Сегодня - позавчера_3 - В Храмов

- То, что было тогда - это установление соединения? - дошло вдруг до меня, - это мы так синхронизировались?

- Милый, не мешай!

- Нокия, конектинг, гля, пипл! - выругался я. Всего лишь синхронизация исходящих частот биоритмов. Вот и всё. Никакой магии.

Передо мной встал какой-то дедок векового внешнего вида.

- Что? - спросил я.

Дед обошёл меня с фланга, долго присматривался подслеповатыми глазами к морде поверженного зверя, потом рухнул перед медведем на колени и сказал:

- Прости, хозяин!

Чёкнутый какой-то. От старости мозги совсем набекрень пошли. Хотя, меня такая же судьба ждёт. Если у меня сейчас - шифер крыши лопнул и расслоился, то что будет в его возрасте?

Дед меж тем рукой закрыл глаза медведю. Медведю. Я сам так делал. Людям. А это - зверюга. Большая, свирепая, умная, но зверюга. Что он там бормочет?

- Совсем озверел хозяин. Люди тебе совсем места не оставили. Лезут везде, воняют. Лес изводят. А как нехристь пришёл - так лес валят круглые сутки. Так, дети - при чём, Миша? А эти вои - достойные. Смерть твоя была достойна, упокойся. Честно они тебя взяли, копьём и ножём. Грязно только. И всю шкуру испортили.

И тут дед достал из голенища нож.

- Вой, освободи место.

Зачем вой? Это он мне? Кто воет? Я - вой? А, ну да. Вой, он же - воин. Потому и "война".

Я сполз с туши зверя, а дед принялся споро его освеживать. "Хозяина".

Чекануться! На колени перед трупом медведя падает, хозяином величает и тут же ошкуряет! Вот это дед! К такому спиной не поворачивайся!

Я лег на бок рядом с Громозекой. Но, дед не дал мне спокойно поваляться - стал тормошить меня.

- Что? - я никак не мог понять, что ему от меня надо. Бубнит что-то, печенью мне в лицо тыкает.

- Откуда я знаю, может, он бухал, вот и разнесло печень, - хотел я отмахнуться от деда, но он неожиданно твёрдо схватил меня за подбородок и уставился прямо в глаза.

Сознание моё прояснилось, я сел, стал концентрироваться на словах деда. Но, там концентрироваться было не на чем, он только твердил:

- Ешь!

- Да не хочу я, чё пристал?

- Трофей победителя, - сказал дед, - возьми силу хозяина.

Я усмехнулся. Дикость какая!

- Ешь! - приказал дед неожиданно таким тоном, что я вцепился зубами в сырую медвежью печень.

Блин, надо запомнить, как он это сделал. Я же командир, мне надо научиться так же приказывать! Нейролингвистическое программирование, гля! На коленке. Или это большой опыт? Кто ты, дед, что умеешь так приказывать?

- Почувствовал?

- Что?

- Экий ты нетопырь! Силу зверя, что ещё?

- Нет, не почувствовал, дед.

- Отец, он и так зверь, - сказал лейтенант, - Медведем кличут и так. И с этим боролся как медведь. И одолел. Лучше мне дай. И этому вот, что лежит. А то умрёт.

- Дарья Алексеевна здесь, не умрёт, - ответил дед, протягивая печень лейтенанту, пристально глядя на меня. Я усмехнулся и отмахнулся от него.

Подошла Даша. Вся посеревшая, потухшая, будто её в придорожной пыли вывалили. Изумрудные глаза стали цвета листвы позднего лета, когда они пылью покрыты, лицо посерело, постарело, пролегли глубокие морщины. Губы тоже бетонного цвета. Даша отобрала печень у лейтенанта и вцепилась в неё. Чуть ли не с кошачьим урчанием.

- Жив? - спросил я.

Она кивнула, не отрываясь от печени зверя.

Странный тут народ живёт.

Дед опять удивил - протянул Даше пить, но не флягу, к которым я уже привык, а какой-то кожаный бурдюк, заткнутый деревянной пробкой. Я такие только в кино рыцарских видел.

Даша напилась, посветлела. Дед дал мне бурдюк, приставив горлышко прямо ко рту.

- Пей, болящий, живую водичку.

Ага, как в сказке. Но, лучше бы мертвой водички - спирта, грамм триста принять.

Вода была вкусной. Чистой, прохладной. Родниковой.

Даша тут позвала деда. Она водила над Громозекой руками. "Сканировала"? Теперь я понимаю, почему у нашей медицины вековое отставание от остальных. Зачем вкладывать средства, строить производство медоборудования и лекарств, развивать меднауку, а всё это очень дорого, а отдача несущественна. Или вовсе отсутствует. Зачем? Если всё это само народилось. Тут за раз и магнитный резонатор, и узи, и вообще академия меднаук в одном миловидном лице. Целый поликлинический комплекс с именем Даша, одна заменяющая сотни врачей и десятки этажей оборудования. Реально, проще к ней приехать и отдать пусть и много, но несравнимо меньше, чем десяток процентов ВВП. И вероятность выздоровления - выше. А разве мало таких? Я, за две жизни, троих уже встретил. Именно лечащих. Не говоря о иных спецах.

Пока я лениво предавался размышлизмам, дед, повинуясь жесту Даши, разрезал гимнастёрку на груди Громозеки и облил его грудь и живот из другого бурдюка. "Мёртвая вода"?

- Разрыв внутренних органов от удара, внутреннее кровотечение, - пробормотала Даша, моя руки "мёртвой водой", что лил ей дед.

Икать! Даже в наше время - труп. Не факт, что довезёшь, что успеешь, что окажется достаточно квалифицированный хирург, и что он вообще будет, хирург этот.

И тут Даша приставила ладони к животу Громозеки, надавила, будто хотела проткнуть пальцами ему пресс. Икать тому менту три раза! Брызнула кровь, пальцы Даши стали погружаться в живот Громозеки, как в тесто. Меня затошнило, лейтенант - рыгал. Я отвернулся.

Блин, всё уже было! И мозги на лице, и кровь чужая заливала, и кишки наружу, оторванные руки-ноги-головы. Люди, взрывами превращённые в суповой набор, мои бойцы, зажаренные в самоходах и танках до углей, всё видел, а вот такого - не приходилось. И было неприятно. Понимаю - она знает, что делает, она так лечит, но, блин! Хотя, хирург, пилой-ножовкой без наркоза отпиливающий ногу - ещё хуже. И такое я видел. И зомби видел. Боец шёл тогда на меня, нёс левую руку в правой. Глаза - стекляшки. Он прошёл, я оглянулся - а у него нет затылка. Начисто снесена макушка. Он прошёл ещё шагов десять, упал, забился в конвульсиях. Война, будь она проклята!

- Всё! - прохрипела Даша.

Громозека хрипло вздохнул и заплакал в голос. Забился в истерике, в конвульсиях.

- Чуть душа не отошла, - прокомментировал дед.

Даша подошла ко мне.

- Я - крайний! - сказал я ей, показав подбородком на лейтенанта, что с надеждой смотрел на Дашу. Она кивнула и отошла.

Я лёг на спину и смотрел на уральское небо. Как на небо Аустерлица. И думал о тщетности жизни.

Когда очередь дошла до меня, я уже был в полубреду - в небе надо мной в ворота рая маршировали ровными походными колоннами красноармейцы в новенькой парадной форме. И каждая колонна, проходя надо мной, синхронно поворачивали головы ко мне и пристально смотрели мне в глаза.

- Русские солдаты не умирают - они отступают в рай на перегруппировку, - прохрипело моё горло, когда Даша составляла сломанные рёбра.