Фашисты - Кирилл Викторович Рябов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Такси? Работа? Жильё?
— Нет, спасибо, — сказала Полина.
— Сама откуда?
— Из Гондураса.
Он хмыкнул и отошёл.
Кладбище открывалось через три часа. Дойти до него пешком можно было за полтора. Неспешным шагом. Просто шляться, чтобы убить время, ей не хотелось. Но и торчать на вокзале не хотелось тоже. Полина заметила, что безгубый стоял неподалёку и время от времени на неё посматривал. Она его не боялась. В сумочке лежал небольшой нож с выкидным лезвием. И Полина могла бы без колебаний воткнуть его в живот, пах или ляжку любого, кто станет ей угрожать. Так ей, по крайней мере, казалось.
Докурив, она пересекла пустынную площадь и свернула на одну из улиц. Оглянулась. Сзади никто не шёл. Улица была ей не знакома. Полина её не помнила. Но это не имело значения. В этом маленьком городе заблудиться было сложно. Так или иначе, через короткое время выйдешь на главный проспект. И по нему дошагаешь из одного конца города в другой. Полина вышла. И дошла до центра, почти не встречая прохожих. На крохотной главной площади стоял фонтан. Раньше он не работал. Не работал и сейчас. За гранитным кольцом, в центре которого стояла чаша, валялись окурки, пластиковые бутылки, банановая кожура, мятые упаковки от мороженого. Полина по кругу обошла фонтан. Почему–то вспомнила ту ссору с Артёмом, когда он остался ночевать на кухне. И вдруг догадалась, что никакой хитрости, продуманной стратегии в его поведении не было. Просто он глупый и трусоватый. А ещё лентяй и эгоист. Вот и сюда с ней не поехал. Хотя ему ничего не стоило это сделать. И теперь он спит в тёплой кровати, а она шатается по этому полумёртвому городку, дожидаясь, пока откроется кладбище. А поезд назад будет поздним вечером, почти ночью. И после кладбища опять придётся шляться, убивая время, или торчать на вокзале. К тому же ужасно хотелось спать.
Она достала смартфон, хотела написать Артёму что–нибудь обидное, даже придумала короткий и увесистый текст. Но потом подумала, что он вряд ли что–то поймёт. Надо было сразу высказать ему, когда он отказался ехать с ней. Сейчас — без толку. Впрочем, этого она ему всё равно не забудет. И в нужный момент выскажет.
Она покурила и немного успокоилась. Правда, от сигареты сонливость стала совсем невыносимой. Полина бросила окурок в дохлый фонтан, пересекла площадь, прошла мимо продуктового магазина — он был закрыт. Прошла мимо кафе — оно было закрыто. Дальше по улице Полина увидела вывеску «Табак 24 часа». Но и здесь дверь оказалась заперта. Может, тут все вымерли от скуки?
Пройдя пару кварталов, она села на лавочку автобусной остановки. Народу не было. Подъехал полупустой маршрутный ПАЗ и выпустил из салона очень толстого мужчину, одетого в коротковатые спортивные штаны и полиэтиленовый дождевик поверх белой футболки. Потоптавшись, он присел на лавочку, пошуршал и достал газету из сумки. Полина услышала шёпот. Толстяк читал, шевеля губами. От него неприятно пахло. И, казалось, запах становился сильнее.
— Смешно–то смешно, а ничего смешного, — сказал он вслух. — Простите.
Он немножко подвинулся.
— Простите, а вы на правом берегу живёте или на левом?
Полина отодвинулась.
— На правом или левом? — повторил он.
— На правом, — ответила она. — А что?
Толстяк захихикал. Выглядело это так, будто он подавился.
— Простите, — сказал он в третий раз. — Просто мне в голову пришла дурацкая шутка. Сказать?
— Необязательно.
— Но я скажу. Живёте вы на правом берегу, а оттуда ходите налево. Понимаете?
Полина посмотрела на него и отодвинулась на край лавочки. Лицо толстяка напоминало огромный шмат теста, к которому приделали маленькие смеющиеся глаза.
— Я работаю на мясокомбинате.
«Свиньёй», — злобно подумала Полина.
— А вы? — спросил он.
— Какое вам дело?
— Что, так сложно ответить?
— Просто я не хочу с вами разговаривать.
— Почему?
— Я вас не знаю.
— Подумаешь, препятствие. Меня зовут Игорь. А вас?
К остановке подъехал автобус. Полина быстро пробормотала, что её ждёт муж, и заскочила в пустой салон. Двери, шипя, закрылись. Толстяк вдруг сполз с лавочки и неуклюже припустил вдогонку. Полина удивлённо смотрела в окно, как он бежит, перебирая толстыми короткими ножками и колыхая гигантским животом. Метров через десять он ожидаемо выдохся и, прихрамывая, побрёл назад, подёргивая плечом. Полина вспомнила тётю Люсю. И почувствовала неприязнь.
Подошёл кондуктор, старик, похожий на грача. Купив билет, Полина рассеянно посчитала цифры на номере. Несчастливый.
— Простите, а я до кладбища доеду? — спросила она.
— А? — каркнул кондуктор. — Нет, нет. До кладбища? Нет. Девятка ездит на кладбище. Да, девятка.
Он вернулся на своё место и уткнулся в газету. Полина достала смартфон. Артём не прочитал сообщение. Спит и не волнуется, как она доехала. Опять вспомнилась тётя Люся. Она говорила: «Дрыхнет, как хорёк». А про кого? Старик–кондуктор вдруг встал со своего места, решительно подошёл к ней, наклонился и сказал:
— Я требую, требую, чтобы вы меня поцеловали.
И вытянул сизые, мокрые губы.
Вздрогнув, она проснулась. Автобус подъезжал к зданию вокзала. «Ну, отлично», — хмыкнула про себя Полина.
— Конечная, — объявил водитель и открыл двери.
Она вернулась в кофейню, купила маленький стакан американо и села за столик. Почти сразу появился мужик с рыбьим ртом, взял себе точно такой же кофе и подошёл к ней.
— Скучаешь?
— Нет, — ответила Полина.
— А что, веселишься?
— Вы чего хотите?
Он сел напротив, закинул ногу на ногу. Полина обратила внимание на его обувь — поношенные казаки. Выглядело омерзительно.
— Я тебя вспомнил.
— Поздравляю. Работа, жильё и что там ещё мне по–прежнему не нужны.
— Да я не о том. Ты в глазной больнице лежала с моей дочерью. На соседней койке. Я ей как–то «Киевский» торт принёс. А ты была после операции, с заклеенными глазами. И я тебя кормил тортом с ложечки.
Полина немного удивилась, что у этого неприятного мужика может быть дочь.
— Вы ошиблись. Я ни в какой глазной больнице никогда не лежала.
— Ты просто забыла, — сказал мужик ласково. — У тебя на глазах должны быть шрамы. Это легко проверить. Посмотри вверх.
Полина резко встала и вышла вон. Пройдя немного, оглянулась. Он не преследовал её. Стакан с кофе остался на столе. И чёрт с ним! Кладбище откроется через два часа. Шляться по городу было невыносимо. Полина перебежала привокзальную площадь, на ходу закурила и достала смартфон. Поискала гостиницу. Их было две. Ближайшая в пяти минутах ходьбы. Судя по фотографиям и отзывам, там была жуткая дыра с подтекающей сантехникой, несвежим бельём и хамской обслугой. Это не имело значения. Полине хотелось просто где–нибудь запереться и спокойно подождать, пока откроется кладбище.
В вестибюле было пусто. За стойкой сидела пожилая женщина и вязала, сонно шевеля спицами. Перед ней стоял планшет, из которого доносились голоса:
— На месте убийства мы обнаружили частицы вашей кожи. Перестаньте отпираться! Вы должны во всём признаться!
— Похоже, у меня нет выбора. Я признаюсь. Это я её убил.
Послышался фальшивый плач.
— Ах, — сказала пожилая женщина и причмокнула губами.
— Мне нужен номер до вечера, — сказала Полина.
— А бронь? Бронь была?
— Нет. Без этого никак?
— Можно и без брони. Но только не до вечера. Минимум сутки.
— Ладно, оформляйте сутки.
Забрав ключ, Полина поднялась на третий этаж, отыскала номер. Комнатка была маленькая и узкая, как обособленный кусок коридора. У двери стоял шкаф. Чтобы пройти к кровати и не задеть его, пришлось поджать плечо. Всё это было неважно. Она повалилась на кровать и некоторое время просто лежала, разглядывая потолок. Потом у неё стало чесаться в ухе.
«Первый и последний раз я сюда приехала. Первый и последний раз», — подумала Полина. Уснула она незаметно. Будто
