Дело фальшивого глаза - Эрл Гарднер

— Я же не виноват, что убийцы нападают на свои жертвы в нерабочее время. Ну как, нашел что-нибудь?

— Кое-что есть. Я поставил на ноги двадцать оперативных работников. Надеюсь, что у тебя клиент с толстым кошельком.

— Будем надеяться. Ну так что у тебя?

— Одна интересная сказка.

— Садись и рассказывай.

Пол Дрейк уселся в кресло, упершись спиной в один подлокотник, а ноги перекинув через другой. Вошла Делла Стрит, улыбнулась детективу и села.

— Я вернусь к добрым временам романтических измен и предательств, которыми так славилась викторианская эпоха.

— Что-что?

Дрейк достал сигарету, закурил ее и с удовольствием затянулся.

— Я нарисую вам картину прекрасной провинциальной общины, процветающей, счастливой и полной предрассудков. Ударение на слове «предрассудки».

— Почему? — спросил Мейсон.

— Потому что такой уж была эта община. Каждый знает, что делает другой. Если девушка надела новое платье, дюжина языков начинает судить о том, где она его взяла.

— А если меховое пальто? — спросил юрист.

Пол Дрейк протянул к нему руки в шутливом испуге.

— О Боже! Зачем так чернить девушку?!

— Продолжай! — усмехнулся Мейсон.

— Жила-была девушка по имени Сильвия Беркли, довольно хорошенькая, доверчивая, простая, стройная, ясноглазая.

— К чему все эти подробности? — спросил Мейсон.

— К тому, — серьезно сказал Дрейк, — что я заинтересовался ребенком и даже добыл фотографию.

Он достал из кармана конверт, вынул из него фотографию и протянул Мейсону.

— Если ты считаешь, что это не искусство — достать карточку в четыре часа утра, тогда тебе нужен другой человек!

— Где ты взял ее?

— В местных бумагах.

— Что же произошло с этой девушкой? Какая-то шумная история?

— Да, она исчезла.

— Похищена или что-то еще?

— Никто не знает. Просто исчезла.

Адвокат испытующе поглядел на детектива и заметил:

— Стало быть, твоя сказка связана с этим исчезновением?

— Да.

— Рассказывай дальше.

— Я рассказываю так романтично и поэтично только потому, что всю ночь был на ногах.

— Я уже слышал об этом. Больше не напоминай. Рассказывай дальше свою сказку.

— Так вот, был там еще один путешествующий мужчина. Он торговал галантереей, и звали его Пит Брунольд.

— И был у него один глаз? — спросил Мейсон.

— Нет-нет, в то время у него было два глаза. Искусственный он приобрел позднее. Из-за этого я несколько снисходительно к нему отношусь.

— С чего ты начал?

— Я начал с родителей Сильвии Беркли. У них насчет дочери были свои планы. Они, понимаешь, из тех людей, кто держатся так прямо, что даже чуть отклоняются назад. Коммивояжеры вообще в таких местностях не в почете, их считают мошенниками. Когда Брунольд принялся ухаживать за девушкой, родители, естественно, полезли на стену. В городишке был маленький кинотеатр. Ты знаешь, что в те времена даже радио не было. Кинокартины показывали только о галопирующих ковбоях. Городишко был недостаточно велик для старых мелодрам…

— Брось ты про городишко, — нетерпеливо сказал Мейсон. — Брунольд на ней женился?

— Не могу бросить, без этого сказки не получится. Нет, не женился, и я, брат мой, намерен придерживаться сказки.

Мейсон вздохнул и с трагикомическим выражением посмотрел на Деллу:

— Хорошо, продолжай свою лекцию.

— Ты же знаешь, как ведут себя чувствительные девушки. В городе считали, что она прямиком шествует в ад. Семья требовала, чтобы она дала Брунольду от ворот поворот. Девушка защищала Брунольда. Я полагаю, что тогда ей пришла мысль жить своей собственной жизнью. Знаешь, Перри, это было такое время, когда девушки начали ломать привычный уклад жизни.

Перри Мейсон зевнул.

— О черт, — сказал детектив, — ты своим зевком лишил меня романтики моей молодости как раз тогда, когда я почувствовал, что она не совсем исчезла.

— Это не романтика молодости, а старческие сантименты. Ради Бога, ну подумай сам, у меня на руках дело об убийстве, мне нужны факты. Дай мне их, а после суда я буду слушать твои романтические истории.

— Вот черт, — повернулся Пол к Делле. — Когда шеф рассказывает какую-нибудь историю, он чувствует точь-в-точь то же самое, что и я. Он похож на свадебный пирог — снаружи твердая корка, а внутри все мягко и нежно.

— Зато твой рассказ пока что недопеченный, — заметил Мейсон.

