Юнгаши - Александр Воронцов

Федя любил точность и ясность.

— Нет, не показалось, — стоял на своем Юлий. — Была ракета, красная. Своими глазами видел. Ее ни с чем не спутаешь.

— Выходит, как в прошлый раз? — предположил Лева.

— Значит, так… — поскреб затылок Федя. — Утром пойдем к капитану.

Спустившись вниз, заглянули в соседний двор, куда упала фугаска. Там на развалинах работала пожарная команда. Молча постояли у дымящихся развалин и пошли дальше.

Лева едва сдерживал слезы.

У входа в бомбоубежище дежурная сообщила:

— Вам надо зайти к капитану Данилову. — И многозначительно добавила: — Сам звонил. Смотрите не позабудьте.

— А мы как раз сами к нему собирались, — ответил Федя. — Значит, не забудем.

Утром, как только рассвело, Федя, Юлий и Лева направились к капитану Данилову. Ходу было каких-нибудь сто метров.

Шли медленно, не разговаривая. Сказывалась бессонная ночь, усталость. Посасывало в голодных желудках. Ранний морозец ознобом пробегал по коже.

Районный штаб МПВО — местной противовоздушной обороны — занимал здание школы. Для ребят все здесь, в недавнем прошлом знакомое и близкое, стало теперь необычным и непривычным. И зенитное орудие в соседнем сквере, и часовой у входа. И грудой сваленные во дворе парты.

А внутренние помещения?

Совсем трудно узнать. Коридоры загромождены непонятными зелеными ящиками. Говорят, в них всякое военное имущество. В учебных классах вместо парт поставлены столы и железные матросские кровати. В учительской на месте расписания уроков — карта восточной части Финского залива с островом Котлин в центре. На двери директорского кабинета поверх прежней таблички прибит лист простой бумаги с надписью от руки: «Начальник штаба».

Трудно было представить, что всего несколько месяцев назад в этих стенах звучал детский смех, а в классах изучали законы Ньютона и Ома, теорему Пифагора, биографии Ломоносова и Менделеева, читали вслух стихи Пушкина и Лермонтова, Некрасова и Маяковского. В школьном клубе ставили «Недоросль» Фонвизина, сценки по юмористическим рассказам Чехова, проводили пионерские сборы.

У входа в кабинет начальника штаба остановились, заговорщически переглянулись.

— Договорились, значит, — шепотом начал Федя Столяров. — Попросим у Пал Иваныча новое задание. Он обещал, помните?

— Договорились, — сухо подтвердил Юлий, вопросительно глянув на Леву.

Лева утвердительно кивнул.

Прежде чем войти, расстегнули пальто, сняли шапки. Руками пригладили вихры. От этого у Феди еще круглее стало лицо, у Юлия нос вроде заострился, а у Левы оттопырились уши.

Разговор с капитаном Даниловым, о котором вспомнил Федя, состоялся у них еще в конце августа.

Ребята пришли в школу узнать насчет занятий. А там уже штаб МПВО разместился. Командир со шпалой в петлицах, повстречавшийся им у входа, сказал:

— С занятиями придется повременить. Война, фронт к Ленинграду приближается.

Капитан прихрамывал, правой рукой опирался на костыль.

— А нам теперь что делать? — хмуро спросил Юлий — он ближе всех стоял. — Может, нас на передовую отправят? На корабль попасть бы!

Это была мечта всех кронштадтских мальчишек — попасть на боевой корабль.

Капитан — после уж они узнали, что зовут его Павлом Ивановичем, — как-то странно, не то виновато, не то грустно посмотрел на них.

— На корабль пока не получится, но дело вам найдется. — И тут же предложил: — Организуйте-ка в нашем районе контроль за светомаскировкой. — Заметив на их лицах разочарование, добавил: — Не только по улицам ходить, будете на крышах домов дежурить.

Находиться на крыше во время воздушного налета — в этом было что-то привлекательное. Но все же не то, чего хотелось бы.

— Нам бы, значит, настоящее боевое задание, — протиснулся вперед Федя Столяров. Среди ребят он был самый старший и самый рослый. И считался самым смелым.

Чуть заметная улыбка скользнула по лицу капитана:

— Будет и настоящее боевое… Со временем. Ну как, согласны?

— Согласны, — вразнобой ответили ребята.

Всего-то и прошло с тех пор месяца три.

Дверь открыли уверенно, в кабинет вошли смело.

Капитан Данилов, увидев ребят, поднялся, опираясь на палку, вышел из-за стола. Хромота у него так и осталась. Видно, навсегда. Левой рукой он поддерживал за полу шинель, накинутую на плечи.

— Здравствуйте, друзья-мушкетеры, — приветливо бросил он.

