполезны.

– Ладно, – вздохнула она, – думаю, вы о нем позаботитесь. – Она подняла глаза в темнеющее небо. – Миссис Лонсдейл, должно быть, удивляется, куда я подевалась. Пойду в замок. И, Айзек, дайте мне знать, как он, хорошо? И, если ему будет что-нибудь нужно, не стесняйтесь, просите…

– Как пожелаете, миледи, – ответствовал конюх.

Блисс пошла прочь, но голос Айзека остановил ее.

– Миледи! – Блисс повернулась к нему. – Вы пошлете за стражниками?

– Ни за что, – не задумываясь, ответила Блисс. – Я никогда не обреку человека на смерть… что бы там ни думал мастер Квинн о кровожадности и бессердечии Барторпов!

Попрощавшись с Айзеком, Блисс вернулась в замок, где, как она и предсказывала, миссис Лонсдейл уже готова была снаряжать людей на поиски. Объяснения Блисс, что она, мол, гуляла по окрестностям и совершенно забыла о времени, не обманули домоправительницу; но Блисс не могла удовлетворить ее любопытства.

Этой ночью, лежа в темной спальне, Блисс думала о Ките. Он совсем близко, в той башне, что мрачным силуэтом возвышается за окном. Девушка вспоминала тепло его кожи под своими пальцами, восхищалась тем, как мужественно он претерпевал немыслимую боль. Какой он сильный, смелый… и красивый. Невероятно красивый!

Воспоминания о первой встрече с Китом, похороненные в глубинах памяти, ожили и вырвались наружу. Бешеная скачка через лес, поцелуй, сильные руки, жаркие, требовательные уста, прильнувшие к ее устам…