— Давай, Пол, переходи к делу.

— Хорошо, перейду к главному. Однажды Сильвия написала Брунольду письмо, где сообщила, что не может больше откладывать свадьбу.

По лицу Мейсона скользнула улыбка.

— Это точно? — спросил он.

— Точно, — ответил Пол.

— И что же Брунольд?

— Брунольд получил письмо.

— И удрал? — холодно спросил Мейсон.

— Нет. Городок был маленький, и он не посмел послать в ответ телеграмму, боясь информировать телеграфиста. Он сел на поезд и поехал к Сильвии. И вот здесь вмешалась судьба. Это были печальные дни для железных дорог…

— И поезд потерпел крушение, — перебил его Мейсон, — а Брунольд пострадал при этом.

— Удар по голове, выбитый глаз и потеря памяти. Доктора положили его в больницу и приставили к нему сиделку. Я был в этой больнице, и мне посчастливилось встретить эту женщину. Она вспомнила этот случай, потому что, когда к Брунольду вернулась память, она подозревала, что у него было что-то на уме. Он послал Сильвии письмо и получил сообщение, что она исчезла. Брунольд прямо обезумел. Снова повторилась потеря памяти. Сиделка в разговоре со мной все время ссылалась на профессиональную тайну и твердила, что ничего не знает, но я думаю, что она лгала.

— Ну а Сильвия? — спросил Мейсон на этот раз без поддразнивания.

— Сильвия, — сказал детектив, — была по горло сыта рассказами о заезжих мошенниках и о женщинах, которые должны платить, платить и платить. То было время литературы, жиревшей на историях о заблудших дочерях. Родители Сильвии были большими специалистами в приготовлении такого рода лекарств. Не получив ответа от Брунольда, девушка решила, что причина молчания понятна. Она собрала все свои маленькие сбережения и была такова. Никто не знал, как она покинула город. На другой ветке железной дороги была небольшая узловая станция милях в трех от городка. Девушка, видимо, дошла туда пешком и села в поезд, который перевозил молоко. Она уехала в большой город.

— Откуда тебе это известно?

— Ты же знаешь, Перри, что я всегда делаю работу первоклассно. Я установил дату ее замужества и в связи с усыновлением узнал время рождения мальчика.

— Она вышла замуж за Бассета?

— Совершенно верно. Она поселилась в другом городе под именем Сильвии Лоринг. Работала стенографисткой, пока могла. После рождения ребенка вернулась в контору. Место для нее сохранили. Мальчик рос, ему нужно было получать образование. В это время она знакомится с Хартли Бассетом, который был клиентом фирмы, где она работала. Его намерения были честными. Его она не любила; я думаю, что она вообще никогда никого не любила, кроме Брунольда. А когда, как она считала, он ее бросил, Сильвия стала сторониться мужчин.

— И она позволила Бассету усыновить ребенка?

— Не только позволила. Она вообще отказалась выйти за него замуж, пока он не усыновит ребенка. Мальчик получил имя Бассета и, очевидно, ненавидел своего отчима за то, что тот плохо обращался с Сильвией.

— Эти сведения точные?

— Это я узнал от слуг. Ты сам знаешь цену их болтовни, но порой она соответствует истине. Бассет был старым холостяком и оказался очень тяжелым человеком. Его представления о женитьбе сводились к тому, что жена должна быть украшением в общественной жизни и служанкой — в личной.

— И усыновленный Дик Бассет наследует долю в собственности Хартли Бассета?

Дрейк кивнул.

— Именно так представляет себе дело Эдит Брайт. Она экономка, продолжал Дрейк. — Только она не считает, что все это связано с какой-то выгодой. Думает, что мальчик хотел оказать матери добрую услугу.

— Она полагает, что Дик убил отчима?

— Да. Я сначала с ней намучился, но потом вино, как справедливо утверждает пословица, развязало ей язык.

— Подожди, Пол, — сказала Делла, — ты не закончил свою романтическую историю. Как насчет Брунольда? Нашел ли он ее?

— Он нашел ее. Он искал ее с тех пор, как вышел из больницы. Перри Мейсон сунул большие пальцы за проймы жилета и принялся ходить по комнате.

— А Дик знает, что Брунольд искал его мать? Он знает, кто такой Брунольд? — спросил он.

Дрейк пожал плечами.

— Я детектив, а не отгадчик мыслей. Очевидно, Сильвия полагала, что он возьмет ее к себе. Похоже даже, что он хотел сделать это. Но ясно одно: она не ушла сразу, и это доказывает, что ее что-то держало. Зная характер Бассета, можно представить себе все положение. Он мог пригрозить, что ликвидирует усыновление и объявит Дика незаконнорожденным, вообще напустит много вони. Скорее всего, он не дал бы ей развода.