Одержимые - Таня Хайтманн

Адам удивленно посмотрел на Леа. Первые эмоции на его лице с тех пор, как он влез в свою окровавленную одежду перед дверью квартиры девушки.

— Не беспокойся, — весело сказал он. — Мои руки уж точно не примерзнут к перилам.

— Именно это меня и волнует, — ответила Леа, с удивлением отметив, что его голос прозвучал неожиданно расслабленно.

Адам задумчиво смотрел на нее.

— Вообще-то я думал, что мое признание произведет на тебя большее впечатление. Ведь это противоречит всем законам природы…

— Может быть, романтизм уже исказил мой разум: песочные человечки, люди без тени и все остальные ужасные образы. Совершенно устойчива к тайнам тьмы, — сказала она, словно вспоминая университетскую лекцию. — Может быть, я лучше, чем кто-либо другой, подготовлена к тому, что зловещее в любой миг может войти в мою жизнь. При этом моя мама всегда утверждала, что время, когда я читала ужасные истории, было потрачено впустую.

Внезапно Леа почувствовала подступающий к горлу ком, неожиданно прорвавшийся смехом. Она смеялась все громче и громче, и смех резко отдавался в ушах. Через некоторое время она уже не была уверена, хохочет она или кричит — это вышло из-под контроля, одновременно освобождая ее. Леа словно видела себя со стороны — обхватившую живот руками, плечи опущены, спина трясется. И вдруг все прекратилось так же внезапно, как и началось. Девушка глубоко вздохнула и расстегнула парку, потому что ей стало очень жарко.

— Это уже больше похоже на то, чего я ожидал, — бесстрастно произнес Адам, вновь устремляя взгляд на качающиеся льдины.

— Сегодня ты был в моей комнате не впервые, не так ли? — запинаясь, выдавила из себя Леа.

— Нет. Я был рядом с тобой каждую ночь с тех пор, как впервые повстречал. — Хотя лицо его было в тени, ей показалось, что в его чертах промелькнул намек на страдание, словно ему было тяжело вспоминать прошедшие ночи. И, тем не менее, голос его звучал твердо. — Если бы я не был в таком жалком состоянии, ты и на этот раз не заметила бы меня. Но, может быть, так даже лучше. Кто знает, сколько еще я смог бы это выносить. Этьен и так постоянно третировал меня из-за этого…

— Стоп. Слишком много информации за один раз, — перебила его Леа, чтобы вновь истерически рассмеяться. Адам подождал, пока она вновь возьмет себя в руки. — Снимаю стресс, — извиняющимся тоном сказала она, беспомощно вытирая лица с пот. — Я правильно поняла: профессор Каррьер тоже… инфицирован?

Адам кивнул.

— Но ведь этого не может быть! Он целыми днями ведет занятия!

«Леа, успокойся и подумай. Демон способен очень быстро залечивать раны, и что при этом может сделать ему дневной свет?»

— Покажи клыки!

— К сожалению, должен тебя разочаровать. Истории такого рода можешь совершенно забыть. Это всего лишь фольклор, — сказал Адам. И все же широко улыбнулся ей, обнажая ряд белых, совершенно нормальных зубов.

Леа была слегка разочарована.

— Кто еще?

— Разве Этьена и меня не достаточно? — спросил Адам, одновременно весело и нетерпеливо.

— Почему ты решил раскрыть тайну? Ты ведь хотел этого, не так ли? И почему Каррьер хочет этого? Ты сказал, он требовал этого от тебя.

— Это что еще за допрос? Думаю, нам стоит еще немного погулять, чтобы ты успокоилась.

В его голосе промелькнуло раздражение, испугавшее и в то же время, бросившее Леа вызов.

— Ты меня укусишь?

— Черт побери, Леа!

Адам моментально повернулся и широкими шагами помчался по мосту. Решив последовать за ним, она поскользнулась и завалилась на бок в сугроб. Безуспешные попытки подняться привели к тому, что она только еще глубже увязла. Внезапно она почувствовала, как ее схватили сильные руки Адама и рывком поставили на ноги. Леа не успела даже отреагировать на это, как он уже снова стоял, опираясь спиной о перила, скрестив руки на груди. При этом от нее не укрылась презрительная гримаса, промелькнувшая на его лице.

Резким движением она отряхнула снег с одежды.

— И что только тебе у меня нужно было!!! — Хотя Леа произнесла это вслух, обращалась она скорее к себе, чем к Адаму.

— Я же уже сказал, меня к тебе тянет. После столкновения с этой чертовой наемницей я был сильно ранен и растерян. Я просто отдался на волю чувств, и прежде чем успел прийти в себя, ты проснулась и к тому же проявляла неуемное любопытство. Обычно я прислушиваюсь к твоему дыханию — насколько крепко ты спишь, — с замкнутым выражением лица заявил Адам. При этом он не сводил глаз с развороченного сугроба, из которого ее только что вытянул. Похоже, ему тяжело давалось это признание, но совершенно не той мечтательной тяжестью, как недовольно признала Леа.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что тебя ко мне тянет? Звучит так, словно что-то заставляет тебя.

— Как ты могла подумать! Я не могу представить себе ничего более прекрасного, чем сидеть в перетопленных норах и прислушиваться к дыханию спящих студенток! — Адам даже не пытался скрыть насмешку в голосе.

Последовавшее за этим разочарованное сопение еще больше задело Леа. Она не ожидала признания в любви, когда от холода у нее стучали зубы, а в горле опять поднимался приступ смеха. Но то, что Адам воспринимал свои ночные посещения как тяжкую ношу, как нечто мучительное, было больше, чем она могла вынести.

— Я не приглашала тебя к себе, — сердито ответила она.

Адам ответил на удар подмигиванием, затем протер глаза и принял расслабленную позу.

— Я не это имел в виду. Просто очень сложно все это объяснить, потому что я и сам толком не все понимаю. Может быть, все же стоило послушать совет Этьена: не думать, не говорить, просто действовать. Но теперь все гораздо сложнее.

Адам совершенно неожиданно протянул к ней руку, и Леа, не колеблясь ни минуты, подошла к нему. Он обнял ее за бедра и медленно притянул к себе так близко, что она почувствовала на губах его дыхание. Невольно вспомнился аромат жасмина — сладкий и цветочный. Но под ним скрывалось кое-что другое: манящий запах, запах темноты, горячих движущихся тел. И когда одурманенная Леа закрыла глаза, а ее тело, словно само собой, вплотную прижалось к Адаму, он внезапно отпустил ее и отошел в сторону.

Недосягаемо далеко.

Потребовалось ужасно много времени, чтобы хоть как-то справиться с разочарованием.