Декамерон по-русски - Елена Логунова

До сих пор жизнь тридцатитрехлетней Алисы Лютовой складывалась вполне успешно, за одним лишь принципиальным исключением: мужчину, который был ей предназначен судьбой, она встретила с опозданием. Чуть раньше с Георгием познакомилась Александра, которая и стала его женой, а Алисе досталась необременительная, но малопочетная роль любовницы. Это было очень обидно и казалось несправедливым: Алиса не видела, чем это Александра лучше нее? Да ничем не лучше! Просто ей больше повезло.

То и дело сравнивая себя с более успешной соперницей, Алиса однажды открыла для себя механизм ее везения.

– Мы с ней ровесницы, а по гороскопу обе Раки, – объяснила она Веронике. – Родились с разницей в один день: она шестого июля, а я седьмого. И имена у нас очень похожие. Моя фамилия Лютова, а она до замужества была Морозовой – по смыслу где-то рядом. По специальности я хореограф, а она до замужества была тренером по художественной гимнастике – согласитесь, это тоже близко. Наконец я как-то случайно узнала, что ее дедушка во время войны партизанил в Гомельской области Беларуси. А мой дед командовал партизанским отрядом под Витебском! И вот еще что: фамилия того моего дедушки была Коржов. А ее деда – Коржик!

– Очень, очень любопытно, – благосклонно обронила Вероника, заваривая в чайничке пахучие травы.

Не в ее интересах было разубеждать клиентку, уверенную в мистическом характере совпадений.

Алиса Лютова нашла им объяснение в привязке к личности любимого мужчины. Мол, у Георгия была астральная предрасположенность к женщинам, родившимся под знаком Рака. И Алиса, и Александра вполне ему подходили, но Александра, наверное, чуть больше. С этим Алиса кое-как примирилась – с судьбой не поспоришь!

Но однажды она посмотрела на все с другой стороны – с точки зрения точечного сходства их с Александрой судеб. Впечатляющие совпадения отмечались в узловых местах. Дата рождения – раз, имя – два, один на двоих любимый мужчина – три. А потом однажды Георгий, семья которого долго была бездетной, поделился с подругой нечаянной радостью: у них с Александрой будет ребенок! А буквально на следующий день Алиса узнала, что тоже беременна.

Дальше – больше: Георгий не дождался потомка ни от жены, ни от любовницы. Алиса не захотела стать матерью-одиночкой и избавилась от ребенка. И через два дня случился срыв беременности у Александры!

– Я могу составить натальные карты для вас обеих, – предложила Вероника. – Тогда мы сможем увидеть и те совпадения, которые могли остаться незамеченными вами, и те, которые еще могут случиться в будущем. Видите ли, то, что человеку, как говорят, «на роду написано», необязательно произойдет. Судьбу можно немного подправить, а то и обмануть.

– Ну, насчет будущего Александры можете не волноваться, – криво усмехнулась Алиса. – Она уже мертва! Утонула в реке. Так что у меня, не скрою, один лишь шкурный интерес: как бы мне не последовать за ней на тот свет! Как обычно, с разницей в один-два дня… Так что давайте выясним, что обещает мне ваш прогноз.

– И что же ты ей напророчила? – с острым интересом спросила я Веронику, которая прервала рассказ на самом интересном месте, чтобы закурить.

– Я ничего не пророчу! Я тебе не Сивилла какая-нибудь! Я простая русская ведьма, говоря современным языком – специалист широкого эзотерического профиля!

Простая русская ведьма протестующе потрясла мелированными космами и выпустила в потолок сизый бублик табачного дыма.

– Я погадала Алисе на картах, на бобах и на кофейной гуще. Выдала ей, как обычно, компьютерную распечатку прогноза. Все говорило за то, что ее и впрямь ждут большие неприятности.

– Насколько большие?

Вероника картинно потерла лоб:

– Если брать в диапазоне от сломанного каблука до свернутой шеи, то, пожалуй, ближе ко второму!

Я вытаращила глаза.

«Сдается мне, ты сильно недооценивала эзотерическую диагностику!» – с укором заметил мой внутренний голос.

Я перевела дух и собралась с силами, чтобы продолжить познавательную беседу, но тут в филенку двери кто-то застенчиво поскребся, а электрический звонок под притолокой зловеще ухнул филином.

– Извини, Инка, мне надо народ принимать! – подхватилась работящая ведьма.

Она живо подпалила на свечке пучок травы и помахала в воздухе тлеющим веничком, истребляя запах табачного дыма. Завоняло чем-то едким и одновременно сладким.

