Ненормальная планета (сборник) - Ант Скаландис

– Если угодно, да. В некотором роде.

– Панкратыч, – усомнилась Машка, – но ведь для Вайнека не характерны такие жульнические трюки. Его ученики, как правило, выигрывали честно.

– Такие трюки, конечно, не характерны, – согласился Панкратыч, – я же объяснил, что это первое дело доктора Вайнека. Но вообще, Машунь, о какой честности в современном спорте может идти речь, когда выигрывает зачастую не лучший спортсмен, а лучший допинг, еще не успевший попасть в официальный перечень запрещенных препаратов; когда победу засчитывают не победителю, а представителю страны-организатора, если у судей появляется на то хоть малейшая возможность… Да что тебе рассказывать! Ты сама все это знаешь. А для Вайнека его первое дело было просто хорошим уроком. Он понял, что надо работать чище, тоньше, что главное – не попадаться, или придумывать такие штуки, которые правил не нарушают, а только обходят их. Ведь в спорте, как это не грустно, главный закон: не пойман – не вор. Ну, что там с баней, ребятки? Может, пора?

– Почти, – сказала Машка, глянув на часы.

– А смотри-ка! – обрадовался вдруг Клюквин. – Парнишка этот, наш юный Заманский, начал брать свои злосчастные два метра.

– Потому что упрямый, – похвалил Панкратыч. – Умеет долбить в одну точку.

– А в этом, кстати, – заметил я, – тоже секрет мастерства.

– А как же, – поддержал Панкратыч. – И даже очень важный секрет.

Только для женщин

– Слыхали, – спросил Панкратыч, – в Америке одна баба толкнула сто пятьдесят два килограмма, а это в ее весовой категории превышает мужской рекорд мира.

– Иди ты! – не поверила Машка.

– А чему тут удивляться? – сказал невозмутимый, как всегда, Клюквин. – Наверняка она уже не женщина. Вот и все.

И по простоте своей поинтересовался, вроде как в шутку:

– Маш, а ты-то у нас пока еще женщина?

– А пошел ты… – сказала Машка, но как-то очень грустно.

И Панкратыч, чтобы замять возникшую неловкость, солидно сообщил:

– Между прочим, секс-тесты скоро будут обязательными для всех и у нас.

– Какие еще секс-тесты? – спросила Машка, но спросила без интереса, автоматически, по привычке прикидываясь дурочкой. Не могла она этого не знать.

– А Панкратыч не почувствовал и объяснил:

– Ну, анализы на содержание женского гормона. Не по объему же груди делать вывод, какого человек пола.

– Понятное дело, – сказал я. – Только, по-моему, не надо никаких секс-тестов, а надо просто запретить женщинам неженские виды спорта. И Машкино толкание ядра в том числе. А то вон мы еще вчера над женским боксом издевались, мол, их нравы, а сегодня уже женскую тяжелую атлетику культивируем вовсю.

– Конечно, – согласился Панкратыч. – И я тебе больше скажу, Толик, надо вообще профессиональный спорт для женщин закрыть. Уродует он их, к сожалению. Даже фигурное катание. Так-то вот.

Все четверо мы сидели у Панкратыча. Я и Машка решили заехать к нему после тренировки. Она – по делу, я – так, давно не виделись. А Клюквина застали совершенно случайно. Он от Панкратыча в двух шагах живет, тоже у Красной Пресни, и они по вечерам вместе бегают.

– Ну что ж, ребятки, – предложил Панкратыч, – раз мы так дружно собрались, может быть, всей шарагой и побегаем?

– Возражений нет, – сказал я. – Форма у всех с собой.

– Погодите, – подал голос Клюквин, – пока не забыл. Поставь в холодильник.

И он извлек из сумки и передал Панкратычу бутылку «смирновской» водки.

– Это что такое? – спросил Панкратыч строго.

– Это – водка, – пояснил Клюквин. – Мне еще давно в Нью-Йорке подарили. А сегодня у меня праздник – восемь лет, как я мастер спорта.

– Восемь – это же не круглая дата, – заметил я.

– Ничего себе, «не круглая»! – обиделся Клюквин. – Два олимпийских цикла. Будем пить. Хотел на двоих с Панкратычем, но теперь и вас угощу. Или вам нельзя?

– Не надейся, – ухмыльнулся я. – Ради смирновской я могу и с похмелья шпагой помахать.

– Да, Машуня, – подхватился Панкратыч, – я тоже, пока не забыл, отдам тебе лекарства.

И он достал из секретера две упаковки ампул. Никакое это было не лекарство. То есть, для кого-то оно, может быть, и лекарство, а для Машки

– обыкновенный допинг.

– А мне? – начал дурачиться Клюквин.

– Только для женщин, – строго сказал Панкратыч.

– Что, действительно? – удивился я. – Есть такое средство?

