Царь горы - Наталия Романова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я медленно расстёгиваю пуговицы на рубашке. Порыв Киры встать я останавливаю простым:
- Не двигайся.
И она не двигается, её глаза расширяются, и дыхание сбивается.
- Не двигайся, - повторяю я немного другим тоном, властным, я надеюсь, и мне это удаётся, судя по пальцам с красным маникюром, которые пытаются схватить атлас покрывала.
Я освобождаюсь от одежды, ловя на себе взгляд Киры, она заворожено следит за каждым моим движением, но не двигается, как я и сказал. Или велел? Эта игра заводит меня до предела. Скольжу вдоль её тела своим, не соприкасаясь, и легко целую губы, она целует меня так же, пока поцелуй не становится глубоким, вязким и чертовски долгим. Я ласкаю везде, где могу достать, не трогая то самое место, оставляя на сладкое.
Так и не разрешив Кире двигаться, я ловлю её руки, которые пытаются дотронуться до меня, и шепчу ей прямо в губы.
- Я просил не двигаться, - поднимаю одну её руку, потом вторую, и обвязываю запястья бусами, быстро перекинув через резную спинку кровати. - Теперь будешь привязана, - я тяну за нить, и руки покорно тянуться за ней.
На самом деле это лишь формальность, стоит Кире как следует дёрнуть, и бусы разлетятся по номеру, я это понимаю, так же, как и она, но держит руки наверху, и это заводит меня почти до трясучки. До нервного тика и тёмных пятен в глазах.
Я не помню, чтобы хоть раз я был настолько возбуждён, настолько желал женщину, настолько ею восхищался и настолько боготворил. Как всё это укладывается в моей голове и сердце, я не могу сказать, но это ощущается именно таким образом.
Медленно отстёгиваю подвязки от резинки чулок и снимаю малюсенькие трусики, смотря на маленький прямоугольник волос на лобке и абсолютную гладкость половых губок.
Гладкая, влажная она манит меня, и я не отказываю себе - расставив шире ноги Киры, я провожу языком, ища точное место и нужный ритм, пока не нахожу его, и продолжаю ласкать пальцами, языком, по очереди и вместе, слушая стоны и крики. Мне приходится придерживать её ноги, но самое удивительное в том, что бусы всё ещё на месте.
Руки Киры всё ещё зафиксированы, ноги широко раскинуты, бюстгальтер давно снят, а соски призывно темнеют и давно стали твёрдыми от моих пальцев.
Я вхожу, предварительно надев презерватив, потому что на этот раз я хочу всё сделать правильно, и на секунды теряюсь в пространстве, времени, дыхании Киры, нечленораздельных звуках, которые она издаёт, пока я медленно проникаю в неё, сходя с ума, и выхожу таким же безумным, чтобы снова проникнуть. Снова вхожу и снова выхожу. Сходя с ума раз за разом, толчок за толчком, удар за ударом. Схожу с ума.
- Игорь, аааа... Игорь, - шепчет, - убери, - я понимаю, о чём она просит, одним движением выпускаю её из плена чёрных бусин, и тут же чувствую её руки у себя на голове.
Она вцепляется мне в волосы, тянет на себя, целует, потом притягивает к себе ещё сильнее, её ногти оставляют следы на моей коже, зубки оставляют следы, но всё это летит к чертям, когда Кира двигается в унисон со мной, стонет, я вижу слёзы у неё в глазах, она закидывает голову и произносит моё имя, кажется, сотни раз, пока я двигаюсь и двигаюсь, с каждой фрикцией всё сильнее и сильнее, следуя за богиней рядом с собой. И, наконец, ощущаю это - сильное сжатие, пульсацию, и я не выдерживаю, оргазм накрывает меня с головой, всё, что я успеваю - подставить руку, чтобы не упасть всем телом на Киру.
Моя блистательная Кира довольно хрупкая особа, и хотя я и понимаю, что вряд ли её раздавлю, предпочитаю упасть рядом.
Огромная волна нежности настигает меня сразу после оргазма, невообразимой и какой-то безудержной нежности. Я бесконечно и бесконтрольно целую Киру, шепчу ей глупости, вперемешку с комплиментами, пока поцелуи не перерастают в возбуждение, а возбуждение в ещё один акт любви. Засыпаем мы под утро. Абсолютно и даже неприлично счастливые.
Бусы, впрочем, не могут похвастаться тем же, их судьба - раскатиться по номеру-люкс шикарного пятизвёздочного отеля города Вены.
Утром звонит Влад и недовольно напоминает про встречу, я прихожу. Мой друг и начальник натянут как струна, он молчит, упрямо не замечая несколько характерных царапин у меня на шее. Его лицо краснеет, потом зеленеет, но он молчит, сказав лишь, что сегодня планирует встретиться с Кирой, и пока - пока! - не готов видеть нас вместе. Не в этот раз. Я не возражаю. Как и не возражаю я против двухнедельного отпуска, что подписывает мне мой начальник и лучший друг, и остаюсь в Вене, с Кирой, благо виза позволяет.
Дни пролетают моментально, Кира, заикаясь, что странно для моей уверенной в себе, блистательной девочки, говорит, что хочет закончить свой курс, и это значит, что ей предстоит учёба в Вене ещё в течение года. И я соглашаюсь.
Да, чёрт возьми, я соглашаюсь!
Я чертовски горжусь своей блистательной Кирой, её успехами, целеустремлённостью и работоспособностью. Я горжусь её стремлениями, её победами, её амбициями.
В аэропорту она хочет мне задать вопрос, я вижу это и опережаю её.
- Никого, никто, кроме тебя, котёнок, - и я не лукавлю.
Год без секса? Ерунда!
Год без Киры - куда ужасней.
Мы встречаемся время от времени, она приезжает на Новый год, и я, в течение года - к ней.
В эти дни я ощущаю себя королём мироздания, царём горы, как будто известный телеведущий орёт мне прямо в ухо: «Ты Царь Горы!».
Её семья смотрит с насторожённостью на наши отношения, но я не позволяю вмешиваться, и, в конце концов, получаю «добро» от деда-адмирала, за которым подтягивается театральный критик и даже Влад. В итоге он даже, кажется, доволен тем, как всё сложилось. Уверен, к его переменившейся точке зрения приложила руку Ирина.
Дождливым летом я встречаю Киру в аэропорту с огромным букетом алых роз. Выглядит напыщенно, но это нравится
