Франциск Скорина - Семен Подокшин

Скорина, стоявший у истоков национальной белорусской культуры, является ее символом. В философской и общественно-политической мысли Белоруссии он, пожалуй, первым пришел к выводу, что пробуждение национального самосознания тесно связано со становлением и развитием самосознания общечеловеческого, что человек по-настоящему может осознать себя в качестве представителя своего народа, когда он осознает себя и в качестве представителя человечества.

Глава II. «Франциск Скорина из славного града Полоцка» (жизнь и творчество)

ранциск Скорина родился около 1490 г. в Полоцке в семье белорусского купца. Его отец, Лука Скорина, торговал кожами и мехами. Полоцк времен Скорины был крупным торгово-ремесленным центром Великого княжества Литовского, насчитывавшим около 13 тысяч жителей (см. 73, 85—99). Первоначальное образование Скорина получил, по-видимому, в местной церковной школе. Мысль о дальнейшем учебе побудила его к овладению латынью. Л. И. Владимиров полагает, что латинский язык Скорина мог изучить при католическом костеле св. Франциска и св. Бернарда, который был открыт в Полоцке в 1498 г. (см. 33, 8). Возможно также, что латыни его научил какой-нибудь полоцкий бакалавр. В 1504 г. Скорина приехал в Краков и поступил в университет на факультет «свободных искусств».

Краковский университет, созданный по образцу Парижского, имел четыре факультета: «свободных искусств», теологии, права и медицины. Как отмечает Ян Черкавский, факультет «свободных искусств» по праву назывался «школой Аристотеля» (см. 163, 46). Обучение здесь было двухступенчатым, или двухгодичным. Первый год изучались физические («Физика»), биологические («О душе») и логические («Первая аналитика») сочинения Стагирита. Успешное окончание первого года обучения давало право студенту претендовать на ученую степень бакалавра «свободных искусств». На втором году изучались «Метафизика» Аристотеля, а также его этические («Никомахова этика») и социально-политические трактаты («Политика» и др.), после чего при благоприятных обстоятельствах присваивалась ученая степень магистра (см. 183, 16). Произведения Аристотеля изучались на основе существующих комментариев философов-схоластов той или иной ориентации. До середины XV в. в Краковском университете преобладал номинализм. Аристотель изучался главным образом по «вопросам» Жана Буридана. Затем возрастает влияние томизма, альбертизма, скоттизма, аверроизма (см. там же, 18—23). Во второй половине XV в. появляются учебные пособия по философии, составленные краковскими профессорами: комментарий к этике Аристотеля — Павла из Ворчина (ок. 1380 — ок. 1430), трактаты по астрономии, физиологии, географии, логике — Яна из Глогова (ок. 1445—1507), комментарии к произведениям Аристотеля, Дунса Скотта и Цицерона — Яна из Стобниц (ок. 1470—1519) и др. Причем Ян из Глогова и Ян из Стобниц преподавали на факультете «свободных искусств» в то время, когда там учился Скорина. Есть косвенные основания полагать, что на взгляды Скорины оказали влияние идеи комментариев Павла из Ворчина к этическому учению Аристотеля, в частности мысли краковского профессора о примате общественно-государственных интересов над индивидуальными, о счастье как активной мирской деятельности в интересах общего блага (см. там же, 43). Произведение Павла из Ворчина с 1430 г. вплоть до начала XVI в. являлось официальным учебным пособием на факультете «свободных искусств».

С именами названных краковских профессоров связаны попытки синтеза аристотелизма с новейшими идейными течениями, в частности с гуманизмом. Уже в период ученичества Скорины на факультете «свободных искусств» Краковского университета среди преподавателей и студентов наблюдается повышенный интерес к античным авторам (Платону, Цицерону), к «Studia humanitatis» (грамматике, риторике, поэзии), стремление к интерпретации Аристотеля на основе «самого Аристотеля». Иными словами говоря, в польскую средневеково-схоластическую философскую культуру на рубеже XV—XVI вв. активно вторгался гуманизм. Под влиянием концепции ренессансного гуманизма постепенно утверждается новый взгляд на философию, которая начинает рассматриваться не столько как теоретическое знание, сколько как практическая мудрость, дающая ответы на стоящие перед человеком жизненные вопросы. В утверждении этой идеи большую роль сыграл современник Скорины Эразм Роттердамский (см. 164, 174), эта же идея являлась основным импульсом деятельности самого белорусского мыслителя.