Я чихнула и встала с дивана, уступая место на русалочьем хвосте следующему клиенту – юной девице, с головы до ног упакованной в черное. Ногти и губы у нее были темно-фиолетовые, а лицо мертвенно-бледное, так что жирно нарисованные черным брови и глаза выглядели как направляющие линии на детской раскраске. Картину довершали тяжелые серебряные перстни с чернеными жуками вместо цветных камней и шейное украшение в виде змеи, глубоко заглотившей собственный хвост. При взгляде на давящуюся своим хвостом рептилию я почувствовала рвотный рефлекс и поспешила оставить Веронику наедине с клиенткой, которая из них двоих гораздо больше походила на ведьму, а еще больше на большого таракана.

«Может, она к Веронике по обмену опытом», – пробормотал мой внутренний голос, думая о чем-то другом.

А я подумала, что почти созрела для обмена информацией с официальным следствием, и поехала домой, по дороге вызвонив Дениса и уговорив его приехать к нам на обед.

Клава Пятакова не была женщиной большого ума, но дурой себя не считала. Пятаковым вообще не свойственно было истязаться самокритикой: цепкое крестьянское семейство больше заботили реальные проблемы. Чем прокормиться, куда прибиться, где найти покровителя и как отработать благодеяния… Клава, уехавшая из отчего дома в большой город сразу после окончания школы, самостоятельно решала эти вопросы по мере их возникновения.

В восемнадцать лет Клава была красавицей с аппетитной фигурой, пышными волосами, многообещающим взглядом и коварной улыбкой. К двадцати трем годам она сняла все ограничения с обещаний, расточаемых улыбкой и взглядом, однако и фигура Клавы к этому моменту подрасплылась. По привычке она еще носила короткие юбки и обтягивающие кофточки, надеясь пленить все более выразительными формами потенциального мужа, но под выпирающей грудью уже круглился животик, бедра отяжелели, и мощные ягодицы вот-вот могли потребовать такой же поддержки, как выдающийся бюст.

Мужчинам с плебейским вкусом Клава все еще нравилась, но исповедуемый ими стиль общения предполагал фривольные шлепки по заднице и комплименты с использованием сочных матерных слов. А Клаве хотелось совсем другого. В своих мечтах она парила над зеленой лужайкой перед переносным алтарем в белоснежном платье с кринолином и кружевной фате, дразня невестиным букетом незамужних барышень в задних рядах торжественной церемонии.

Клаве страстно и неудержимо хотелось замуж! За четыре года она сполна вкусила сомнительных радостей эпизодического сожительства с пожилым женатым мужчиной, который великодушно избавил бедную студентку от голода и холода, а себя – от затяжной сексуальной бескормицы.

Поначалу казавшаяся перспективной, эта связь не увенчалась законным браком. Умудренный большим жизненным опытом, любовник интуитивно понял, что совместная жизнь с Клавой будет для него не более комфортной, чем запущенная форма чесотки, и предпочел остаться со своей немолодой, но приятной супругой. Тогда Клава пошла ва-банк и предложила любимому родить ему ребенка. Любимый, которому взрослые дети успели уже родить внуков, ответил на Клавино любезное предложение категорическим отказом, не сумев в полной мере скрыть ужаса перед подобной перспективой. Тогда Клава высказала малодушному любимому все, что у нее накопилось, и решительно переключила тумблер, вмонтированный в ее сердце, с положения «Люблю» на отметку «Ненавижу».

Мужа надо было искать и завоевывать заново. Клава не ленилась, но ей не везло. Пленившийся ею редактор «желтой» газеты Флисов очень хотел с Клавой спать, но при этом вовсе не собирался расставаться с женой и еще двумя любовницами, о существовании которых Клава так и не узнала. Многообещающе неженатый чиновник Упыревич поглядывал на Клавино декольте острым взором голодного волка, но при слове «брак» его взгляд делался рассеянным, как свет луны, занавешенной тучами. А малооплачиваемый инженер-проектировщик Суднов не возражал против женитьбы в принципе, однако фактически не готов был принять на содержание не только целую семью, но даже одну Клавдию.

В этой ситуации настоящим подарком судьбы для Клавы мог стать залетный столичный гость Леонтий Голяков. Жена у него имелась, но, по меркам Клавы, старая, нуждающаяся в срочной замене, как стоптанные сапоги, не способные выполнять свои основные функции.

Леонтий, с которым Клава познакомилась на фуршете, выглядел человеком, остро нуждающимся в женской ласке, и Клава готова была с лихвой вознаградить его за предполагаемое воздержание. Однако у нее не было полной уверенности в том, что немолодой и сильно нетрезвый Голяков в решающий момент окажется в состоянии принять царское вознаграждение пышной женской натурой.