Засланец - Герман Гагарин

На дальней стороне болот монотонно стрекотали местные жабоподобные твари. Вырывался с утробным урчанием болотный газ, пузырилась грязь. Животное, похожее на четырехлапую ощипанную цаплю, деловито шагало через топь, время от времени окуная в жижу вытянутую морду.

Я же сжимал винтовку и поглядывал по сторонам, чтоб ни один хищник не набросился на нас из тьмы.

Возле топи, там, где багряник рос гуще всего, засеребрилось сегментированное тело. Я почувствовал знакомый парфюмерный запах.

Боров на цыпочках двинулся вперед, продолжая ворошить багряник жердиной. Послышалось шипение, выстрелили в небо живые огни христофоров, предваряя появление над зарослями головы, напоминающей высушенный букет роз. От запаха «парфюма» зачесалось в носу. Я подался вперед, полагая, что моя помощь может быть не лишней. Из багряника высунулось похожее на гофрированный шланг тело, оно все выгибалось и вытягивалось, превращаясь в арку внушительных размеров. «Букет роз» плюнул красным лучом, прошелся им по Борову – от узкого лба до пояса.

Отпинговав Борова лазером и не получив нужный ответ – так я понял суть происходящего, – этот оживший сетевой кабель отвернулся к болоту. Но тут Мира прыгнула вперед, захватила клещами серебристое тело пониже навершия. «Шланг» дернулся, едва не сбив девчонку с ног. Тело взвилось лентой, «букет роз» затрепетал, фыркая и шипя, но Боров отбил жердиной предназначенный Мире удар. А потом перехватил ручки клещей и одним махом отделил «букет». Из обезглавленного тела повалил дым. Пах он уже не парфюмом, а горелой изоляцией. Серебристая лента снова выгнулась, обрубок, чихая дымом, слепо огляделся по сторонам, а затем нырнул в багряник.

Довольный Боров поднял «букет». Мира подставила расстегнутый рюкзак.

– Погоди! – потребовал я. – Дай посмотреть…

Боров нехотя сунул добычу мне под нос. Я потрогал «бутоны». Это был не металл, а очень похожий по свойствам полимер, вроде тех, что применяют на Земле в высокотехнологичных устройствах.

– Зачем оно может понадобиться? – делано удивился я. Мне хотелось выслушать версию Бора.

– Выбери, кто ты – Странный или долбохлеб, – отозвался Боров. Он нажал на что-то среди стеблей, и темноту вновь располосовал луч лазера. – Видал? Световая дорожка! Можно на ружье приладить, тогда будет проще целиться. Можно на стройке пользоваться, ведь это самая ровная линия… Вот, в общем. – Он подбросил «букет» на ладони, затем спрятал добычу в рюкзак. – Пошли, что ль, на другую сторону. Тут мы больше ничего не поймаем.

Он потопал через багряник, прощупывая дорогу жердиной.

Я посмотрел на Миру. Спросил:

– А вам не жалко… – и провел большим пальцем по горлу.

Мира насупилась.

– Нашел кого жалеть, – пробормотала она. – Это ведь не человек. У этого голова отрастет, а человеку из мертвых не воскреснуть.

В итоге в рюкзаке Миры оказались три «букета» и металлический кругляш, который Боров нашел мимоходом в грязи. Мне показалось, что кругляш – это артефакт Сверчков. Но я решил не показывать свою заинтересованность, чтобы не прослыть еще большим «долбохлебом». Я полагал, что у меня будет время осмотреть железку.

В Котле-на-Реке, городке на окраине владений железноголовых, была лавчонка, хозяин которой оценивал и скупал артефакты у бродяг из лесных племен. Его звали Карром Ящером, он приходился дядей начальнику городской полиции и старшим братом мэру, поэтому чувствовал себя вполне вольготно. Дэн Крогиус с ним работал, выдавая себя за перекупщика из Солнца-на-Восходе – столицы железноголовых. Торгаш знал Крогиуса под кличкой Крот. Вполне подходящее имя для захолустья. В столице Тень знали под другим именем.

Боров решил, что больше нет смысла рыскать по болотам. «Шланг-букеты» затаились. Температура упала, ударил с северо-востока ледяной ветер. Над нашими головами сгрудились тучи, они вспыхивали синими беззвучными молниями и хлестали снежной крупой. Там и здесь сияли призрачные пятна: глаза шерстней. Гиеноподобные хищники выбрались из леса в поиске ослабевших от холода животных. Или людей, – шерстням все равно, чьей плотью набить брюхо.

Мы пошли навстречу желтоватому сиянию, льющемуся из-за сопок. Там находился Котел-на-Реке. Стая шерстней какое-то время сопровождала нас, но напасть так и не решилась.

– Боров… то есть Бор! – окликнул я здоровяка. – Ты ведь родился в деревне Деда?

– Родился, женился, осталось сдохнуть, – ответил тот не слишком вежливо.

