Вопрос — ответ - Викас Сваруп

Мой душераздирающий вопль взрывает мертвую тишь, словно граната. От него пробуждаются мальчики, мирно дремавшие в общих спальнях, и повар, храпевший в кухне, и сам надзиратель, и даже бродячие псы во дворе, которые принимаются лаять как бешеные.

Ошеломленный, сбитый с толку Гупта пытается вытолкать Салима прочь, однако повар, охрана и надзиратель врываются к нему раньше. Грязный секрет заместителя разоблачен. (Впрочем, никто ничего не предпринимает по этому поводу.) Зато и сам господин заместитель замечает меня, подглядывавшего из-за штор. С тех пор он делается моим смертным врагом. Салим потрясен случившимся, но все-таки невредим. Парень уже давно забыл, как ненавидел индуистов. А вот ужас перед насилием укоренился в нем на всю жизнь.

Чудесный весенний день еще прекраснее от того, что мы оказались за пределами детского дома. Одна международная частная организация устроила нам увеселительную поездку в город. В автобусе с кондиционером нас катают по Дели. Завозят в зоопарк посмотреть на зверей, и мы впервые видим гиппопотамов, кенгуру, жирафов и гигантских ленивцев. Видим пеликанов, розовых фламинго и утконоса. Следующая остановка — Кутб-Минар, самая высокая в Индии башня. Хохоча и толкаясь, мы забираемся по лестнице на балкон второго этажа. Люди внизу кажутся муравьями. Расшалившись, мы кричим:

— Ого-го-го!

И слушаем, как замирает звук, не долетая до земли. Напоследок нас отвозят к Индийским Воротам,[28] туда, где бурлит карнавал. Каждому выдают по десять рупий на карманные расходы. Я мечтаю проехаться на колесе обозрения, однако Салим хватает меня за рукав и тянет в другую сторону, к палатке с надписью: «Пандит[29] Рамашанкар Шастри, всемирно известный гадатель по ладони. Всего лишь десять рупий за сеанс!» Под навесом сидит старичок, облаченный в дхоти-курта.[30] У него седые усы, ярко-красный тилак[31] на лбу и толстые очки. На затылке торчит черная косичка.

— Хочу узнать свое будущее, — сверкает глазами приятель. — За каких-то десять рупий!

— Не глупи, — укоряю я его. — Эти люди — сплошные обманщики. Ничего им не известно. Да и что интересного в нашем будущем?

— Все равно хочу!

— Ладно, — сдаюсь я. — Давай, но мне своих денег жалко.

Салим отдает десять рупий и с охотой протягивает ладонь.

Пандит качает головой:

— Нет, не левую. Это для девчонок. Мальчики показывают правую.

Мой друг торопливо меняет руку.

Гадатель через лупу разглядывает путаные линии, словно знаки на карте затерянных сокровищ. Наконец отводит увеличительное стекло и удовлетворенно вздыхает.

— Замечательная ладонь, мальчик. Это лучшая линия судьбы, какую мне доводилось видеть. Тебя ждет чудесное будущее.

— Правда? — радуется Салим. — И кем я стану?

Кажется, Шастри об этом не думал. Он прикрывает глаза на десять секунд, потом распахивает веки.

— Ты очень красивый ребенок. И будешь известным актером, — объявляет он.

— Вроде Шахрукха Кхана? — взвизгивает мой друг.

— Еще знаменитее, — отвечает пандит. И поворачивается ко мне: — А ты разве не хочешь показать руку? Всего лишь десять рупий.

— Нет, спасибо.

Я трогаюсь прочь, но Салим преграждает мне путь:

— Ты должен, Мохаммед. Пожалуйста. Ради меня.

Скрепя сердце раскошеливаюсь и протягиваю ладонь.

Гадатель угрюмо поправляет очки с толстыми стеклами, внимательно смотрит. Сосредоточенно размышляет больше пяти минут, пишет кое-какие пометки, что-то рассчитывает на бумаге.

— В чем дело? — тревожится мой приятель. Пандит хмурится и покачивает головой:

— Линия ума довольно сильная, а вот линия сердца слабая. Видно, со звездами что-то не так. Расположение планет неблагоприятное. Холм Юпитера очень хороший, однако холм Сатурна сводит его на нет. Впереди много преград и ловушек. Можно, конечно, кое-что сделать, чтобы облегчить твой путь, но это недешево обойдется.

— Сколько?

— Примерно двести рупий. Почему бы тебе не спросить у отца? Это ведь он владелец того большого автобуса?

Меня разбирает смех.

— Ха! Пандит-джи, прежде чем плести чепуху о будущем, надо было проверить, кто перед вами. Мы просто сироты из детского дома, и автобус вовсе не наш. Впрочем, вы уже выманили у нас последние рупии. Пойдем, Салим, довольно терять время.

И мы уходим, но тут обманщик окликает меня:

— Послушай! Я тебе кое-что дам.

