Концессия 3 - Александр Павлович Быченин

знаете, как это у котов бывает? Если ему надо, то он может часами торчать у закрытой двери и орать, как резаный, мол, открой, изверг! А когда откроешь, он башкой в проём сунется, фыркнет да свалит восвояси. Да ещё и презрением окатит, как холодным душем. Вот примерно в такой ситуации я и оказался, когда поленился заклеить пленнику рот. И ведь, прошу заметить, абсолютно ничего этому не мешало! Скотча завались, руку только протяни! Но всё лень-матушка! Ну и немного опасение, что с заклеенным ртом пленник кони двинет, а мне это совсем ни к чему. Так-то всего лишь киднеппинг, а будет «мокруха», тьфу-тьфу-тьфу!

А этот придурок и рад стараться! Очнулся где-то через час после того, как огрёб, какое-то время потаращился в темноту — уже, надо сказать, слегка порозовевшую от близкого рассвета — и давай надрываться! Вернее, сначала он просто довольно деликатно прочистил горло, потом негромко позвал загадочного «кого-нибудь», и лишь затем, не дождавшись ответа — а кто бы ему ответил, если я дрых без задних ног, а все эти подробности выяснил уже потом, просмотрев запись с камеры смарта? — принялся драть глотку. И довольно быстро перешёл от нейтральных «эй», «мужик» и «омбре» к прямым оскорблениям, в том числе и матерным. На этом месте я уже продрал зенки и полез выяснять, что за кипишь. Естественно, лично перед пленником светиться не стал, дотянулся до смарта, который перед сном предусмотрительно установил в верхнем люке так, чтобы вандал попадал в поле зрения камеры, и врубил запись на повторе. К чему такие трудности? Да просто камер в пулемётном отсеке своих ровно три, по бортам и на корме, да вот беда, установил я их накануне побега из Мэйнпорта, а подключить к бортовому компьютеру не успел. Ну а во всём помещении вообще ни одной, потому как для владельца и предыдущих арендаторов система мониторинга показалась ненужной роскошью. А в траке, тем более таком, как мой, они жизненная необходимость. Надо только до ума довести. Ну а пока вот так, с извращениями и с приглушённым звуком.

Но даже в таких условиях клятый горлопан что-то расслышал и принялся орать ещё громче, а потом, не удовлетворившись результатом, и в путах извиваться начал. С закономерным результатом. Можно сказать, пацан к успеху пришёл. Как бы то ни было, но падение на жёсткий бетонный пол вынудило-таки вандала на некоторое время заткнуться. Видимо, головой ударился. И я даже умудрился снова прикорнуть, но вновь ненадолго — очнувшись, пленник не придумал ничего лучше, как горланить похабные песенки на испанском. На моё счастье, одна из самых высоких нот далась ему неудачно, и долбаный придурок таки сорвал себе голос. Я было выдохнул с облегчением, но тут же нарисовалась новая напасть — пленник принялся скрести стулом по полу. Чего он этим пытался добиться, от моего понимания ускользнуло, тем более, что довольно скоро я вновь провалился в беспокойный сон, и окончательно пришёл в себя лишь по сигналу будильника. Ну а чего? День сегодня обещает быть насыщенным всяческими событиями, как-то: визит Инес, потом Серёги, который наверняка завалится с дружбанами и Вовой, поездка на стрелковый полигон охотничьего братства, весьма вероятно, за спиной у Инес, которая будет на «Эль Торо» и не упустит случая позабавиться со стреляющими игрушками, и уже под вечер я смогу уделить какое-то время себе, любимому. Но последнее не точно. Зато что точно, так это допрос вандала-граффитчика, который лучше не затягивать. Да-да, потому что лишние свидетели мне ни к чему. Понятно, что я постараюсь склонить пленника к сотрудничеству, и тогда нужда в путах отпадёт, равно как и претензии ко мне с его стороны по поводу насильственного удержания и откровенных издевательств. Соответственно, и потенциальные свидетели таковыми быть перестанут. Но на это требуется время, а его в обрез.

Собственно, с этого я и начал, наспех умывшись и оправившись. Санузел здесь, кстати, отдельная песня, но про него потом, чтобы не отвлекаться от главного.

— Чего заткнулся, болезный? — повторно пнул я сидушку, для, так сказать, усиления эффекта. — Голос пропал?

— С-сам т-ты!!! — прохрипел пленник. И закашлялся, сдувая пыль с пола. — Вот ты ур-род, кха!

— От урода слышу, — хмыкнул я и рывком вернул стул вместе с сидельцем в исходное положение. Увернулся от неуверенного плевка, влепил наглецу подзатыльник средней силы и задумчиво протянул: — Ну и что же мне с тобой сделать, а? Может, воплотить в жизнь сюжет баннера?

— Чего?! — опешил вандал. И зачастил, бессильно царапая пол носками кроссов: — Эй, кхр, мужик, т-ты ч-чего?! Ч-чего удумал?! Я не из этих!

— Так я тоже! — одарил я парнишку безмятежной улыбкой. — Но в твоём случае готов пожертвовать репутацией гетеросексуала. Исключительно в воспитательных целях, дружок! Да и тебе-то чего расстраиваться? Один раз, как говорится, не…

— Эй!!! Мы так не договаривались!!!

Надо же, голос прорезался! Видать, и впрямь до печёнок пробрало. Ай да Олежек, ай да… педагог от бога!

— Ну а чего тогда делать, раз ты не хочешь? — напоказ задумался я. — Рожу начистить? Так смысла нет, ты от этого ещё большую злобу затаишь, и лови тебя потом, снова люлей вешай. Какой-то замкнутый круг получается, не находишь? Проще уестествить тебя, да под запись! Вот ты у меня где тогда будешь! — продемонстрировал я бедолаге сжатый до хруста правый кулак.

Судя по побелевшему лицу пленника, в котором не осталось ни кровинки — в смысле, в лице, а не в пленнике, перспективу он осознал сразу же. Но, надо отдать ему должное, до плаксивых просьб типа «пожалуйста, не надо» и «я всё для тебя сделаю» не опустился, просто принялся с удвоенной силой извиваться в путах. Были бы это веревки, глядишь, уже чуток и ослабил, но с проволокой такой номер не прокатил. Кстати, страшно представить, что у него на запястьях и голенях творится. Наверняка уже синяки намял, причём вкруговую. А вот нефиг было мне ворота поганить. Так что поделом.

— Или ну его к демонам? — чуть снизил я накал страстей. — Может, тебя понять и простить? Как считаешь? Что, не веришь своему счастью?

Пленник угрюмо помотал головой.

— Хм, правильно не веришь! — ухмыльнулся я как можно гнуснее. — Без наказания тебя оставлять нельзя. Но и репутация… кхм… тебя как звать-то?

— Хавьер, — машинально брякнул пленник и снова заткнулся, спохватившись.

— Хавьер? — задумчиво посмаковал я. — Странно… судя по роже, тебе бы Ксавье подошло куда больше. Парле ву франсе, мон шер ами?

— Чего?! — снова удивлённо вылупился на меня паренёк. — А! Нет, только