Его другая любовь - Люси Доусон

— Да, — подтвердила я срывающимся голосом и крепче зажала в кармане две броши. — Они достались мне от бабушки.

— Видите ли, если бы мы понимали, что он тут делал, то узнали бы куда больше. Разумеется, вам должно быть очень неприятно, что чужой человек рылся в ваших вещах, но мне кажется, это какой-то придурок, возможно подросток. — Полицейский сочувственно улыбнулся. — Мы все подробно опишем, откроем дело, но… — Он замолчал.

— Спасибо за помощь. — Пит отворил входную дверь. — Мы обязательно установим сигнализацию.

Я смотрела вслед полицейским. Те со скучающим видом прошли по дорожке и сели в автомобиль. Я по-прежнему держала руки в карманах. В одном лежали украшения, в другом — порванная на кусочки открытка. Не забыть бы от этого избавиться.

Пит закрыл дверь, повернулся ко мне и сказал:

— Ну, иди ко мне! — и притянул к себе.

Он говорил чудные слова, например:

— Бедная девочка, ты, должно быть, сильно напугалась… Слава богу, что ты ушла гулять с Глорией. Ты моя храбрая, тебе пришлось пережить такой шок, да еще в болезненном состоянии…

Я встала, тихонько подошла к окну, подняла край занавески и посмотрела на тихую улицу, на дорожку, по которой вчера ушли полицейские. Светало. Мне уже недолго ждать. Пит скоро встанет. Я опустила занавеску, вернулась к дивану, стараясь не опрокинуть кружку с молоком, по-прежнему стоявшую на полу. Даже если бы я его выпила, вряд ли бы оно мне помогло. Я взяла молоко и увидела на поверхности противную пенку. Она слегка задрожала, когда я наклонила кружку, но не лопнула.

Я вспомнила, как говорила Питу срывающимся голосом:

— Я так напугалась, Пит. За всю жизнь не испытывала такого страха!

Я поставила кружку нетвердой рукой. Хорошо, что не перевернула.

Пит держал меня в объятиях добрые пять минут, утешал. Шептал:

— Все нормально, моя хорошая, я здесь, я с тобой. Я никому не позволю тебя обидеть.

Эти слова заставили меня заплакать еще горше, я уткнулась ему в воротник, мое сердце разрывалось.

Он наконец разжал объятия и повел меня в гостиную. Отодвинул в сторону груду хлама на диване, бережно усадил меня и пошел на кухню. Приготовил крепкий сладкий чай.

Я испытывала невероятное облегчение оттого, что он рядом. Он тихо гладил меня по спине, пока я молча пила чай. Я не хотела ничего говорить: боялась выдать себя. Потом он сказал, что нам придется все приводить в порядок.

Он встал, снял пиджак, распустил галстук, повесил то и другое на перила. Оглянулся по сторонам, присвистнул и беспомощно пожал плечами.

— Боже, я даже не знаю, с чего начать!

«Может, лучше расскажешь, где ты ее встретил? Что нашел в ней такого, чего нет у меня? Как долго это продолжается? Ты ее любишь? Она бывала в нашем доме?»

— Нам, наверное, понадобится помощь. Я бы позвонил маме с папой, но они, наверное, уже в Африке. — Он глянул на часы, словно те могли точно сказать, в какое время Ширли приземлится на другом континенте. — Может, позвонить твоей маме?

— Она ведь в Майами, — покачала я головой.

— Черт! Я и забыл. Какое неудачное совпадение.

— Так уж бывает, — отозвалась я.

Я чувствовала страшное изнеможение. Интересно, думает ли он о ней сейчас? Я держала обеими руками горячую чашку, и мне хотелось швырнуть ее в голову Питу. Хотелось завизжать и высказать все, что скопилось у меня на душе…

Он принялся наводить порядок и бормотать, что у этих уродов, должно быть, нет сердца. Я не слушала. Я думала: если бы не Лиз, все у нас было бы и порядке. Она кружилась передо мной в своем платье-балахоне, гнусно улыбалась, и я ненавидела ее.