Возвращаюсь в палатку. На ладонь падает потертая монетка в одну рупию.

— Что это, Пандит-джи?

— Счастливая монетка. Храни ее. Пригодится.

Прячу дар в кулаке.

Салиму хочется мороженого, однако на рупию ничего не купишь. Мы смотрим, как другие дети радуются аттракционам. Бесцельно подбрасываю монетку, она проскальзывает сквозь пальцы, катится под скамейку. Наклоняюсь подобрать «амулет». Монетка выпала орлом. Рядом с ней лежит оброненная кем-то бумажка в десять рупий. Волшебство, да и только. Мы с другом покупаем себе по мороженому. Я бережно опускаю монетку в карман. И впрямь счастливая!

Салим огорчен: мое будущее оказалось не столь безоблачным, как у него, зато уже ждет не дождется, когда станет кинозвездой. Перед нами гигантская афиша «Скоро на экране». На ней в зловещих огненно-свинцовых тонах изображен герой с пистолетом в руке, кровавыми пятнами на груди и с черной банданой на голове, а также злодей, нацепивший кривую ухмылку, и героиня с большой грудью.

Заметив завороженный взгляд своего друга, я любопытствую:

— Ты что там увидел, Салим?

— Да вот, пытаюсь понять, — отзывается тот, — пойдет мне черная бандана или нет.

Сейчас мы сидим в классе; мистер Джоши, узкий специалист по ковырянию в носу и отрыжке, как обычно, преподавать не в настроении. Вместо урока он украдкой читает роман, запрятанный под обложку учебника. А мы пока пускаем самолетики, вырезаем рисунки на партах и просто дремлем.

Внезапно вбегает Мунна — его поставили на страже в коридоре — и запыхавшимся голосом предупреждает:

— Мастер-джи, мастер-джи, Сахиб идет!

Мистер Джоши громко рыгает и мигом прячет роман. Потом, щелкнув пальцами, встает из-за стола.

— Итак, ребята, на чем же мы остановились? Ах да. Вы рассказывали, кем хотите стать, когда вырастете. Кто еще ответит?

Мой друг поднимает руку. Впервые за все время учебы.

— Да, Салим? О чем ты мечтаешь?

— Мастер-джи, я стану известным актером, — торжествующе заявляет мальчик. — Мне звездочет предсказал.

Класс покатывается со смеху.

Про этого большого человека ходят разные слухи. Одни считают его алмазным королем, у которого нет наследников, и потому он время от времени усыновляет мальчишек из детдома, забирая их к себе в роскошные палаты. Другие утверждают, что в Мумбаи у него своя школа, куда подающих надежды ребят отбирают для специального обучения. Так или иначе, стоит Сетх-джи обратить на тебя благосклонное внимание, и дело в шляпе.

Салиму без разницы, кому верить — первым или вторым. Важнее то, что большой человек живет в Мумбаи, в центре индийской киноиндустрии. Мой друг уверен: Сетх-джи приехал забрать его из детского дома в блистательный мир Болливуда. Это судьба. Пророческие слова гадателя готовы исполниться в точности.

И вот нас выстраивают в общей столовой для смотра. Салим успел помыться. Вообще-то он успел помыться трижды, вновь и вновь отскабливая с кожи любое, даже невидимое пятнышко грязи. Парень принарядился в лучшее. Красиво причесал волосы. Сегодня он самый приличный мальчик во всем детдоме. Мне горько думать, как будет разбито его сердце, если большой человек остановит выбор на ком-то еще.

Наконец долгожданный гость прибывает в обществе двух незнакомцев. Что-то не похож этот Сетх-джи на алмазного короля. Скорее уж на гангстера. Впрочем, никто из нас не видел алмазных королей. Может, они все смахивают на гангстеров. Очень смуглая кожа, густые черные усы, как у грабителя Веераппана,[32] белый костюм. На шее качается длинная и тяжелая золотая цепь, достающая аж до второй пуговицы. Пальцы усеяны кольцами в разноцветных камнях — красных, зеленых, синих. Громилы за спиной напоминают бандитских прихвостней. Позже я узнаю их имена — Мустафа и Пунноозе. Гупта почтительно топчется впереди. Его золотые цепочки меркнут по сравнению с украшением на шее большого гостя.

— Сетх-джи, вы совсем позабыли нас, так долго не были, — льстиво упрекает он. — За это время появилось много новых мальчиков. Уверен, здесь многие придутся по вкусу.

И начинается смотр. Мы нацепляем на лица радужные улыбки. Алмазный король или владелец необыкновенной школы обходит нас, оглядывая с головы до пальцев ног. Непонятно, чем он интересуется: вопросов не задает, лишь всматривается в лица. Большой гость обходит весь ряд, идет по второму разу. На меня он даже не оборачивается. Зато замирает перед моим товарищем и спрашивает с явным акцентом южанина: