Мой ректор военной академии 3 - Тереза Тур

— Как-то выкрутимся, — улыбнулась мама. — А мальчишка хороший.

Я кивнула.

— Слушай, дочь! — взглянула на меня строго-строго главный редактор. — А где кроссворд для последней страницы?

— Ой! Забыла! — ахнула я.

— Ты народ подсадила — ты и разбирайся! А то что ж получается — какая хозяйка, такие и работники? Неорганизованные! Все! Только Джулиана умничка. И я молодец! А вот остальные!

Мы расхохотались — и я понеслась трудиться.

Отловила Вилли, сунула ему деньги и велела нестись в книжный магазин за энциклопедиями. Затем принялась расчерчивать квадратики на листе бумаги. Это мне развлеченье на полдня — точно. С другой стороны — сама виновата, не надо было тянуть.

К вечеру меня из-за стола вытянул Ричард.

— Пойдем домой, неугомонная ты моя! — распорядился он.

— Сейчас, — кивнула я. — Еще два слова — на «Т» и «С»

— Тигверды и солдаты.

— Очень смешно.

— А тебе из какой области надо?

— Из мирной.

— Цветочки-бантики?

— Драгоценные камни, книги, города…И тут я кое-что вспомнила:

— Ричард, — кто такие тикуны?

— Что?! — где ты этого набралась? Ты где была? С кем?! — началось… Допрос с пристрастием, рычанием и огненными искорками в черных очах! Пришлось рассказывать все, как есть. И про разноцветных пушистых даггов, и про синюю маргаритку, и про ребристые обожженные деревья. Отчитываться, оправдываться, успокаивать, прикрываться наследником, обещать блины и…много чего обещать…

Как я и предполагала, тикуны — это клопы. Живут в коре не ценных древесных пород, из которых и строят свои жилища бедняки. Сам по себе тикун не опасен, и даже деревья он не ест — просто там селится. Но людей кусает — от страха, впрыскивая под кожу мизерную дозу яда. Яд для жизни не опасен, но зуд и покраснения вызывает.

Ричард пытался меня отговорить, намекая на то, что упоминание об этом насекомом не совсем принято в светском обществе, но я решительно отвергла подобный снобизм. Представила, как Вилли радостно вписывает в колонку знакомое слово, и решила, что все делаю правильно.

— А на «с»? — я подняла глаза на Ричарда. Ох…Как же хитро он улыбается…

— Сойки — подойдут? Добьем местную аристократию сельской экзотикой! — мужчина хохотал.

— Сойка — это птичка? — я обрадовалась, услышав знакомое слово.

— Сойки — это цветы, Ника! И я думал, — они твои любимые, раз тебе так понравилась та картина. Я даже букет приготовил, но потом пришлось искать подснежники. Я вспомнила любимую картину — ярко-синие маленькие цветочки. Годится!

— Все! — захлопала я в ладоши. — Ричард, а где ты нашел подснежники, ведь не сезон был?

— Для влюбленного мужчины нет ничего невозможного — очень серьезно ответили мне.

— Пойдем, — попросила я.

Мы вместе отнесли кроссворд маме. Она кивнула, улыбнувшись, посмотрела на Ричарда. И отпустила меня домой.

— А вы? — удивленно посмотрел на нее ненаследный принц Тигверд.

— Ну, нет! Пока все сделано не будет, как надо — я отсюда ни ногой!

Я хотела сказать, что тоже не пойду. В конце концов, кто всех взгоношил! Но споткнулась о матушкин взгляд — и удалилась

— У тебя удивительная мама, — тихо проговорил Ричард. — Чем-то похожа на мою. С ней рядом тоже тепло.

— Расскажи о своей маме, — попросила я. А сама вспомнила наброски, что видела в альбоме у Джулианы. Надо попросить, чтобы она и для нас портрет Милены Рэ написала. Интересно, я бы понравилась маме Ричарда?

