Ты моя самая (СИ) - Леванова Марина

— Боги! Что происходит? — Берг словно слепой сделал по направлению к воительнице шаг,  другой... и остановился, тряся головой. А его сердце рвалось наружу, причиняя нестерпимую боль. Зверь снова попытался вырваться. — Да что со мной такое?

Талэк ошеломлённо наблюдал за своим сыном, который двигался с усилием и уже дважды чуть не превратился в медведя, словно не контролировал своего зверя. И тут старейшины разом завопили:

— Талэк, останови сына!

— Пусть он её не касается.

Но все предупреждения были напрасны. Судьбу не остановить!

Берг бросился на девушку из тени, схватил её за плечо, резко развернул к себе и со всей силы ударил. И в тот момент, когда его кулак коснулся лица воительницы, её зрачки вдруг сузились и на краткий миг кифийка встретилась с ним взглядом, и тут же из её безвольных рук выпали клинки и она начала оседать на землю.

Берг подхватил её почти у самой земли и вместе с ней рухнул на колени, трясущейся рукой отвёл волосы с влажного лба девушки и застыл, наблюдая, как на её прекрасном лице расплывается огромный кровоподтёк. Притянул девушку к своей груди, покачал, словно держал в своих руках самое дорогое, поднял голову и закричал. Неистово. Жутко. И крик этот рвал душу каждому оборотню.

Зверь не может причинить вред своей истинной паре: его боль будет в разы сильнее!

Глава 12

Альрик где стоял, там и шлёпнул свой зад на мелкий песок арены, а Торольв так и завис — с открытой пастью, позабыв вернуть себе людской облик. Лишь Сверр сохранил холодную голову, превратился в человека и подошёл к другу, легонько коснулся его плеча. Берг поднял на него безумный взгляд.

— Ты понимаешь, что это значит? — тихо прошептал ректор, стоя на коленях и продолжая баюкать воительницу на руках. — Сверр, я проклят, — и столько боли прозвучало в его словах, что лис отшатнулся от него. — Мне предстоит повторить судьбу безумного Берлога. Не стоило нам переезжать в этот замок!

На арену выбежал Талэк и сразу же направился к сыну, за ним следом шёл Верховный.

— Дорогие зрители, — заговорил Бартобас, останавливаясь посередине поля и заклинанием усиливая свой голос. — Ничего страшного не случилось! Попрошу всех вас вернуться на свои места. — Повернулся в сторону двери, за которой толпились оставшиеся новобранцы. — А наших гостей попрошу собраться и подготовиться к следующему поединку. — Бросил взгляд на судью и приказал: — Гренвир, объявляй следующего участника. — И, вновь обращаясь к зрителям, прокричал: — Отбор продолжается!

— На арену приглашается номер четырнадцать, Аурика из рода Арвида, — объявил Гренвир и тут, уже покидая арену, заметил лежащий на земле свиток. Поднял его и с удивлением взглянул на печати семёрки основателей Шагоса. — А это что? — тихо спросил он.

— А это теперь неважно, — проговорил Талэк, выхватывая из рук оборотня ставший ненужным документ, потом вновь подошёл к сыну: — Берг, нужно уйти с арены, пусть мастера продолжают испытания. — Наклонился и быстро прошептал: — И мне срочно нужно кое-что тебе рассказать.

— Отец, давай поговорим в другой раз. Мне нужно побыть одному, всё хорошенько обдумать. Как теперь жить с этим? — Чуть ослабил объятия, чтобы заглянуть в лицо воительницы. — Найду ли я в себе силы принять её отказ? Смогу ли преодолеть тоску одинокого сердца, когда она уйдёт? — Снова притянул к себе девушку и застонал: — Я хочу сбежать в лес. Мне это просто необходимо сейчас.

— Как раз об этом я и хочу с тобой поговорить. Хакон не смог справиться с тоской зверя, предпочёл тоже сбежать. — Талэк был настроен решительно и готов был рассказать всю правду о бывшем хозяине Берлога.

— Я бы с удовольствием тоже послушал эту историю, — тихо произнёс Альрик; он вернул себе человеческий образ и сейчас стоял рядом, с сочувствием глядя на друга. — Но если честно, никто не ожидал такой засады!

Преподаватели согласно закивали в ответ.