В 1506 г., т. е. два года спустя после поступления, Скорина оканчивает Краковский университет[4]. С 1507 по 1511 г. о Скорине нет никаких определенных сведений. По-видимому, он путешествовал по странам Европы, пополнял и расширял свои знания в области философии и медицины. В 1512 г. он явился в Падую уже со степенью доктора философии, а также с намерением получить ученую степень доктора медицины[5]. Падуанский университет в конце XV в. был европейским центром аверроизма. Здесь шли ожесточенные дискуссии между ортодоксально-католическими истолкователями философии Аристотеля и его интерпретаторами в духе аверроизма. Обсуждались проблемы единства интеллекта, вечности мира, бессмертия души, двойственной истины и т. д. Современник Данте, профессор медицины и философии Падуанского университета Пьетро д Абано в своем трактате «Примиритель разногласий философов и врачей» отрицал творение мира «из ничего». В конце XV в. Николетто Верниа обосновывал мысль о вечности мира и, ссылаясь на Аристотеля, утверждал, что из ничего ничто не возникает (см. 47, 127—130). Характерно, что отголоски дискуссии по этим вопросам обнаруживаются в предисловиях Скорины (см. 3, 71—72).

5 ноября 1512 г. в Падуе в церкви св. Урбана состоялось заседание «Коллегии славнейших падуанских докторов искусств и медицины» под председательством вице-приора, доктора искусств и медицины Таддео Мусати. До сведения собравшихся ученых доводилось, что «прибыл некий весьма ученый, бедный молодой человек, доктор искусств, родом из очень отдаленных стран... для того, чтобы увеличить славу и блеск Падуи...». Далее говорилось, что этот юноша «обратился к Коллегии с просьбой разрешить ему в качестве дара и особой милости подвергнуться испытаниям в области медицины». В заключение было объявлено, что «молодой человек и вышеупомянутый доктор носит имя Франциска, сына покойного Луки Скорины из Полоцка, белорус[6]» (152, 158). После того как в зал был приглашен Скорина, который сам повторил просьбу «допустить его к испытаниям по медицине», председатель предложил: «Кто не возражает против того, чтобы упомянутый господин Франциск получил звание в области медицины со всеми вытекающими отсюда преимуществами, пусть положит свои шары в красную вазу в знак утвердительного мнения, кто так не считает, пусть положит шар в зеленую вазу в знак отрицания». После голосования оказалось, что Скорина был допущен к испытаниям единогласно. Испытания (своего рода «предварительная защита») состоялись на следующий день, 6 ноября 1512 г., в той же церкви. В документе говорится: «Господин магистр Франциск, сын покойного господина Луки Скорины из Полоцка, белорус, на предложенные ему утром этого дня вопросы по медицине блестяще ответил по памяти и отверг предъявленные ему возражения; отлично аргументируя, он проявил себя наилучшим образом. В связи с этим всеми учеными, там присутствующими, с общего согласия он был оценен как подготовленный и достойный быть допущенным к особому экзамену по медицине». 9 ноября 1512 г. в епископском дворце в присутствии виднейших ученых Падуанского университета и высоких должностных лиц католической церкви «выдающийся доктор искусств господин Франциск, сын покойного господина Луки Скорины из Полоцка, белорус, подвергся экзамену в особом и строгом порядке по вопросам, предложенным ему утром этого дня. Он проявил себя столь похвально и превосходно во время этого строгого испытания, излагая ответы на заданные ему вопросы и опровергая выдвинутые против него доказательства, что получил единодушное одобрение всех присутствующих ученых без исключения и был признан обладающим достаточными знаниями в области медицины». После успешно сданного «особого экзамена» Скорина был провозглашен «в установленном порядке доктором в области медицинских наук» и ему были вручены соответствующие знаки достоинства (см. 152, 158—159).