— Ты бы ей понравилась, — эхом отозвался на мои мысли Ричард. — Она ценила искренность. Мама и сама была такой — прямолинейной, честной. Говорила всегда только то, что думала, как есть. Вот только говорила редко и мало. Она была тихая, молчаливая. Часто — грустная.

Он потер лоб и вдруг неожиданно светло улыбнулся:

— Мама учила меня…без слов. Либо показывала что-то, либо просто клала ладонь на лоб — и я знал, что она хочет сказать. Или видел сон, в котором чему-то учился…

Мне вдруг стало очень больно и грустно. Что-то заныло в груди, больно сжало в висках, и очень-очень сильно обожгло палец с перстнем. Буквально секунда — и все прошло, — так же внезапно, как и началось.

Мы шли пешком по вечернему Роттервику. Людей было мало, в воздухе сладко пахло цветущими деревьями. Запах был свежий, весенний. Так пахнет, когда цветут те самые деревья, в парке у дворца. Под этим деревом мы встретились когда-то. Осенью. Интересно, как они называются, эти деревья? Надо все-таки добраться до атласа в библиотеке.

— Пойдем, поужинаем? — прервал мои мысли Ричард. Я и не заметила, что мы подошли к ресторану «Зеленая цапля».

— Может, дома? — я поежилась, вспоминая помпезность этого роскошного места — Дома как-то…уютнее?

— Ника, — меня нежно, но крепко обняли за плечи, развернули к себе. — Ну неужели ты думаешь, что я за это время тебя не выучил?! Мы не пойдем в этот ресторан. То есть пойдем, но не совсем туда, куда ты ожидаешь. Во-первых — это сюрприз, который, я надеюсь, тебе понравится.

— А во-вторых? — я совсем напряглась.

— А во-вторых — дома нет ни еды, ни слуг…никого.

— Даже Флоризеля?

— Он в поместье с Джоном — с ним все будет в порядке, не волнуйся. Просто я хочу, чтобы мы были только вдвоем.

— Я тоже…

После долгого поцелуя я мало что соображала — просто семенила за Ричардом, который, крепко сжимая мою ладонь, тащил меня за собой. День был тяжелый, вечер поздний. Я украдкой зевала, и честно говоря, предстоящим романтическим ужином интересовалась мало, Тем более что есть не хотелось. Совсем. А хотелось…Домой хотелось.

Мы прошли огромную залу того самого ресторана, где уже были когда-то. Ричард о чем-то пошептался с метродотелем, и мы стали спускаться вниз по винтовой лестнице. Лестница была очень красивая — ажурные воздушные перила с изображением цветов и птиц, белоснежный мрамор с розоватыми прожилками. Спускались довольно долго. Наконец мы вошли в маленькое полуподвальное помещение. Там были изящные кованые столики, выкрашенные мятным цветом стены и огромное количество птичьих клеток! Клетки были разных форм и размеров — от совсем маленьких, плетеных до больших и очень красивых. Клетки были и золотые, и серебряные, кованые, плетеные, но в каждой из них сидели маленькие ярко-зеленые птички. Их было так много, что, если бы они разом стали петь или чирикать, услышать друг друга было бы невозможно. Но к счастью, птички молчали. Больше всего они были похожи на ярко-зеленых воробьев. Ну или растолстевших канареек. И тут я догадалась, кто это:

— Ричард! Это…Зеленые цапли?

— Да, любимая — Ричард смотрел на меня очень вдохновенно и романтично, а я…Я хохотала до слез, настолько зеленый воробей был не похож на цаплю. Наверное, я сильно испортила красоту и торжественность момента, но ничего не могла с собой поделать. Ричард терпеливо ждал… Я успокоилась, но дала себе слово как-нибудь показать Ричарду как выглядит в моем мире цапля — тогда он меня поймет. И простит. Я хихикнула последний раз, когда к нам подошел сам хозяин.