Подлодки в бою. «Топи их всех!» - Александр Больных

В том же самом августе полыхнул еще и пропагандистский скандал. Мюнхенский скульптор Карл Гётц отчеканил около 500 экземпляров памятной медали, увековечившей потопление «Лузитании». Сам по себе поступок, вполне достойный варвара и убийцы, однако он был усугублен допущенной ошибкой. Вместо правильной даты – 7 мая на медали ошибочно было указано 5 мая, что дало англичанам повод обвинить немцев в преднамеренной охоте за лайнером. Более того, тут же британская пресса заявила, что экипаж U-20 был торжественно награжден этой медалью, что окончательно закрепило за немцами славу палачей.

В результате 7 сентября германское правительство отправило в Вашингтон ноту с выражением сожаления по поводу гибели американских граждан, однако отказывалось от возмещения убытков и предлагало передать вопрос на рассмотрение Гаагского трибунала. Одновременно был обнародован рапорт Шнейдера, в котором потопление «Арабика» представлялось актом самообороны. Это лишь подлило масла в огонь, так как американцы справедливо восприняли такой поступок как демонстративную попытку полностью оправдать преступные действия командира лодки.

В конце концов Берлин капитулировал. 5 октября было отправлено предложение начать переговоры о возмещении убытков, одновременно был отдан приказ об отстранении Шнейдера от командования.

И все-таки потери росли, поэтому от британского Адмиралтейства срочно требовалось принять хоть какие-то меры. Увы, если немцы не были готовы к ведению подводной войны, то англичане к противодействию подводным лодкам оказались совершенно не готовы. Вероятно, в головах британских адмиралов просто не помещалась мысль, что подводная лодка способна отойти от собственной гавани более чем на 100 миль, поэтому защищаться от них даже где-то в Ла-Манше никто не собирался. В результате в распоряжении Королевского Флота оказались только средства пассивной защиты, да и те были импровизированной адаптацией уже имевшихся – мины и сети. Но их можно было использовать только в узостях, поэтому в открытом море подводная лодка оставалась практически неуязвимой, ведь нельзя же считать таранный удар действенным средством ПЛО.

Все началось со спешной мобилизации сотен малых судов – яхт, траулеров, дрифтеров, которые должны были патрулировать в районах интенсивного судоходства у западного побережья Англии и в проливах. Но что они могли сделать, кроме как увеличить количество жертв? Ведь даже установка орудий на них требовала времени и, как это ни странно, самих орудий, которых тоже не хватало.

Лишь 2 октября 1914 года началась постановка минных заграждений в Дуврском проливе, чтобы перекрыть лодкам наиболее удобный и короткий путь к «мягкому подбрюшью» Великобритании – Западным Подходам. Увы, из-за сильных течений это был крайне неблагоприятный район для минных постановок, и заграждения приходилось постоянно подновлять, рискуя при этом подорваться на собственных минах, сорванных с якорей. К тому же до появления в июле 1917 года антенной мины такие заграждения были практически безопасны для лодки в подводном положении, нужно было очень сильно постараться, чтобы запутаться в минрепе и подтянуть к себе мину. Хотя в надводном положении лодка вполне могла подорваться.

Позади минных заграждений патрулировали дрифтеры с так называемыми индикаторными сетями. Предполагалось, что лодка, запутавшись в такой сети, всплывет и уж тогда ее наверняка протаранят. Как сеть, опускавшаяся на глубину 30 футов, зацепит лодку, идущую на глубине 100 футов, никто не задумывался. Если же лодка не пожелает всплывать, для ее истребления оставался только «взрывающийся трал» – петля из стального троса с динамитной шашкой. Этот девайс мог работать только на малых скоростях, и на его счет была записана лишь одна подводная лодка U-8, потопленная 4 марта 1915 года эсминцами «Маори» и «Гурка». Справедливости ради надо сказать, что командир лодки капитан-лейтенант Штосс действовал более чем странно, чего стоит одно его решение остаться на поверхности и переждать густой туман прямо на входе в Дуврский пролив, то есть буквально в осином гнезде. Да и потом он почему-то рискнул погрузиться лишь на перископную глубину, что избавило английские эсминцы от необходимости искать лодку.

