Ненормальная планета (сборник) - Ант Скаландис

– Возьмите. Этот катализатор небывало ускорит развитие человечества во всех сферах деятельности.

И тут (уж в который раз!) я подумал, что Зеленое Брюхо просто издевается надо мной. Бутылочку я взял, потряс ее, поглядел на свет, потом спрятал в секретер и повернулся к гостю.

– И каким же это образом произойдет ускорение? – максимум сарказма постарался я вложить в эти слова.

– Охотно объясню, – откликнулся агент. – Я, правда, хотел подождать немного. Для ясности. Но суть в том, что катализатор прогресса подарит человечеству всеобщее и полное изобилие.

– Так просто? – удивился я. Мне как-то никогда не приходило в голову, что достаток или – в более общем виде – материально-техническая база коммунизма может быть не следствием, а причиной прогресса. – Будет же просто обжираловка. Какой там прогресс!

– Пожалуйста, не спорьте. Над этой проблемой работали специалисты, проводились эксперименты. Изобилие всего и для всех ускоряет развитие науки и общества. Это древняя аксиома.

– А гонку вооружений оно тоже ускоряет? – обозлился я.

– Да. А что? Гонка вооружений в конце концов приводит к разоружению. Вы подошли вплотную к последнему ее рубежу. Поэтому у вас изобилие практически сразу приведет к демилитаризации.

– Ну, хорошо, – продолжал нападать я, – а этот, как его, экологический кризис тоже небывало ускорится?

На лице агента отразилась обида, но он терпеливо объяснил:

– Экологический кризис устраняется. Для производства материальных ценностей катализатор позволит использовать любые вещества, в том числе химические и радиоактивные отходы.

Вот такие сказки он мне рассказывал, но говорил с убедительностью настоящего специалиста, а не психа, и я увлекся, развесил уши. Потом вдруг спохватился:

– А мне-то что делать с этим порошком? Есть его, что ли?

– Нет, – сказал агент, – катализатором прогресса следует заправить мультипликатор – прибор, размножающий любую вещь, в том числе и самого себя в неограниченном количестве.

– Ах, вот оно что…

– Мультипликатор дать я вам не могу, – опередил он мой вопрос. – Слишком тяжелый. Я объясню вам, как сделать его. Дам чертежи, документацию, как это у вас называется, «ноу-хау». Через несколько минут я должен получить все это. И тотчас же вам объясню, что делать. Понятно?

– Как будто… А вдруг у меня не получится?

– Да что вы! Мультипликатор – примитивная вещь. Сделаете в два счета.

– А почему же тогда у нас никто не делает эту примитивную вещь?

– Вы не имеете «ноу-хау». Да и катализатора у вас нет, то есть, до сих пор не было, а без него нельзя…

– Ну, хорошо. Допустим сделаю я этот мультик-пультик…

– Мультипликатор, – поправил он, не уловив юмора.

– Сделаю, а дальше что?

– Какой наивный вопрос! Разумеется, обеспечите этим устройством все население планеты. Через существующую систему распределения.

– Эк у вас все просто получается! – возразил я.

И тут в дверь позвонили. Один раз, но как-то очень решительно. Я понял, кто это, и мне сделалось кисло. Думать стало некогда.

– А ну-ка забери свои дурацкие деньги, – распорядился я, и он послушно спрятал обе пачки в зеленом брюхе. – Я пойду открою, а ты приведи себя в порядок. Нельзя людей пугать.

Он встрепенулся и начал лихорадочно возиться с молнией. А зеленый пузырь все колыхался, все выскальзывал – никак не хотел забираться под куртку. Я махнул рукой и вышел из комнаты.

В глазок, конечно, не видно было никого. Позвонили еще раз. Не открывать им глупо. Тем более, что в тот день в квартире было абсолютно чисто. И ничего на мне не висело. А гость… Да черт с ним! Пусть сам выпутывается, как знает, пусть покажет свои инопланетные способности. Я, честно говоря, надеялся, что он вообще исчезнет к моменту их появления.

А это действительно были они. И Майора Пронина среди них не было. Все трое в штатском, одного роста, в одинаковых серых плащах и шляпах. Вошедший первым молча раскрыл передо мною книжечку, и я ее с дотошностью, как всегда, изучил. Книжечка была настоящая, нечего возразить. Двое сразу прошли в комнату, а третий остался у дверей. Тут-то я и понял, что пришли не за мной. Квартира у меня маленькая: что происходит в комнате, слышно от самого входа, поэтому я не пропустил ни одного слова моих, незванных гостей.

– Именем закона Союза Советских Социалистических Республик вы арестованы! – вот так до дикости высокопарно начал товарищ из органов.

