Наследница - Натали де Рамон

Вдруг створки дверей со стороны холла с шумом разлетелись в стороны, и старческий женский голос пронзительно завопил:

– Мужланы! Самцы! Несчастный Ромуаль только-только почил вечным сном, а они! Шум, смех! Оргии и оргазмы!

Все вскочили на ноги. Я машинально – тоже.

– Сядьте! – прошипел Рейно.

Я послушалась.

– Самцы! Скоты! Веселятся! А несчастное дитя, сироту, воспитанницу своего благодетеля на улицу?! Сидит и плачет у порога! Под дождем! Под снегом! А этим море по колено! Бездельник дворецкий допился! Дрыхнет в гостиной! Как у себя дома! В хозяйской гостиной! А мне двери открыть некому!

Посреди столовой вопила хлюпкая старушенция в норковом пальто, размахивая крохотной дамской сумочкой, словно собираясь запустить ее в кого-нибудь, а за ней робко жалась, потупив глазки, изгнанная горничная. В длинной бесформенной юбке и драной куртке.

Рейно так энергично поправлял свою прядь, что в итоге она действительно вырвалась на волю. Конюх шептал ему что-то на ухо. Очень тихо. Но преподавательская привычка – слышать малейший треп в аудитории – взяла свое.

– …Видишь, приперлась. А ты говорил: «Не придет! Не явится она до оглашения»! Как же. Правильно мы ей местечко рядом с Сале…

Рейно перехватил озабоченный взгляд Жишонги, кивнул ему, отмахнулся от конюха и пошагал к гостьям. Жишонга пошел за ним следом, отвесил старухе чопорный кивок, выскользнул из гостиной и плотно закрыл двери.

Старуха по-прежнему громко извергала обличения.

Медик демонстративно выставил руку, посмотрел на часы.

– О-о! Мне уже пора. Пора. – На удивление проворно для своих габаритов он быстрее Рейно оказался возле гневной гостьи. – Добрый вечер, леди Бруксвилл. Позвольте-ка. – На полной скорости, не обращая внимания на ее вопли, он подхватил свободную от сумочки костлявую ручонку, но целовать не стал, а зажал в своей пухлой лапище. – О, замечательный пульс! Превосходное наполнение! Рад, очень рад вас видеть. Но, увы, прошу простить – спешу. Пациенты, леди Бруксвилл! – И с грацией бегемота исчез за дверями.

Медосмотр сбил пыл темпераментной англичанки, или она просто устала от своего крика. Старуха замолчала, переводя дух.

– Тетушка… – заговорил Рейно и отшатнулся.

Ридикюльчик в костлявой лапке взлетел так резко! И звучно отпечатался на его щеке.

– Ну раз уж ты так настаиваешь, дорогой племянник, – неожиданно миролюбиво заскрипел старческий голосок, – то я остаюсь. Вели своим бездельникам отпустить мое такси.

Она еще не закончила, как «призрак» устремился к выходу. Он ступал совершенно беззвучно, с уверенной, плавной и как бы замедленной пружинящей элегантностью хищника из породы больших кошек, и лишь черные волосы, конской гривой взлетавшие над крепкой спиной, свидетельствовали о скорости его передвижения. Я не могла оторвать глаз, однако успела заметить, что восхитительное зрелище не произвело ни малейшего эффекта ни на английскую тетушку, ни на Моник, которая с реверансом подхватила небрежно сброшенный покровительницей драгоценный мех.

«Призрак» беззвучно приоткрыл двери и исчез.

– Тетушка, – снова начал Рейно, яростно расправляясь со своей прядью, – позволь тебя познакомить…

– Помолчи! – прикрикнула она, обвела собравшихся пронзительными глазками и остановила их на мне. – Это и есть мнимая дочь моего безумного брата? Та самая самозванка?

За сегодняшний вечер мне доставались и не такие взгляды, я выдержала и этот. И, прерывая затянувшуюся паузу, по-английски заявила:

– Кем бы я ни была, пока еще никто не отменял вежливость.

– Не увиливай, милочка! Ты прекрасно меня поняла! – ответила старушка тоже по-английски, не дожидаясь приглашений, заняла кресло перед чистым прибором и снова перешла на французский: – Мой несчастный Ромуаль просто-напросто спятил перед смертью…

– Пожалуйста, тетя, – вмешался Рейно, – не затевай ссору. Мы все мирно ужинали…

– Ага, значит, теперь Вавилон называют мирным ужином? Прелестно! А ну, подайте мне супу! – И куриная лапка английской тетушки послала королевский жест к потолку.

– Сию минуту, леди Бруксвилл! – ожил Жан-Пьер и бегом умчался из столовой.

– Ну что, теперь воды все в рот набрали? Заигрывали тут с новой хозяйкой? Да? Подлаживаетесь, как вам жить с нею дальше? Ну-ну. – Старушка укоризненно потрясла костистыми лапками и головкой с сиреневым перманентом. – Только еще не сказано последнее слово!

– Пожалуйста, тетя Жюстин, – в очередной раз заговорил Рейно, – давай поедим мирно. Вовсе не обязательно в первый же вечер презентировать доктору Брэбьи собственные эмоции.

– Доктору? Какому еще доктору?

– Мадемуазель Брэбьи – доктор математических наук.

– И ты веришь этим фантазиям? Эта особа – доктор?

– Тетушка! Уйми свои эмоции!

– Эмоции! Эмоции! Мальчишка! Это у тебя эмоции, а я ими никогда не страдала! Я люблю ясность! И поэтому считаю, что эту особу пора от иллюзий избавлять! Избавлять!

Я наблюдала молча. Глиссе меланхолично, маленькими кусочками вкушал отбивные, щедро запивая их вином. Конюх дотошно изучал напиток в своем бокале, рассматривая на свет, а Сале внимательно следил за перепалкой, морщил лоб и временами качал головой.

– Леди Бруксвилл, – наконец решительно и сухо заговорил он, – правовой аспект полностью ясен. Вы не можете посягать ни на кого и ни на что. Шевалье де Ласмар составил свое завещание в здравом уме и твердой памяти. Тому имеется достаточно подтверждений. На это вы тоже не можете посягать, леди Бруксвилл.

– Ну-ну. Посягать! Правовой аспект! – Она хмыкнула. – Выскочка! Парвеню! Я потребую анализа крови! Не волнуйтесь, дружочек! – Она хмыкнула еще раз и передернула плечиками.

Я задохнулась. Действительно, Рейно прав: вовсе не обязательно обрушивать на меня лавину эмоций.

– Без согласия доктора Брэбьи, – абсолютно спокойно заявил нотариальный поверенный, – экспертиза крови невозможна. И, собственно, какая вам от этого выгода, леди Бруксвилл? Даже если кто-то подвергнет сомнению отцовство шевалье де Ласмара, завещание в любом случае своей законной силы не теряет.

Леди Бруксвилл презрительно хмыкнула. Крылья ее острого длинного носика дрогнули.

– Это мы еще посмотрим, законник!

Жан-Пьер принес ей суп, и ложка в куриной лапке замелькала пропеллером. Честное слово, это было крайне жалкое зрелище.

– А вы довольны результатами по услугам этого сезона, мсье Глиссе? – тем временем обратился к управляющему Сале.

– Ну это как посмотреть, – протянул тот, в очередной раз подливая себе вина. – Более или менее.

– А как с сеном для лошадей?

Конюх поморщился.

– Так себе, – меланхолично ответил управляющий. – Качество в этом году не очень хорошее. Дожди.