В молекуле от безумия. Истории о том, как ломается мозг - Сара Мэннинг Пескин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В отличие от мутаций ДНК мятежные молекулы белка обычно наносят стремительный урон когнитивным способностям, зачастую всего за несколько недель или месяцев приводя нас от нормального состояния к краю смерти. Поскольку эти заболевания не закодированы в ДНК, их, как правило, невозможно диагностировать до появления симптомов. На протяжении большей части истории врачи к этому моменту уже ничего не могли поделать. Им оставалось только смотреть, как своенравные молекулы белка пожирают мозг их пациентов.
В наши дни во многих подобных случаях все заканчивается гораздо лучше. Впервые у нас появилась возможность встретить людей, которые столкнулись с мятежными белками, выжили и смогли рассказать о себе. Вот несколько таких историй.
Глава 4
Зомби-апокалипсис
За 20 лет до начала своей болезни Лорен Кейн родилась в семье, проходившей через последнюю стадию бурного развода[69]. Однажды в разгар ссоры ее отец ушел из дома и больше не вернулся. Он так и не увидел, как она начала ходить и говорить. Ее мать работала на двух работах, чтобы платить за квартиру и не оказаться на улице с тремя детьми. Фактически матерью для Лорен стала ее старшая единоутробная сестра, а по вечерам девочка часто играла одна в игрушечном замке, занимавшем значительную часть гостиной.
Балансируя на грани бедности, Лорен выросла отличницей. На немецком она схватывала новые слова и грамматику так легко, как будто это был ее родной язык. Ее приглашали в известную летнюю программу для наиболее одаренных учеников, а школу она закончила второй ученицей в выпуске.
В колледже Лорен начала писать рассказы о нетипичных семьях. Весь ее ноутбук был забит историями об усыновленных детях, родителях-одиночках, отчимах, мачехах и обретении потерянных родителей. «Это же довольно распространенное явление, – говорила она о таких семьях, как ее собственная, – но об этом никто не пишет». Вернувшись домой с дипломом, она хотела лишь одного – продолжить учиться и писать.
Все изменилось августовским утром 2016 года. Лорен проснулась рано и спустилась вниз, где ее мама доставала из холодильника продукты, собираясь готовить завтрак. Они выпили по кружке кофе, болтая о том о сем, пока на сковородке жарилась яичница с колбасой. А за завтраком, пересев на барные стулья за высоким кухонным столом, мать и дочь вместе рассматривали фотографии недавно умершего кота. Горюя о потере питомца, они даже не подозревали, что пройдет много месяцев, прежде чем они снова смогут нормально поговорить друг с другом.
После еды Лорен вернулась к себе в спальню и уснула. «Что у нас на завтрак?» – спросила она маму через час. «Мы уже поели», – ответила мама. Она отметила странность вопроса Лорен, но не придала этому значения: без учебы и экзаменов следить за временем у Лорен уже не было необходимости, к тому же она увлеклась «Ходячими мертвецами», сериалом про зомби-апокалипсис, и смотрела его запоем, серию за серией.
Лорен снова отправилась спать и проснулась в середине дня. «Что на завтрак?» – спросила она.
К вечеру лоб ее стал горячим, а походка нетвердой. В коридоре она спотыкалась о ковер, а спускаясь по лестнице, так крепко хваталась за перила, что у нее побелели пальцы. Мама очень испугалась и, усадив ее в машину, отвезла в больницу.
Находясь в отделении экстренной медицинской помощи, Лорен осознавала, что ее окружают медсестры и врачи, но не могла вспомнить, зачем они пришли. «Мама, что случилось? Зачем мы привезли тебя в больницу?» – спрашивала она, не понимая, что на каталке сидит она сама. «Я теряю время», – повторяла она через каждые несколько минут как будто в первый раз. «Думаешь, у меня в голове может быть вирус?» – спрашивала она маму.
Занавеска отодвинулась, и к ним вошел врач в медицинском халате.
– Какой сейчас год? – спросил он. Лорен ответила правильно.
– В каком штате вы живете?
– Пенсильвания.
– Можете посчитать от ста до единицы?