Впрочем, баловство с индикаторными сетями не затянулось, принять решение помог сильный шторм в феврале 1915 года, который просто снес все эти сети. В результате было решено поставить более прочное заграждения из сетей, применявшихся для защиты портов. Но более прочная сеть – это гораздо более тяжелая сеть, для ее установки требовался огромный бон. К его сооружению приступили, не подсчитав, во что выльется эта затея, но, так и не закончив постройку бона, в мае 1915 года Адмиралтейство от него отказалось. Сгоряча англичане попытались даже перекрыть входы в Ирландское море, хотя пролив Сент-Джордж был очень широким. Впрочем, шторма и течения сделали эту попытку такой бесполезной, как и в Дуврском проливе.

Можно было попытаться защитить непосредственно торговые суда, объединив их в конвои. Увы, до самого конца войны британские адмиралы во главе с Джоном Джеллико, главнокомандующим Гранд Флита, выступали против этой меры. Ну, если судовладельцев еще можно как-то понять – конвои резко сокращали оборачиваемость тоннажа, то побудительные мотивы адмиралов понять сложно. Их-то почему это волновало? Уверяю вас, в 1914 году никто еще не задумывался о таких вещах, как поставки стратегического сырья в Англию и сокращение его запасов, – понимание важности таких факторов пришло только в 1917 году, когда Англия оказалась на грани катастрофы. Главным аргументом адмиралов было одно: невозможно объединить в составе конвоя большое количество пароходов и парусников и обеспечить их охрану от нападения рейдеров. То есть о нападениях подводных лодок никто даже не задумывался. Скорее всего, перед глазами британских адмиралов стояли великие тени прошлого. Например, битва Славного Первого Июня, как ее называют в Англии. Действительно, это одна из блестящих побед Королевского Флота, достигнутая во многом благодаря тому, что французская эскадра была связана защитой конвоя из 350 (!!!) судов. Но почему-то никому из адмиралов в голову не пришло, что можно проводить конвои из 30–40 примерно однотипных судов…

Оставался еще один способ – вооружение торговых судов, которое давало им некоторый шанс отбиться от подводной лодки. Увы, снова сказалась та же самая нехватка орудий, на транспорты начали устанавливать всяческую мелочь, вроде 3-фн салютных пушек, которые в лучшем случае могли поднять моральный дух экипажа, но никак не остановить подводную лодку. До мысли, что даже на торговое судно следует ставить орудие калибром не менее 76 мм, а лучше 102 мм или 120 мм, англичане дошли только к началу Второй мировой войны. В результате к декабрю 1915 года было вооружено всего 766 судов, что было каплей в море.

Впрочем, один шанс дали сами немцы, которые полагали, что для борьбы с вражескими судами подводной лодке хватит орудия, а торпеды следует беречь на случай встречи с вооруженными кораблями. Но первые немецкие лодки были вооружены всего лишь 52-мм орудием, совершенно непонятно для чего. И только после вступления в строй подводных лодок типа U-19, вооруженных 88-мм орудием, лодки получили реальное средство уничтожения торговых судов. Кстати, именно убежденность в том, что подводная лодка – это просто «ныряющая пушка», привела к установке второго такого же орудия, а потом к появлению 105-мм орудий. Все это завершилось строительством подводных крейсеров, вооруженных 2150-мм и 2 88-мм орудиями, хотя эти огромные лодки имели всего лишь 6 торпедных аппаратов.

Но до появления подводных крейсеров еще требовалось дожить, а пока что любой артиллерийский бой для подводной лодки был крайне опасен. Англичане решили попытаться подловить подводную лодку в тот самый момент, когда она приступит к уничтожению «беззащитного транспорта». Для этого они начали вооружать торговые суда замаскированными орудиями, опередив немцев, которые использовали эту идею позднее при переоборудовании вспомогательных крейсеров. Часть команды судна-ловушки должна была изображать панику и в спешке покидать корабль, в то время как артиллеристы терпеливо ждали подходящего момента. Как правило, вооружение судна-ловушки состояло из нескольких 76-мм орудий, чего было достаточно для быстрого уничтожения подводной лодки. Трюмы корабля набивали пустыми бочками и всякими легкими материалами, вроде пробки, чтобы повысить запас плавучести. Эти корабли зачислялись в состав военноморского флота, становясь HMS ships, и получали буквенноцифровое обозначение, начинающееся с литеры Q. Существует объяснение, что эта буква была получена от названия порта Квинстаун в Ирландии, где они в основном и базировались. Другим вариантом была буксировка судном-ловушкой малой подводной лодки, которая при появлении противника отдавала буксир и начинала маневрировать, стараясь торпедировать германскую субмарину. В качестве судов-ловушек могли использоваться даже парусные корабли.