— Но я не могу это рассказать всем, — твёрдо произнёс Талэк, встречаясь взглядом с преподавателем по тактике боя. — Потому что это не моя тайна! Я и сыну никогда не рассказал бы об этом, но то, что сейчас произошло, меня просто обязывает нарушить клятву, данную мною безумному Берлогу.

— Хорошо. — Берг легко поднялся с девушкой на руках. — Только отнесу её к целителям: что-то нужно делать с этими синяками по всему телу, — перевёл взгляд на лицо девушки, — и с моим подарком тоже.

— А ещё на неё магия не действует, — вставил своё слово Торольв. — Обычными примочками да мазями придётся сводить, а это долго.

Берг застонал и пошёл быстрее, а Альрик легонько двинул Торольва в бок и покрутил пальцем у виска.

— Что-о-о, — обиженно протянул Торольв. — Я ведь правду сказал.

— Ему сейчас и так несладко, а ты со своей правдой, — пояснил Сверр вместо Альрика.

— Ну и шороху эта девчонка навела! Я вам так скажу: у кифийки совершенная техника для двурукого бойца. Давно я такого не видел! — Гренвир задумчивым взглядом провожал удаляющегося ректора. — Что теперь с ней делать? И вообще, останется она в Шагосе или нет? Что там старейшины решили? — Бросил взгляд на восточную башню: основатели Шагоса сегодня решили именно оттуда наблюдать за соревнованиями.

— Что бы они там ни решили, кифийка однозначно останется, — зло прошипел Альрик. — Берг теперь её ни за что не отпустит от себя, — и тут же с сомнением добавил: — Насколько это, конечно, возможно — не отпустить такую, как эта. 

— Понял, — Гренвир быстро вписал несколько символов напротив имени воительницы с Меотии и недовольно заворчал на преподавателей, нетерпеливо подталкивая их к лестнице: — Давайте-ка отправляйтесь на свои места. Мне ещё целый загон новобранцев нужно оценить, потом посоветоваться со старейшинами, а к вечеру уже вывесить список тех, кто проходит на второй этап.

Преподаватели вместе с Верховным покинули арену, а Талэк бросился догонять сына, пряча свиток к себе в карман.

Берг прошёл через внутренний двор, обогнул башню и взбежал по лестнице, направляясь в лазарет. Он не видел любопытствующих взглядов, которыми его провожали, не слышал сочувственного перешептывания за своей спиной, весь мир вдруг как-то разом сосредоточился на девушке в его руках. Он старался изучить каждую чёрточку лица, запомнить её запах, ощутить бархатистость кожи; его ладонь ласково погладила голое плечо. Перевёл взгляд на приоткрытые губы. Как же нестерпимо хотелось к ним прикоснуться, почувствовать их вкус. Прямо сейчас. Здесь. Желание было настолько сильным, что он просто не мог ему противиться. Остановился и потянулся к ней.

“Нет. Так нельзя!” — с силой зажмурился и тяжело задышал.

— Берг, — тихо позвал Талэк, разглядывая сына, который неподвижно стоял возле стены, бессильно прислонившись к каменной кладке. — Всё будет хорошо! Ты справишься. Главное, не поддавайся инстинктам зверя. Не он управляет тобой, а ты им.

— Это похоже на безумие. — Берг открыл глаза и посмотрел на отца. — Ты ведь знаешь, о чём я говорю.

— Да, я это знаю, — не стал отпираться Талэк. — Это как проклятие и одновременно бесценный дар! — Подошёл к сыну и с интересом взглянул на лицо воительницы. — Красивая, — с восхищением прошептал он и серьёзно посмотрел на сына: — Берг, ты должен помнить: все эти чувства, эмоции, страстное желание обладать ей — всё это происходит только с тобой, потому что твой зверь узнал свою пару. Но у неё сейчас нет этих чувств и ощущений. Она только должна будет тебя узнать таким, какой ты есть, и полюбить — откликнуться на твой зов.

— У тебя с Алаидой было так же?

— Да. Она меня, правда, поначалу боялась и избегала, а я сходил с ума и не мог понять, почему она так себя ведёт. Знаешь, я ведь в первую нашу встречу нарычал на неё. — Талэк в задумчивости запустил пятерню в свои волосы. — Я даже не могу сейчас вспомнить, что я тогда орал на весь рынок, видно что-то очень вдохновляющее, раз Алаида убегала от меня, сверкая пятками.

— Ха, ты хоть нарычал, а я своей вообще вон под глаз засветил, — Берг горько усмехнулся. — Боюсь, она мне этого никогда не простит.