Галактический враг - Маргарет Уэйс

На щеках Дайена вспыхнул румянец. Он отвернулся от Командующего, но успел заметить его издевательскую усмешку. Щеки Дайена пылали, как у школьника, которого застукали за порнофильмом.

«Каким образом Саган догадался? – подумал Дайен. – Может быть, бросилась в глаза робость в присутствии баронессы?»

Нельзя сказать, что Дайен был совсем неискушен в любви, кое-какой опыт у него уже имелся. Короли испокон века были влюбчивы, и миловидный, трепетный, действующий на фантазию женщин Старфайер не был исключением. Но этот опыт был весьма убогим.

Женщин, к которым он проявлял интерес, тут же обыскивали, допрашивали, снимали на пленку. Вечер с женщиной был расписан по минутам, «отрежиссирован». Центурионы неотлучно стояли по другую сторону дверей во время его свиданий. И хотя наутро его уверяли, что он был восхитителен, как ангел, сам-то он понимал, что был неуклюжим и закомплексованным. Весьма трудно наслаждаться шелковыми простынями, когда тебя окружает стальное кольцо. Но он всегда считал, что ему удается прятать от посторонних глаз свои чувства, зализывать в темноте свои раны.

Внезапно он проникся к Сагану ненавистью за то, что тот все знает о нем, ненавистью за то, что тот демонстрирует это знание, используя его в качестве оружия.

– И к тому же, конечно, остается Абдиэль. Возможно, для вас это и не проблема, Ваше величество. Вы когда-нибудь выходили с ним на связь? – бесстрастно спросил Командующий.

Дайен снова вспыхнул и повернулся к нему.

– Вы хотите спросить, не является ли он моим советчиком? Не пытается ли он использовать меня в своих корыстных целях?

– Так как, Ваше величество?

– Не больше чем вас, милорд, – ответил Дайен. – И с тем же успехом.

Они скрестили взгляды, точно шпаги, посыпались искры. На этот раз Дайен опустил глаза первым.

– А куда это вы направляетесь, Ваше величество?

– Я устал. Иду спать.

– У вас еще очень много дел, сир.

– Дел! Я только и делал эти последние три дня, что работал! А когда пытался уснуть, то не овечек считал, а батальоны. А во сне меня преследовали орудийные батареи. Меня будили вспышки лазера и взрывы бомб... Крики погибающих, глаза мертвецов, уставившихся на меня, кровь на руках и на форме. – Усилием воли он заставил себя остановиться и избавиться от воспоминаний. – Остается еще одна проблема, милорд, которую вы предпочитаете обходить молчанием. Я публично заявил и продолжаю на этом настаивать, что ни при каких обстоятельствах не стану втягивать мой народ в войну. А вы требуете от меня, чтобы я как ни в чем не бывало заявил, что все это время я врал.

Саган махнул рукой, точно отгонял мошек:

– Прерогатива королей менять свои решения. Скажите, что вы сдаетесь, уступаете давлению общественности. Скажите, что народ требует, чтобы вы освободили его от коррумпированного, погрязшего в махинациях института президентства. Скажите, что вам был знак свыше...

Дайен бросил быстрый взгляд на Командующего, надеясь, что Саган произнес последние слова, вкладывая в них какой-то подспудный, глубинный смысл. Он надеялся увидеть, что темные глаза Сагана устремлены на него и пристально смотрят, чтобы проникнуть к нему в душу.

Но Командующий вообще не смотрел на Дайена. Он перелистывал какие-то донесения, недавно ему принесенные. Он говорил, не вкладывая души в свои слова, и говорил с раздражением.

– От Республики отделились еще две системы, – с удовлетворением сообщил он. – Они пока что не заявили о своей готовности вступать с нами в союз, но, как только мы четко скажем о своих намерениях, они это сделают. Так что же? Вы приняли решение, Ваше величество?

Его тон ударил по Дайену, как хлыст по кровоточащему телу. Король вздрогнул, но промолчал.

– Может быть, и не придется начинать войну, – настаивал Саган. – Страх перед бомбой многих заставит стать вашими союзниками.

– Я не хочу, чтобы их ко мне гнал страх!

– Но не менее вероятно, сир, что они вообще не встанут на вашу сторону!

– Какая огромная ответственность, – тихо произнес Дайен, – знать, что от тебя зависят миллиарды жизней! Знать, что достаточно лишь одного слова, одной команды, – и ты погубишь их.