– Да нет, – объяснил Панкратыч неохотно, – просто Клюкве сейчас анаболики ни к чему. Честно говоря, прыгунам они вообще ни к чему, по-моему. А что касается сугубо женских препаратов, – он вдруг оживился, – так они на самом деле существуют. И одно из таких средств использовал в свое время доктор Вайнек.

– А-а, – протянул Клюквин, – Вайнек твой. Он, поди, и сугубо детские средства использовал.

– Было и такое, – не стал спорить Панкратыч. – Но это в другой раз. А я сейчас говорю про аргентинских волейболисток. Помните девчонок из Буэнос-Айреса, с блеском победивших в чемпионате мира, а потом внезапно покинувших большой спорт?

– Конечно, помним, – подтвердила Машка. – Только причем здесь Вайнек?

– Ну, Вайнек, как всегда, остался в тени, во всяком случае, для нашей прессы. А уж он-то имел самое прямое отношение к знаменитой победе. Вообще же своими медалями аргентинские девочки обязаны случайному совпадению сразу нескольких событий.

Во-первых, Вайнек, долго искавший допинг, который бы стимулировал рост мышц, не подавляя женскую гормональную деятельность, как раз тогда обнаружил подходящий препарат. Потом, конечно, выяснилось, что он жутко вреден в других отношениях: охрупчивание костей, снижение иммунитета и еще черт знает что. Но это потом.

Во-вторых, Вайнек прочел статью какого-то немца о повышении физической активности на втором месяце беременности, в связи с улучшением кровоснабжения организма. Само по себе это хрестоматийно, но в статье приводились статистические данные по исследованию спортивных результатов до зачатия и на первых месяцах беременности. Данные поразили Вайнека.

Наконец, в-третьих, тогда же попалась Вайнеку еще одна статья, уже американская и как будто совсем не о том – о препарате, позволяющем произвольно регулировать менструальный цикл.

Вот тут и возникла у него идея.

– Он, Панкратыч, – выдохнула Машка, – какие ты вещи рассказываешь!

– То ли еще будет, – утешил Панкратыч.

Мы бегали кругами по старенькому, с гаревым покрытием стадиону, и это начинало надоедать.

– Может, в парк побежим, – предложил Клюквин.

– А ну к черту! – решил Панкратыч. – Давайте посидим лучше.

Свернув с дорожки, мы поднялись на единственную невысокую трибуну под тополями и сели на изъеденную временем длинную серую скамейку с облупившейся краской. Был тихий июньский вечер. В воздухе висела мошкара. За домами садилось солнце. Две девчонки играли в бадминтон. Воланчик летал над прыжковой ямой и иногда падал в песок. Несколько человек бегали от инфаркта.

– Так вот, – продолжил Панкратыч. – Идея Вайнеку пришла такая: выпустить на мировой чемпионат команду из шести беременных на втором месяце волейболисток.

– Лихо, – оценил я. – А почему Аргентина?

– Да не почему. Просто жил он тогда в Буэнос-Айресе. И вот рассчитал сроки, наметил команду. Потом встретился с тренером Диего Сантосом и давай вкручивать тому мозги: мол, некий эксперимент, мол, совершенно уникальное средство, мол неспециалисту не понять, но он дает полную гарантию. А Сантос, крепкий орешек – ну, ни в какую! Вайнек даже хотел другую команду искать, да уж больно ему девочки глянулись у Сантоса. Он уж к ним привыкать начал. Пришлось расколоться. На свой страх и риск во все посвятить Диего. Тот сначала облез, конечно, но потом покумекал чуть-чуть, и показалась ему идея Вайнека заманчивой.

Девчонкам, понятно, решили говорить не все. И не всем. Диего был тренер с опытом и понимал, что индивидуальный подход – прежде всего. Скажем, Мария, которая в койку ложится по первому требованию, все поймет без дополнительных разъяснении: и про медикаменты и про аборт. А, например, Долорес – та, наоборот, недотрога, и с ней надо обращаться с предельной осторожностью. Эльза – необычайно головастая девчонка, ей главное – все понять, чтобы по-умному было и логично. А у Катрин, кажется, мозгов нет совсем, одни эмоции, ей объяснять что-нибудь бесполезно. Зато влюбчивая. Ну, и так далее.

Первый укол, тот, что делали для регуляции цикла – это была еще не проблема. Врач объяснила, что могут быть задержки и наоборот. Девчонки не удивились. Им ли, спортсменкам, к такому привыкать!

Проблема возникла позже, уже после того, как начали колоть новый вайнековский допинг. Мышцы волейболисток заметно крепли, недоставало чуть-чуть выносливости и резкости. И ровно за полтора месяца до главных матчей турнира необходимо было осуществить оплодотворение. Хотелось именно ровно. И хотелось всем в один день – для максимальной сыгранности и единого психологического настроя. Да и чисто практически – отклонение от точного срока на два-три дня уже не дает полной гарантии.