Прошу, найди маму - Син Гёнсук

на всю жизнь. Сложнее всего приходилось твоей сестре. Ребёнок довольно быстро привык, а молодая мама, проведя с ребёнком воскресенье у себя дома и снова оставив его на неделю у жены брата, по дороге домой плакала так, что руки на руле были мокрыми от капающих слёз, а по понедельникам она стояла в аптеке с припухшими глазами. Даже ты её отговаривала: «Неужели тебе такой ценой нужна эта аптека?» Но сестра продолжала работать в аптеке даже после рождения второго ребёнка и закрыла её только перед отъездом в США, куда они отправлялись по работе мужа. Сестра сказала, что они бросают все свои дела в Сеуле и уезжают в Америку, потому что это откроет хорошие возможности для детей. Ты про себя подумала: «Поезжай, хоть отдохнёшь». Ведь сестра ни разу не отдыхала от работы после замужества. Она вернулась из США уже с тремя детьми. Теперь сестра должна была готовить еду для семьи, которая состояла, включая её саму, из пяти человек. Она рассказывала, как однажды за месяц они съели двести тушек жёлтого горбыля. «За месяц двести штук? Вы что, ничего больше не ели?» – спросила ты. Сестра сказала, что так и было. Тогда ещё из Америки не пришли посылки с вещами, а к новой квартире не успели привыкнуть. Кроме всего прочего, сестра сама не могла ходить на рынок с грудным ребёнком. Свекровь прислала ей ящик слегка подсушенного солёного горбыля, но они съели его всего за десять дней. «Я варила суп из пророщенной сои и к нему подавала печёного горбыля, потом варила кабачковый суп и опять подавала того же горбыля», – улыбалась сестра. Она решила купить ещё и узнала у свекрови название магазина. Один ящик разошёлся очень быстро, поэтому на этот раз сестра заказала два. «Когда мыла тушки, насчитала двести штук. Все сразу помыла и разложила по пакетикам по четыре-пять штук, чтобы потом было удобно доставать для одной жарки. Честно, пока возилась с этой рыбой, так и хотелось ее вышвырнуть, – как ни в чём не бывало рассказывала сестра. – Вдруг я подумала о маме. Каково было маме всю жизнь готовить на такую большую семью на своей деревенской кухне? А какие у нас аппетиты-то были! Помнишь? Приходилось каждый раз по два стола накрывать. А какой был большой котёл для риса? И надо было ещё что-то из еды откладывать, чтобы дать с собой в школу… Как мама могла каждый божий день всё это выдерживать? Кроме всего прочего, у нас ещё и родственники часто останавливались. Вряд ли маме нравилось хлопотать на кухне». Выслушав сестру, ты озадачилась. Ты никогда не разделяла понятия «мама» и «кухня». Мама – это и есть кухня, а кухня – это мама. Ты никогда не задумывалась, нравилось ли маме готовить.

Для того чтобы скопить денег, мать разводила шелкопряда, заквашивала солод, готовила соевый творог. Но самый лучший способ скопить деньги – это не тратить их. Мама экономила на всём. Однажды она даже продала каким-то приезжим людям старый резервуар керосиновой лампы, камень для отбивания одежды, глиняные горшки. Этим людям приглянулись старинные вещи. Для матери они не представляли особой ценности, но, когда речь зашла о цене, она начала умело торговаться, как настоящий продавец. Сначала казалось, что мать вот-вот уступит, но в результате всё получалось так, как она хотела. Она молча слушала их, потом называла свою цену. Покупатели усмехались, мол, кто же будет покупать никому не нужную вещь за такие деньги. «Ну тогда зачем вы приехали за этим барахлом?» – говорила мама и, взяв резервуар, якобы собиралась уходить. Тогда покупатели всё же выкладывали сумму, которую просила мама, недовольно приговаривая: «Вы бы могли быть хорошим торговцем».

И наоборот, покупая что-то, мать никогда не платила полной стоимости. Почти всё она добывала своим трудом, поэтому никогда не сидела сложа руки. Мать шила на швейной машинке, вязала, постоянно работала в поле. Её участок никогда не пустовал. Весной она выращивала картофельную рассаду, сеяла семена салата, златоцвета, просвирняка и душистого лука, сажала перец, бросала в землю семена кукурузы. Под забором она делала ямки для тыквы, а на межах рисовой плантации высаживала сою. Рядом с мамой всегда рос кунжут, тутовник, огурцы. Мать была или на кухне, или на рисовой плантации, или на участке. Она выкапывала картошку, батат, срезала тыкву, пекинскую капусту или вытягивала редьку. Мамин труд будто являлся демонстрацией пословицы: «Что посеешь, то и пожнёшь». Она покупала только то, что не вырастало из семян – уток или цыплят, чтобы растить их на дворе, поросят, чтобы держать в свинарнике. Однажды собака родила девять щенков. Примерно через месяц мама оставила двоих, а всех остальных положила в бамбуковую корзину. Один щенок не помещался, и мать дала его понести тебе. Автобус, в который вы с матерью сели, был набит людьми, ехавшими в посёлок что-то продавать. Они везли мешки с высушенным перцем, кунжутом, чёрной соей… Бамбуковые корзины, где было всего три-четыре головки пекинской капусты и несколько клубней редьки… Добравшись до посёлка, люди располагались с товаром перед автобусной остановкой. Прохожие спрашивали цену и торговались. Ты положила тёмный комочек, который всю дорогу прижимала к груди, в бамбуковую корзину, где копошились остальные щенки, и села на корточках рядом с матерью, ожидая покупателей. Щенки, за которыми мать заботливо ухаживала в течение месяца, были крепкими и здоровыми. Они были общительными, в них не было ни настороженности, ни агрессивности. Махали хвостами, высовывали языки и лизали руки собравшимся перед корзиной людям. Щенки были проданы быстрее, чем редька, чем пекинская капуста, чем соя. Когда был продан последний, мать встала. Ты взяла её за руку, и она спросила: «Чего бы тебе хотелось?» Мать почти никогда так не спрашивала, поэтому ты непонимающе смотрела на неё.

– Я спрашиваю, чего бы тебе купить?

– Книжку!

– Книжку?

– Да, да!

Услышав твой ответ, мать растерялась. Она ненадолго задумалась, глядя на тебя, а потом спросила, где продают книги. Ты пошла впереди, показывая дорогу в книжный магазин на перекрёстке у входа на рынок. Мать не зашла внутрь магазина. Она сказала: «Иди выбери себе книгу и спроси цену». Это было удивительно. Ведь когда мать покупала даже самые простые резиновые туфли, она заставляла перемерить несколько пар и всегда платила чуть меньше, чем называл цену хозяин магазина. Но книгу она разрешила тебе выбирать самой и, судя по тому, что велела узнать цену, видимо, торговаться не собиралась. Книжный магазин вдруг показался тебе огромным полем. Ты растерялась, не зная, какую книгу выбрать. Ты заказала книгу, потому что устала делить библиотечные книги