– Но ведь вы упиваетесь этим! – Каждое слово Саган произносил отчетливо и выразительно и с каждым словом на шаг приближался к юноше, пока наконец не навис над ним, взяв его в тесное кольцо из металла и огня. – Как вы любите власть, подобострастие и поклонение! Точно это блестящий серебряный шар, упавший с небес прямо вам в руки. Вспомните церемонию инициации. Вы помните тот серебряный шар, Ваше величество? – Голос его был низким, точно глас фатума. – Вы помните, как он падал, помните иглы, помните, как поранили о них руки?

Дайен все помнил. Он смотрел на свои руки и видел, как иглы рвут ему кожу, плоть, сухожилия, разрубают кость, чувствовал боль, пронзившую руки и оглушившую его...

– Власть подобна блестящему серебряному шару, Ваше величество. Вы добиваетесь ее и легко владеете ею. Видите свое отражение на серебряной поверхности, видите молодость, красоту, толпы почитателей. И вот – внезапно! – иглы. Эти иглы, появившиеся на серебряной поверхности, прокололи ваши руки. Теперь очень трудно удержать этот шар, не так ли, сир? И не так легко смотреть на свое отражение, потому что вам видно, как вы истекаете кровью! Но вы должны удержать этот шар в руках, преодолевая боль и страдание. – Командующий разжал пальцы – ладонь была пуста. – Или выпустить его из рук.

Морок. Серебряный шар, иглы, кровь – все морок. Специальные эффекты, придуманные Саганом и Мейгри, чтобы подействовать на его воображение. Всевидящее, Всезнающее существо контролирует Вселенную, рисуется своими Сверхвозможностями, а для этого ранит руки юноши серебряным шаром. Так и должно быть? Скажи, Платус, так быть должно?

У Дайена дрожали руки. Он сжал кулаки.

– А если я откажусь? – Синие глаза, чистые и яркие, смотрели в глаза Командующего. – Если я откажусь начать войну?

Дерек Саган стоял молча. Взгляд синих глаз не дрогнул.

Темные глаза сузились, стали еще мрачнее.

– Я не допущу, чтобы это произошло.

– А как же я, милорд?

Одна бровь у Сагана взметнулась вверх, губы слегка дернулись.

– Королей, особенно глупых королей, отправляют в темницу до того как... или того хуже. Вы принесли мне кое-какую пользу. Заставили крутиться шарик. Теперь он сам набирает скорость.

– Понятно. А вы принесли мне присягу на верность перед Господом, так же как вы присягали моему дяде. Вы нарушили данную ему присягу. Теперь вы нарушаете присягу, данную мне.

– Ваше величество, душа моя в вечных терзаниях из-за того, что я нарушил присягу в первый раз, но что будет, если я преступлю клятву во второй раз, меня не волнует. Надеюсь, вы сообщите о своем решении сегодня же вечером, после чего состоится торжественный прием в честь наших гостей. Хорошенько обдумайте свое решение. Имею честь откланяться, сир.

Главнокомандующий повернулся, алая мантия кровавой волной колыхнулась на его плечах. Он вышел из комнаты, оставив Дайена в полном одиночестве.

Откуда-то, изнутри или издалека, всплыл голос.

Это не был голос Абдиэля. Дайен помнил голос ловца душ, его завораживающий шепот, который ему часто приходилось слышать в последнее время. Он знал этого человека, или ему так казалось. Вечные посулы – власть, слава, деньги. Но все это теперь не имело смысла. Абдиэль ничего не мог предложить Дайену, чего у того еще не было.

А этот новый голос ничего ему не обещал. Он пугал его, вселял в него ужас, потому что он не знал, как спрашивать его обладателя и как давать ответы.

Он был негромким, спокойным, но слышал Дайен его отчетливо.

«Жди, – советовал ему голос. – Жди».

Глава седьмая

Его могучий громДоселе был неведом никому.Жестокое оружие! Но пустьВсесильный Победитель на меняЛюбое подымает! – не согнусьИ не раскаюсь, пусть мой блеск померк...

Таск потянул воротник своей формы, в сотый раз пытаясь хоть чуть-чуть ослабить его.

– Перестань! – прошипела Нола, не разжимая губ. С бокалом шампанского в руке она улыбалась входившим гостям.

– Тебя не волнует, что меня медленно душит эта удавка? – ответил Таск.

– Взгляни на офицеров Сагана, на капитана Уильямса, например. Он не вертит головой, словно застрял в винограднике.

– Вижу. Просто его форма подходит ему по размеру. А на мне этот чертов ошейник с трудом застегнулся. – И он в последний раз отчаянным движением дернул воротник.

– Этого не может быть. – Нола бросила на Таска холодный, оценивающий взгляд. – Ты просто растолстел от хорошей жизни.