Окно в потолке - Радиф Фаритович Кашапов

в современной информационной системе. Да… Народ, участвовавший в самом мероприятии, хмуро сворачивал рекламные растяжки и огромные постеры, собирал в угол пластиковые стулья, а фотографы в это время корчили рожи и прыгали друг на друга. Попав, наконец, домой, Руслан понял, что он дико устал. Спину ломит, в глазах точки бегают. А еще он ни фига за сегодня не жрал – так, булочка, кола, тяжелый воздух. Пивом тоже можно поужинать, но, как минимум, одну бутылку придется отдать Теме. Иначе он ничего не расскажет. А Тема – человек, в отличие от некоторых, интересный. Только он сам себе в этом не признается.

– Да ничего и не произошло… – и Тема стал смотреть в телевизор.

– Отдавай батл оф биир назад. Ты быстрый чел, скажу я тебе, я вообще никого в квартире этой не вижу, а ты уже крутишь романы.

– Да у нас нет никаких отношений. Платоника. Я бы, конечно, не отказался, от более близких штук, но она, кажется, равнодушна к мальчикам.

– Девочки? Она что, под два метра ростом, у нее нет груди, она курит?

– Гм, может, и курит. В остальном – НЕТ.

– Мужик, я знаю, в чем траблы. Она уже хочет тебя выселить. У нее наверняка есть подружка, у которой нет жилья.

– Так у нас ведь еще есть комнаты.

– Ими занимается тетка с быстрыми ногами. А эту можно сдать по быстрому знакомому, если ты ударишься в депрессию. И уедешь отсюда.

– Чувак, у тут всего несколько дней, мне здесь нравится. И я спокоен. Если ничего не случится – значит, ничего не случимся.

– Будь как я. Игнорируй все это.

– Ты одиночка?

– Ну, у меня есть девушка.

– Ах даа, я и забыл.

– Правда, мы ссоримся. Часто. Но я ведь не завишу от нее. Я свободный человек, у меня есть какой-то культурный и материальный бэкграунд. Выплыву как-нибудь.

– Убежденный холостяк?

– Шхуна без весел. Бревно, которое не тонет. Извини, я посолю и начну есть. Больше пива не дам.

– А мне много и нельзя. У меня аллергия.

– Ясно. Так вот, будь осторожен. Я, может, и не против, чтобы тут все происходило, как в ситкомах. Дружеский секс, попойки, но давайте без романтики и занудной музыки на фоне, окей? Я в курсе, что в итоге все впадают в многолетнюю депрессию. Но, в конце концов, к ней легче привыкнуть, когда все вокруг только и притворяется, что и весело. Я просто не люблю, когда врываются. Люди – это другая форма памяти, это не фото. Я не могу сформировать их, как хочу, понимаешь? Я могу выставить свет, направить объектив на объект, сфокусироваться на деталях – словом, я не буду всего этого объяснять. Я могу открыть фото в компе и вообще смазать все краски будней. А что я могу сделать, скажем, с родственниками? Ты видел когда-нибудь в художественных текстах намеки на то, что с ними можно ладить? – Он дожевал последний кусок яичницы и добавил: – Кстати, Марина эта – она откуда-то приехала? Или жила уже в Питере?

– Неа, она раньше квартировала на проспекте Стачек где-то полгода, а до этого в Ставрополе, кажется, училась. Или в Казани. Я плохо запоминаю. У меня проблемы с названиями. Вроде бы она поссорилась с кем-то – ну и вообще ей стало скучно. Так что она уехала. Вот. Я думаю, мы все уехали, потому что нам было скучно.

– А я – потому что – тесно.

– Отличный у вас район там, на Дыбенко. Не знаешь, кто, кстати, повесил эти фигуры из пластиковых бутылок?

– Где? Там, по пути в школу? Хрен его знает, но никто их не трогает. И все знают о них. Ну, вот кого не спроси. Во всем городе. Это очищение Дыбенко, воот. Раньше – нарко-Горбушка, а теперь, бац! – район для фриков и рабочих.

– Веселый поселок, все же.

– Ага, вот посносят там все пятиэтажки, построят еще пару бизнес-центров на Крыленко и Тельмана. И начнется настоящее веселье. Надо бы, кстати, сказать матери, пусть быстро продает дом, я уж соглашусь. Она мне в тот день, когда ты въехал, примерно это и предлагала. Причем половину суммы – чтобы мне отдать.

– Так это же круто. Купишь себе что-нибудь.

– Ох, да я не знаю точно! С одной стороны, платишь бабки по кредиту, живешь якобы в своей халупе, с другой стороны – такая гиря на всю жизнь. И я угроблю себя ради нее? А ведь хочется больше простора.

– Простор есть. Это когда летишь с 14 этажа. Летишь, а потом падаешь. Соглашайся.

– Давай сменим тему. Как твоя репетиционная точка там поживает? – спросил Руслан. – Ты вообще с ума не сходишь от всего этого шума, когда две группы одновременно лабают в соседних комнатах, а изоляция ни хрена не работает?

– Наверное. Там сейчас такая проблема происходит – крыша подтекает. И, скорее всего, мы съедем.

– Это опасно?

– Съезжать? Конечно, нет.

– Я имею в виду – работу терять. Это же не твоя точка.

– Гм, гм, наверное, я почем знаю? Непривычно, наверное. Я знаю ребят, которые живут на точках. Ну, а мне терять нечего. К тому же я могу домой поехать, – сказал Тема.

– Хочешь домой?

– Я там до сих пор и не приезжал ни разу. С тех пор, как…

– Черт, хотел бы я также. На белом коне, – хохотнул Руслан.

– Так ведь нет никакого коня. Рассказывать нечего. Я подозреваю, как это будет. Несколько часов славы в первый раз, секс по старой памяти. А если приехать через месяц, то на этот раз друзей уже меньше, у них гораздо больше планов. А большинство вообще уедет из города. Правда, у меня – Москва. Там, во-первых, ждут, наверное, уже давно не дружелюбные ребята. Во-вторых, из него люди уезжают только за кордон. Значит, все мои точно останутся. Неудачники.

– Но тебе они в этом не признаются.

– Конечно, там же big city, – согласился Тема. – Кто тут первый парень на деревне? Тут все первые. А там все гонят за лидером. Реально гонят, аж тошно становится. А дальше я пойму, что мне тут не хватает общения. И все-таки свалю обратно. Таков мой прогноз, чувак.

– Да, есть кризис среднего возраста. И возраст этот – наш.

– У тебя много друзей здесь?

– Ну, как у меня много коллег, нам есть о чем поговорить, – ответил фотограф. – Плакаться кому-то уже не охота.

– У меня и того нет.

– Ну, ты можешь обсудить железо или новый пластик.

– Я терпеть не могу эти вещи. Я раньше вообще имел только три пары палочек, а все остальное добывал перед концертом. Меня друганы хаяли, а я не хотел всю кухню постоянно с собой таскать и от нее зависеть.

– Основа моей философии – пустота, – заявил Тема и поднял глаза к потолку. Посмотрел на зеркало, хмыкнул и