– Где это ты женился? – не поняла юмора Мира. Она шла почти вслепую: прикрывая ладонями лицо от настырной снежной крупы. – Кто же за тебя пойдет?

– Ты, – серьезно ответил Боров.

Мира замысловато выругалась.

– Мира тоже родилась в деревне? – спросил я, перекрикивая ветер.

– А чего ты все интересуешься? – проворчал Боров. – Сам молчал, как полено, когда вели его к Деду, а теперь у всех выспрашивает. Мы ведь не выспрашиваем, из каких краев ты приплелся и кто у тебя был вождем…

– Я не родилась в деревне, – неожиданно ответила Мира. – Я – железноголовая. Моя мамка в реке утонула, а отца я не знала. Меня Диментий в леса увел, потому что в городе мне никто не помогал, и там у меня мужей было бы, как у скиллы твоей, да только без позволения Деда…

– И Диментий научил тебя, как охотиться на болотных светоносов, а еще – как грабить железноголовых на Большой дороге, – вставил Боров.

– Ага, – согласилась Мира. – У меня ловко получается. – Она прижала ладошки к лицу и захныкала с неподдельной горечью: – Сударь… Сударь, я заблудилась! Я хочу к ма-а-аме! – Затем выбросила руку вперед, а в ней уже был нож-мотылек. – И брызжечка – во все стороны! – с удовольствием договорила девица.

Я хмыкнул. История была в духе этих диких краев. Впрочем, жизнь на Земле, вне Вертикалов Генезии, ничуть не веселее.

– Так, может, все-таки расскажешь, Странный, откуда ты? – поинтересовался Боров.

– Мне Молчаливые не велели, – отозвался я.

– Дошутишься ты, – Боров вытряхнул снежную крупу, набившуюся ему за шиворот. – Знать надо, с чем можно шутить, а с чем – нельзя. Не зря мы тебя Странным прозвали.

– Беглый он, наверное, – предположила Мира. – Солдат. Дезертир. Недаром цацки всякие у него с собой были.

– Правда, что ли? – Боров с прищуром поглядел на меня. – А ведь точно! Стреляет он, скажу, как солдат. Да не как простой солдат, а как чернознаменник. Я насмотрелся на таких… И странные они все, – Боров похлопал ладонью по лбу; земляне в таких случаях крутили пальцем у виска.

Что ж, легенда мне по душе. Эти двое ее выдумали и тут же сами себе поверили. Мое дело – не соглашаться, но и не отрицать.

Крогиус мало что знал о чернознаменниках. Несколько раз он видел таких в Солнце-на-Восходе, но воспоминания были поверхностными. Какой-то местный спецназ, наверное.

Я многозначительно ощерился, крутанул карабин, положил его на плечо. Боров и Мира ничего не сказали, но было видно, что они еще больше утвердились в своем предположении.

Мы вышли на асфальтированную дорогу. Обогнули сопку, увенчанную одиноким путниковым деревом, оказались возле заставы. Путь преграждал шлагбаум, возле него прохаживался солдат в черной плащ-палатке. На голове у солдата была массивная железная каска. Собственно, поэтому лесные люди и называли обитателей городов железноголовыми. На обочине стоял примитивный колесный механизм, обшитый грубо склепанной сталью. Брезентовый чехол скрывал башенное орудие, расположенное на корме. Похожие машины состояли на вооружении земных армий еще до Первой Ядерной. Второй солдат ходил вокруг механизма кругами и сметал веником с брони снег.

Неподалеку находилась обшарпанная караулка, на ее двускатной крыше сияли прожекторы. Я понял, что успел отвыкнуть от электрического света.

– А! Добытчики! – беспечно протянул первый солдат, облокачиваясь на шлагбаум, словно на барную стойку. Второй тем временем отложил веник и взялся за автомат. – Бор! Мира! А где Диментий? Где Хромой? Куда подевали матерых шерстней? И что это за рожа с вами появилась?

– Рожа? – Боров поглядел на меня, будто в первый раз увидел. – Да его Дед поселил в деревне.

Солдат согласно качнул головой. Как будто других рекомендаций ему не требовалось. Не паспорт же спрашивать у лесного человека. Кроме того, этот малый прекрасно знал, к кому мы идем и по какому делу. В Котле-на-Реке в бизнес Карра Ящера никто не лез. И уж тем более – никто не чинил преград.

– Чего добыли? – спросил солдат, потеряв ко мне интерес. – Как обычно?

– Да, – ответил Боров, – еще вот что нашли… – он достал из рюкзака металлический кругляш.

– Можешь выкинуть, – солдат сплюнул. – Это новодел. Приблуда от винтолетного карбюратора.

– Ну-у, – протянул Боров. – Пусть Ящер сам решит.

– Как знаешь, – солдат побарабанил пальцами по шлагбауму. – Пропускать? Или как?

Боров вынул из кармана брюк истертую монету. Положил на шлагбаум. Солдат бы пропустил и так, но Боров, очевидно, прикармливал на всякий случай и мелких шавок.