Внезапно Лорен как одержимая потянулась к врачу и вцепилась в рубашку у него на груди. Оттолкнув его в другой конец комнаты, она впилась ногтями в руку испуганной медсестры. Маму, которая попыталась ее успокоить, Лорен оттолкнула так, что она упала на пол. По коридорам отделения неотложной помощи гулким эхом разнеслись шаги девятерых охранников, которые ворвались в палату как цунами и повисли на руках и ногах Лорен, пытаясь ее удержать.
– Вы что, не видите? Она же ходячая! – завопила Лорен, указывая на одну из охранниц. Раздался звонок для вызова подкрепления.
– Она на фенциклидине? – прокричал один охранник маме Лорен, которая все еще пыталась подняться с пола.
– Боже мой! – воскликнул другой охранник, поместив слова Лорен в голливудский контекст. – Она думает, что она в «Ходячих мертвецах».
Усмиренную лекарствами Лорен вскоре определили в отделение неврологии, где ее поведение стало еще более непредсказуемым. Она была то агрессивной, то спокойной, но потерянной. Периодически она проваливалась в мир «Ходячих мертвецов», путая сотрудников больницы, друзей и членов семьи с персонажами сериала. Изредка у нее наступали моменты просветления. Она вспоминала, что у нее умер кот, и начинала плакать. Она узнавала свою мать и говорила, что волнуется за нее. Но через несколько часов ее сознание снова путалось.
Дни шли, а диагноз так и не был поставлен. Врачи проверили Лорен на инсульты, припадки и наличие инфекций. Ничего не подтвердилось. Судя по анализам крови и снимкам головного мозга с ней все было в порядке. Только в разговоре становилось очевидно, что что-то не так.
Мать Лорен стала записывать их разговоры в надежде, что однажды эти аудиофайлы смогут помочь с диагнозом. Она сохраняла короткие записи в телефоне, в папке под незамысловатым названием «Лорен в больнице аудио 2016». В одном из отрывков, озаглавленном «Время приема пищи. Зомби-апокалипсис», зафиксированы ее попытки накормить Лорен[70]:
– Хочешь еще дыни? – спросила она.
– Поищи запасы или найди наших друзей и семьи, которые мы знали, – ответила Лорен. Она говорила быстро, как будто кино смотрели на удвоенной скорости.
– Ты хочешь сказать, из-за зомби-апокалипсиса? – Мама Лорен уже поняла, что лучше общаться с дочерью в ее вымышленном мире, чем пытаться убедить ее, что она утратила связь с реальностью.
– Да, – подтвердила Лорен.
– Хорошо, тогда давай сначала поедим немного фруктов.
– Я слышу их.
– Кто они?
– Что ж, ладно, приятно было познакомиться, Рик, – сказала Лорен после небольшой паузы, назвав мать именем персонажа из «Ходячих мертвецов». – Наверное, я сейчас выбегу и попытаюсь расстрелять эту нечисть. Нужно идти, несколько ходячих уже вцепились мне в руку. Рада была встрече.
– Я тоже рада.
– Их так много прицепилось ко мне. Не могу сдвинуться с места.
– Много кого, ходячих? – спросила мама. – Они мешают тебе двигаться?
– Да.
Послышалось шуршание.
– Куда ты идешь?
– Я расталкиваю их с дороги. Попытаюсь не растерять припасы.
Лорен замолчала.
– Похоже, ноги у меня привязаны к… – Она осеклась, а затем добавила скорее с удивлением, чем с испугом: – Как странно.
На второй неделе пребывания Лорен в больнице ее мать начала вести себя так, как обычно ведут себя родители, чьим детям не могут поставить диагноз. Каждое утро, когда врач входил в палату, она уже ждала его с блокнотом наготове. Она кратко записывала, что говорил врач, уточняла, как пишутся сложные термины, например «эн-це-фа-лит» – воспаление мозга – или «лей-ко-ци-тоз» – избыток лейкоцитов. Она подчеркивала слова, которые казались ей важными, чтобы поискать информацию, когда доктор уйдет.
Пока мир Лорен превращался в мир «Ходячих мертвецов», мир ее матери сузился до восьми квадратных метров больничной палаты, и ее местом в этом мире стал втиснутый туда пластиковый стул[71]. День и ночь она наблюдала за дочерью, надеясь, что