Я старалась унять дрожь, крепко держала горячую чашку, пыталась изгнать эти мысли. Надо переключиться на что-то другое, чтобы не взорваться.

Мы взяли мешки для мусора и принялись за уборку. Пит болтал без умолку, бросал на меня встревоженные взгляды. Я слушала его, но не понимала смысла слов. Так ведет себя человек, переживший шок. Впрочем, это было недалеко от истины.

Когда я споткнулась о стул, который несколько часов назад сама же и швырнула, Пит протянул руку и поддержал меня. Я зашаталась за нее, а он улыбнулся и сказал:

— Все в порядке, я с тобой.

Мне удалось подавить истерический смех, но слезы сдержать не удалось, они снова заструились но щекам. Пит прижал меня к груди.

— Ну-ну, девочка, перестань. Не сдавайся! Ты же не хочешь, чтобы эти уроды победили?

Эти слова ножом вонзились мне в сердце. Я увидела лицо Лиз, улыбающееся со страницы программки. Она смеялась надо мной. Почувствовала терпкий запах лимонного лосьона, который Пит употреблял после бритья.

— Ну же, все будет хорошо! Мы справимся. Я приникла к нему, потому что не знала, что еще мне остается, а он ждал, когда я успокоюсь.

— Вперед, солдат! — улыбнулся он. — Я здесь, опасность миновала.

Вечер тянулся медленно и болезненно. Мы долго занимались уборкой. Потом Пит приготовил сэндвичи, и мы съели их перед телевизором. Показывали местные новости. Какая-то пожилая пара праздновала золотую свадьбу. Я с завистью смотрела на них, таких счастливых и довольных. Подумать только — я завидовала старикам. У них было все, чего не хватало мне: доверие, честность. А мы скрываем грязные тайны.

Потом я услышала, как в столовой звякнул его телефон.

Пришло сообщение.

Сердце так и подпрыгнуло. Уж не от нее ли?

Пит тоже услышал этот звук, потому что бережно снял руки с моих плеч. Однако не встал, продолжал смотреть телевизор. Затем потянулся, зевнул, взял свой стакан и сделал вид, что удивился, обнаружив его пустым.

— Пойду налью себе еще, — сказал он, вставая. — Тебе принести?

Я молча покачала головой. Лжец! Ему не нужна была вода. Он пошел в столовую прочитать CMC.

Пит с небрежным видом вышел из комнаты, а я выпрямилась, сидя на диване, и притворялась, будто смотрю телевизор. В голове стучала одна мысль: «Это она, это она». Он вернулся со стаканом воды, и я заставила себя улыбнуться.

— Кто это был? — спросила я. — Я слышала звонок твоего телефона.

Он уселся на диван, не глядя мне в глаза.

— Ничего важного. Предупредили, что кто-то спрашивал меня в офисе. — Пит устало зевнул. — Давай теперь возьмемся за второй этаж. Или ты устала?

— Ничуть. Почему бы не начать с твоего кабинета? — предложила я.

— Нет, я сам им займусь попозже, — сказал он спокойно. — Сейчас важнее подготовить для тебя ванную, чтобы ты потом вздремнула.

— Тогда начинай, а я в туалет забегу. — Мне удалось улыбнуться.

Он пожал мне руку и поднялся наверх.

Я сидела на диване и внимательно прислушивалась. Наверху заскрипели доски. Он направился не в спальню, а в кабинет — убедиться, что там не лежит то, чего мне не следует видеть. Все, как я предполагала. Я быстро прошла в столовую, схватила со стола его телефон и пошла в туалет. Заперла за собой дверь. Нашла входящую почту, кликнула по ней — и вот она, в верхней строчке списка: Лиз. Я прочитала: «Все ли в порядке? Ничего не случилось? Как Глория? Ты здоров?»