Сочетание «друзья-мушкетеры» и тон, которым эти слова были сказаны, обещали добрый прием.

— Здрасте, Пал Иваныч! — Ребята прошли в глубь кабинета.

— Сколько «зажигалок» сегодня погасили?

— Шесть, — за всех ответил Федя.

Капитан удовлетворенно кивнул, коротким жестом указал на стулья.

— Усаживайтесь, разговор будет. Раздеваться не надо, здесь прохладно.

Он вернулся на свое место.

Ребята с готовностью сели, вплотную придвинувшись к столу. Федя незаметно толкнул Юлия локтем под бок: «Начинай!»

— А я сегодня ночью ракету видел, — без предисловия начал Юлий.

— Какую ракету? — Капитан заинтересованно уставился на Юлия.

— Красную… Даже две.

— Та-ак… — Капитан нервно забарабанил пальцами по крышке стола. — И вы тоже?.. Где?

— Юлька с крыши видел, — подсказал Лева, но, перехватив недовольный взгляд Феди: «Не высовывайся!», смущенно хлюпнул носом и договорил: — Пусть сам расскажет.

— Продолжай. — Капитан кивнул Юлию.

— Место я не очень точно заметил, — замялся Юлий. — Откуда-то справа, из соседнего квартала… Сами понимаете, пальбы много было, со всех сторон.

— Понимаю… — Капитан ненадолго задумался, затем вдруг положил ладони на стол. — А в общем так, друзья… Поэтому я вас и позвал.

— Из-за ракет, значит? — подался вперед Федя.

У Феди «значит» — любимое словцо, которое он повторяет чуть ли не в каждой фразе.

— Верно, из-за ракет, — подтвердил капитан. — Точнее, из-за того, кто их выстреливает. Дело очень серьезное. Ваш сигнал не первый. И по всему выходит, что в нашем районе опять появился вражеский лазутчик.

— Диверсант? — ахнул Лева и особенно громко шмыгнул носом. — Тот самый?

— Эх, паразит! Снова вылез, значит? — удивился Федя.

Случай, о котором вспомнили ребята, произошел еще в начале осени неподалеку от 9-й школы.

Во время одного из первых воздушных налетов на Кронштадт кто-то, затаившись на крыше заброшенного дома, пускал ракеты, указывающие курс фашистским летчикам. Диверсанта обнаружили, но ему удалось скрыться.

Три пары мальчишеских глаз выжидательно смотрели на капитана.

— Может, и тот… — Капитан широкой узловатой пятерней потер лоб. — А может, и другой. Только этого гада, ребята, мы должны поймать.

Лицо капитана стало жестким. Последние слова — «должны поймать» — он произнес негромко, но твердо.

— Значит, поймаем, — пообещал Федя.

— Из-под земли достанем, — добавил Юлий.

Очень хотелось ему расквитаться с врагами за отца, за бомбежки.

— Только никакой самодеятельности, — умерил их пыл капитан и доверительно сообщил: — Мы, конечно, принимаем меры… Но и ваша помощь не будет лишней.

— Мы поможем, — с готовностью согласился и Лева.

— Вот и договорились. — Капитан удовлетворенно вздохнул и, наклонившись поближе к ребятам, продолжал: — Тогда так… Надо бы еще подходящих ребят подыскать. Сможете?

Где их взять?

Почти все кронштадтские школьники эвакуировались. Еще летом, когда семьи военнослужащих отправляли на Большую землю. А те, кто постарше, на работу устроились.

— Некого, — с досадой махнул рукой Федя. — Но если надо, значит, попробуем… Разве Женю Емельянова?

Он вопросительно посмотрел на Ворожилова и Морозова.

— Колю Мехова можно, — вспомнил Лева и шмыгнул носом. — Он тоже остался.

Носом Лева шмыгал довольно часто. Объяснял это тем, что у него простужены гланды.

«При гландах горло должно болеть, — заметил ему как-то Федя, — а у тебя из носа течет». — «Так надо, значит, — огрызнулся обычно уравновешенный Лева. — У меня простуда через нос выходит». — «Все у тебя наоборот», — презрительно бросил Федя и с тех пор на Левино шмыганье перестал обращать внимание.

Но хлюпать при капитане?

Федя с укором глянул на Леву и, чтобы скрыть бестактность друга, поспешно развел руками:

— Кажется, все, значит.

— А может, Соню позвать? — несмело предложил Юлий.

Соня Мамкина была единственной из класса девочкой, оставшейся в городе. Иногда она вместе с мальчишками участвовала в проверке светомаскировки.

Ребята переглянулись.

— Она боевая, — поддержал Лева.

— Девчонка, значит… А тут дело такое, серьезное… — засомневался Федя, но, оценив обстановку, махнул рукой. — Ну, пусть, значит.