Под прицелом моего сердца - Натализа Кофф

— Беги, беги, — подбодрила меня Агафья, — Наивный!

Глава 7. Злата

Емельян не появлялся вот уже три дня.

— Дай ему время! — подбадривала меня Агафья. Марго тоже придерживалась того же мнения. Ну, делать ведь все равно ничего не могу. Только ждать. Если приполз пьяным, то уж трезвым рано или поздно явится. Ползать и падать передо мной на колени, конечно, не станет. Но хотя бы просто поговорит со мной.

Вот только я не могу сидеть, сложа руки! Можно ведь к соседям Сургута прийти! Точно! Тем более, несколько дней у них не была, пора бы и проведать старичков.

Проснувшись утром, быстренько привела себя в порядок, позавтракала и поехала в гости. Попросила таксиста притормозить у магазинчика недалеко от дома Сургута. Купила тортик, и помчалась к добродушным старичкам.

Постучала в дверь. Повздыхала, глядя на закрытую дверь квартиры Емельяна. И улыбнулась, увидев приветливое лицо Егора Семеновича.

— Добрый день, Златочка! — поприветствовал меня старичок, пропуская в квартиру.

— Здравствуйте! — улыбнулась я, протягивая торт старичку, — А тетя Маша дома? Как дела у вас? Ничего, что я без звонка? — принялась задавать вопросы.

Из кухни вышла тетя Маша.

— Ой, Злата! — всплеснула она руками, — А ты что тут делаешь? Почему не в больнице?

— Что? — переспросила я, — Здорова вроде. Зачем мне больница?

— Ой, дак ты не знаешь ничего! — вздохнул Егор Семенович, — Ты только не волнуйся!

Внутри все похолодело. Значит, с Емельяном что-то! Ранили? Точно! И всё эта работа его дурацкая!

— Емельяна на 'скорой' увезли поздно ночью, — сказала тетя Маша, поглаживая меня по руке, — Ты только не переживай. Он сильный, поправится.

— Его… его ранили, да? — прошептала я, — В него стреляли?

— Нет, Бог с тобой, — отмахнулся Егор Семенович, — Язва у него. Жить будет. Ест ведь не понять что. Готовить совсем не умеет.

— В какой больнице он? — прошептала я, понимая, что вот-вот готова расплакаться. То ли от волнения, то ли от облегчения.

— В военном госпитале на Цветочном бульваре, знаешь, где это? — подсказал Егор Семенович. Кивнула. Попрощавшись с соседями, помчалась на улицу. Поймала попутку и поехала в больницу. Не знаю, что скажу Сургуту, когда увижу его. Было без разницы. Главное, увидеть своими глазами, что с ним все в относительном порядке. А язва… Язва, конечно, страшно. Но если не запускать, и соблюдать диету, все можно исправить. А подходящее питание я ему обеспечу.

В относительно боевом настрое я почти вломилась в военный госпиталь. Вот только пускать к Сургутову меня отказались. Стройная медсестра в регистратуре заявила, что посещение разрешено только для родственников. Но о родне Емельяна тетя Маша и Егор Семенович мне ничего не сказали. А если их у него нет? Ему что, без посетителей там лежать?

— Девушка, Вы не понимаете, я его невеста! — решилась соврать я. Медсестра хмыкнула, окинула меня изучающим взглядом.

— А раньше чего молчала? — поинтересовалась она, — Третий этаж, тридцать вторая палата. У него как раз только что осмотр закончился.

Поблагодарив медсестру, нацепив бахилы и белый халат, помчалась на третий этаж. Сердце учащенно колотилось в груди. Так хотелось взглянуть на парня хоть одним глазком. Пусть он меня прогонит, но я должна его увидеть!

Палата, где лежал Сургут, была двухместной. Парня я увидела сразу, как только вошла. Емельян лежал с закрытыми глазами, бледный, как смерть.

— Ох, как же удачно я тут лежу! — услышала незнакомый голос соседа Емельяна по палате, — Такие девушки приходят!

Сургут открыл глаза. Спокойный взгляд голубых глаз скользнул по мне, поднимаясь от уровня колен к лицу. Как-то странно даже чувствовать его взгляд на себе. Раньше он не смотрел на меня так.

— Да Вы проходите, барышня! — подбодрил меня слишком уж разговорчивый сосед.

Послушно сделала пару шагов, гадая, прогонит меня Емельян или нет.

— Лежишь, — выдохнула я, не зная, что говорить. На глаза совсем некстати навернулись слезы.

— Положили, — криво усмехнулся Сургут. И не прогнал меня. Наоборот, смотрел, будто притягивал к себе взглядом еще ближе. Послушно сделала еще два робких шажочка.

— Не реви, — тихо скомандовал Сургут, но не то, чтоб рявкнул, просто сказал. Послушно кивнула. Вытерла слезы ладонью, скорее всего размазав косметику по лицу.

— Садись, — все так же тихо проговорил Емельян, чуть сдвигая ноги на кровати, освобождая место для меня. Что было немного странным, потому как рядом с его кроватью стоял стул. Послушно села на краешек кровати. Увидела, как Емеля поморщился, наверное, от боли. Почувствовала, как по щеке скатилась еще одна слезинка.

— Вытрись лучше, — протянул он мне носовой платок, — Рано ты меня хоронишь.

— Да я и не… — возразила я, вытирая слезы и шмыгая носом, — Просто…

— Вот девки — они все такие, — со знанием дела вмешался сосед в разговор, — Чуть что — сразу в слезы.

— Петрович, — вздохнул Сургут, — Сходи, покури.

Петрович, вздыхая и охая, принялся подниматься с кровати. И спустя пару минут мы в палате остались одни.

— Зачем ты так с ним? Он ведь еле ходит, — упрекнула я парня.

— Да какой там! — Сургут улыбнулся краешком губ, — Его завтра выписывают. Просто уши греет.

— В смысле? — не поняла я.

— Разговоры слушает, — пояснил Емельян, а я улыбнулась. Было странно вот так сидеть около парня, слушать его голос, и не бояться, что он убежит. По-хорошему странно.

— А тебя когда выпишут? — спросила я. Сургут вздохнул. Взгляд замер на его руке, лежавшей поверх одеяла всего в нескольких сантиметрах от меня. Нестерпимо захотелось прикоснуться к его руке, сжать, погладить.

— Да тоже завтра, — усмехнулся Сургут, — Планирую в самоволку свалить.

Нахмурилась.

— Знаешь, Емельян как там тебя по отчеству? — начала выговаривать я, — Никаких самоволок! Сколько тебе положено лежать? Вот столько и будешь тут находиться!

— Ну, уж нет! — махнул головой Сургут, — У меня задница плоской станет, и мозг атрофируется. Так что я свалю по-тихому.

— А я говорю: Нет! — возмутилась я. Сургут только хмыкнул. Но спорить не стал.

— Емеля, ты же взрослый мужчина, а ведешь себя, как ребенок малолетний, — начала уговаривать я парня, — А если осложнения или обострения какие? Это ведь не игрушки!

— Взрослый, — согласился он, глядя на меня, — Взрослый, — повторил Сургут, — Тридцать три. Игнатович.

— Что? — не поняла я.

— Ты же спросила, как меня по отчеству, — напомнил Сургут.

Несколько секунд смотрела на парня, гадая, что бы могло значить все это. Было страшно поверить в то, что мои надежды и мечты вот-вот собираются исполниться. Робко улыбнулась.