Возвращение воина - Кинли Макгрегор

— И что с того?

Однако не успел он ответить, как Фантом вышел из трактира и был таков.

Адара перекрестилась, увидев, каким непостижимым образом он растворился в темноте. Было в нем что-то такое, заставляющее усомниться в том, что он человек, и казалось, он был не в своем уме. Она снова перекрестилась.

— Кто этот человек?

Вздохнув, Кристиан вложил меч в ножны.

— Он утверждает, что он сын дьявола и шлюхи. Порой мне кажется, что это действительно так.

Люциан шагнул вперед.

— Почему он назвал вас Аббатом?

Адара не рассчитывала, что Кристиан ответит, поэтому его слова стали для нее полной неожиданностью.

— Когда-то мы жили там, где имена не имели для нас значения. Нам было легче притвориться, что у нас вообще нет имен. Друзья называли меня Аббатом, потому что знали, что я жил в монастыре, и многие думали, что я монах.

Люциан ахнул.

— Я так понимаю, Фантом получил свое прозвище, потому что он выглядит как призрак из темного царства?

Кристиан кивнул.

— Он и двигается как призрак. Одна беда — мы никогда не могли с уверенностью сказать, на чьей он стороне.

Она прекрасно это понимала.

— Мне кажется, он сам по себе.

— Да, но только начинаешь так думать, как он делает нечто по-настоящему благородное, например, убивает человека, который нас преследовал, и рискует своей шкурой, чтобы помочь другому. — Кристиан жестом велел им следовать за собой. — Идемте, нам лучше отправиться в путь.

Адара собрала пироги и бурдюки с элем и вышла из трактира вслед за ним и Люцианом.

Снаружи они увидели группу местных жителей, сгрудившихся у тела, которое Фантом прислонил к стене здания, в то время как хозяйка трактира рассказывала им о Фантоме.

— Это нечистый! — выдохнула она. — Одержимый дьяволом! Это происки сатаны, уж я-то знаю!

Адара двинулась было в сторону толпы, но Кристиан утащил ее прочь. Знаком показав, чтобы они с Люцианом держали рот на замке, он подсадил ее на лошадь, а потом сам забрался в седло. Люциан последовал его примеру.

Ведя ее лошадь в поводу, он быстро и незаметно вывел ее прочь из города.

— Зачем ты это сделал? — поинтересовалась она, когда они были уже далеко.

— Хозяйка могла понять, что я знаком с Фантомом, и мне не хотелось, чтобы они начали показывать на нас пальцами и кричать, что тут замешан сам дьявол. Лучше убраться отсюда, пока не стало слишком поздно.

Она не стала спорить.

— Должна вам сказать, милорд, что вы водите дружбу с весьма своеобразными людьми.

Он усмехнулся:

— Это еще не самые интригующие из них.

Хм-м, возможно, так оно и есть. Хотя она сомневалась, чтобы на свете существовал более интригующий человек, чем тот, который в данный момент смотрел на нее.

Кристиан был для нее загадкой. Какой мужчина станет одеваться, как монах, и в то же время прятать меч и кольчугу под одеянием священника? Коли уж на то пошло, какой мужчина откажется от королевства ради того, чтобы водить дружбу с убийцей-нечестивцем?

И Фантом, по его собственным словам, был даже не самым интригующим из его друзей.

За кого же она вышла замуж?

Но, если подумать, какое это имеет значение? Принц он или демон — ей нужно, чтобы этот человек был рядом, чтобы защитить ее королевство, и это было ее первоочередной задачей. Она должна каким-то образом склонить его на свою сторону.

Адара изучала Кристиана, в то время как он ехал впереди нее по темной, незнакомой сельской местности. Она не могла видеть его лица, но его осанка и сила внушали ей уважение и трепет. Это был мужчина, который прожил трудную, полную невзгод и лишений жизнь.

— Кристиан, — позвала она.

— Что, Адара? — спросил он с ноткой усталости и раздражения в голосе.

— У тебя есть место, которое ты мог бы назвать своим домом?

Он не ответил.

Дом. Простое слово, но он не знал, что оно для него значит. Будучи ребенком, он постоянно бродил с родителями по свету. Они останавливались в трактирах, на постоялых дворах, жили у друзей. Иногда они могли нагрянуть к родственникам отца в Нормандии, у которых было поместье в Утремере, но такое случалось крайне редко.

Он не мог даже сосчитать все страны, в которых они побывали. Какие-то из них он помнил совсем смутно, другие — более отчетливо. Ночью он засыпал в кровати, а просыпался, свернувшись калачиком на руках у отца, в то время как они уже направлялись на новое место. Всякий раз, когда он спрашивал родителей, почему они постоянно путешествуют, они отвечали только, что им нравится видеть разные народы и страны.

Теперь он гадал, какова же была истинная причина. Неужели их преследовали?

«Зачем же вы скрывали это от меня?!»

Но с другой стороны, он не мог осуждать родителей, которых так любил. Все эти годы их любовь была тем единственным, за что он цеплялся, чтобы не потерять рассудок. Единственным, что помогало ему оставаться человеком.

Пожалуй, наиболее подходящим местом, которое могло бы называться домом, был монастырь. Но если это и есть то, что зовется домом, то такой дом ему даром не нужен.

— Нет, миледи, — тихо ответил он. — У меня нет дома.

— Но как же ты тогда живешь? Откуда ты берешь деньги?

— Я живу за счет своего меча. Он кормит меня и дает мне кров. А что касается денег, то у меня их достаточно. Если мне понадобится больше, я приму участие в турнире.

— Кто живет за счет меча, от него и погибнет, — изрек Люциан у нее за спиной.

Пропустив слова Люциана мимо ушей, Адара почувствовала себя пристыженной. Признание Кристиана терзало ее сердце.

— Ты всегда путешествуешь один? — Да.

— И такая жизнь тебя устраивает? — Да.

Адара нахмурилась. Но как такое возможно? Как может человек всю жизнь находиться в полном одиночестве и не желать, чтобы рядом были друзья или семья? Она этого не понимала.

— Ты одинокий человек, Кристиан Эйкрский. Базилли и Селвин многое у меня отняли, но ты… ты потерял все, так?

— Нет, Адара. Не все. У меня остались моя жизнь, мое достоинство и мои принципы. Поверь моему слову, мне по-прежнему есть что терять.

Тон его голоса красноречиво подтверждал это, и, вспомнив Фантома, она поняла, насколько Кристиан был прав.

— В таком случае я рада за тебя. Должно быть, ты отчаянно сражался, чтобы их сохранить.

Натянув поводья, он приостановил лошадь и не проронил ни слова, пока она не оказалась с ним бок о бок.

— Вы даже не представляете, миледи, насколько, и надеюсь, никогда этого не узнаете.

— Надеешься или молишься?

Из его горла вырвался горький смешок.

— Надеюсь. Я давным-давно перестал молиться.

Пришпорив лошадь, он ускакал вперед, оставив ее размышлять над этим откровением. Девушка взглянула на Люциана, и они обменялись тревожными взглядами.