Мой зеленобрюхий все так же сидел у окна, только повернулся к вошедшим спиной вместе с креслом и смотрел через плечо, а руками продолжал, наверно, воевать с молнией.

Тогда один из штатских зашел к нему спереди и сразу заорал, изменившись в лице:

– Ах ты сволочь! Засветился уже! Ты сколько же галактических законов нарушил, рецидивист проклятый?! Но это уж точно в последний раз. И вот что…

На этом, братцы, понятная для меня часть кончилась, и началась несуразица. Во-первых, все они перешли на свой язык – этакое пронзительное верещание вроде птичьего. Во-вторых, нарушитель галактических законов вскочил, брюхо его стало стремительно желтеть и сделалось похожим на гигантский кусок янтаря, а руки обвисли плетьми и лицо помертвело. В-третьих, штатские лопнули оба, как перезревшие каштаны, и под их бутафорной одеждой обнаружилась та же полупрозрачная масса, только ярко-красная, словно клубничный джем. Верещали они с каждой секундой все яростнее, а человеческие тела их вместе с одеждой довольно быстро растворялись в красном и желтом студне тел настоящих. И я еще не успел подумать про того, третьего, в прихожей, как он ударился в дверях о мою спину, развалился на два бесформенных розовых мешка, которые обтекли меня и тут же снова слились воедино. Он двигался, ни за что не задевая, и те трое уже висели над полом безо всякой опоры. Верещание перешло в пронзительный писк на грани ультразвука. Желтый внезапно вильнул и бросился к окну, но все красные разом налипли на него, и образовавшийся ком с громким шипением начал сжиматься. Не прошло и минуты, как от них не осталось ничего: ни дыма, ни даже запаха.

Я стоял, как дурак, посреди собственной комнаты и с глубокой тоскою вспоминал то славное время, когда на дверце моего холодильника ютилась неизменная бутылка водочки.

Утром я нашел в кресле полупрозрачную бесцветную плитку размером с книгу. Долго вертел ее в руках, наконец угодил пальцем в какое-то углубление, и плитка – действительно, как книга – развернулась веером упругих листков, испещренных штрихами и точками. Потом вновь сложилась. «Растяпа, этот рецидивист, – подумал я, – забыл какую-то свою игрушку». И положил плитку в секретер, рядом с давешним катализатором. Ничего не хотелось мне делать с этими штуками. Ничего: ни экспериментировать, ни выбрасывать, ни сдавать куда бы то ни было. Я решил просто подождать. Чего? Не знаю. Но вся моя жизнь с тех пор переменилась.

Я по-прежнему хожу в свою контору, по-прежнему толкаюсь вечерами у книжного, зарабатывая на жизнь, даже девчонок вожу к себе по-прежнему. Но я вдруг стал думать о таких вещах, которым раньше не придавал значения или вовсе не догадывался о них. Меня, например неотвязно мучит проблема: спасет ли людей внезапное изобилие? Кому мультипликатор будет нужнее: лентяям, обжорам – или творцам, которые навсегда освободятся от черной работы; людям доброй воли, которые дадут еду голодным и лекарства больным – или воякам, которые враз все уничтожат в бешено ускорившейся гонке вооружений? Черт знает о чем думаю я теперь. Всерьез переживаю, что не спросил зеленобрюхого, может ли его мультипликатор тиражировать людей как вещи – ведь это, пожалуй, было бы ни к чему. В общем, частенько я рассуждаю так, будто мультипликатор на самом деле возможен. А время от времени (как же иначе?) подвергаю сомнению собственную психическую нормальность. И только эти «вещдоки» в секретере спасают меня от окончательного безумия. А впрочем, что это за доказательства: бутылка с красной пылью да какая-то китайская головоломка? Подумаешь, инопланетные штучки!

И однажды я не выдержал. Позвонил старому знакомому еще по «универу» (он окончил химфак) и попросил сделать – не для себя, конечно – максимально полный анализ одного порошка. Передал ему крохотную горсточку. Он обещал звонить и пропал надолго. Я успел забыть о своей просьбе, когда он внезапно объявился.

– Старик! – орал он в трубку. – Где ты взял этот порошок?!

– А что такое? – спросил я невозмутимо.

– Понимаешь, вообще-то это двуокись тория, но не совсем двуокись тория. У нее совершенно немыслимая кристаллическая структура.

– Ну и что?

– А то, что она, например, оказалась уникально эффективным катализатором (при слове «катализатор» я вздрогнул) в реакции окисления… (тут я ни черта не запомнил – какого-то альфа-минус-хренатина в бета-плюс-хренатан).