Русский струльдбруг (сборник) - Геннадий Прашкевич

Но вдруг устоял какой-то.

«Шнель! Шнель!» – и красавицу замели.

Полковник СС произвел на Конкордию неизгладимое впечатление.

Ну да, идейный враг, явно жестокий. Строгая форма, но щипчики на столике на белой салфетке. Ой, ой, стальные кривые щипчики и всякие другие неприятные инструменты. Еще шприц зачем-то. А полковник – белокурая бестия с пронзительными голубыми глазами, спортивен, воспитан. Ко всему прочему, ему очень шла черная форма. И он, конечно, сразу понял, зачем и почему бродила вокруг его штаба такая чудесная вестница смерти.

Глухая ночь.

Страшный кабинет.

Часовой за запертыми дверями.

А на столе – французский коньяк, бразильский шоколад и все такое.

Тебе этого не понять, втолковывал мне Паша. Ты даже имя свое не помнишь. А комсомолке, пусть даже лютой, так хотелось жить, что полковнику СС в недалеком будущем многое пришлось решать – вплоть до обращения к фюреру за разрешением о женитьбе на женщине с оккупированной территории. Что же касается Конкордии, то она со своей стороны с такой же просьбой к Сталину не обратилась. К тому же подпольщики, уязвленные таким поворотом событий, незамедлительно приговорили предавшую их комсомолку к смертной казни. Правда, казнить им удалось только полковника. Но буквально за неделю до этого молодая жена полковника СС была отправлена мужем к союзникам в Италию. Оставшись вдовой, тогда еще вовсе не доисторическая Люси влюбилась во влиятельного советника дуче. В ней проснулось нечто роковое. Из лютой комсомолки она постепенно превращалась в беспартийную сучку. Черноволосый итальянский советник много говорил, всегда говорил, еще больше жестикулировал, даже в постели, но рядом с ним Конкордия Аристарховна чувствовала себя надежнее, чем с полковником СС.

Но судьбу не объедешь.

В сорок четвертом энергичные итальянские партизаны повесили черноволосого советника дуче. Пораженная такими кровавыми событиями, бывшая комсомолка (ныне сладкая сучка) бежала за океан. Рисковать с военными больше не хотелось, вид мундиров вызывал у нее тошноту, как морская качка. Хорошенько подумав, вышла замуж за модного дизайнера, и в мире искусств мадам Люси быстро приняли. Конечно, бывшие мужья несколько отягощали ее жизнь, зато квалифицировали как женщину. Конкордия Аристарховна в совершенстве овладела языком, окончила престижный Колумбийский университет и затем много лет при Гейзеровском научном Фонде изучала тоталитарное искусство Советского Союза.

А потом Империя зла рухнула.

А потом снесли берлинскую стену.

А потом костенурка осмелилась прилететь во Львов.

А еще через какое-то время появилась в России, в нашем городе.

Впрочем, в тихом уголке Манхэттена за широким, почти безбрежным океаном за нею и сейчас сохранялся большой и удобный дом.

Lucy in the sky with diamonds…

Я увидел девушку. Она шла в нашу сторону.

Рыжие волосы. Крендель на голове. «Где ты нашел такую? – совсем недавно всхлипывала капитан милиции Женя Кутасова. – Ты, наверное, платишь этой сучке?» Но это, конечно, чепуха. Никому я ничего не платил. Правда, юбку, странно поблескивающую, как подкладка старомодного пальто, запомнил. Рыжая девушка издалека искала меня взглядом. Я еще не слышал ее мыслей, но уже знал, что это Лиса. Это она звонила мне по поводу потерявшейся тетради. Это ее мы с Женей видели в ночной коридорной смуте. «Она рылась в моих рецептах! Она забрала рецепты моих любимых тортиков!» – так ночью кричала Женя, но теперь я был убежден в том, что Лиса не могла взять ничего чужого.

Солнечный день. Перемигивающиеся светофоры.

Мысли на таком расстоянии уловить сложно, но что-то вдруг изменилось.

В самом воздухе что-то вдруг изменилось. Произошло какое-то движение. Я и Конкордия Аристарховна одновременно оглянулись. Много чего двигалось по залитой солнцем площади, но разворачивающаяся на полной скорости старинная «эмка», ну прямо как в довоенном советском кино, с форсированным, рокочущим от удовольствия движком, ее темные тонированные стекла – выпадала из общего ритма. На развороте «эмку» занесло, думаю, преднамеренно, взвизгнули тормоза. Девушка отпрянула в сторону, но поздно, поздно. Ее, как мячик, отбросило на обочину.

Девчонки за стойкой восторженно завопили: «Вау!»

«Сядьте!»

Я послушно сел.

Конкордия Аристарховна решительно сказала:

«Вы – мужчина, Сергей Александрович. Ведите себя соответственно».

Я кивнул. Привидение нельзя сбить машиной. Даже довоенной. К тому же машина скорой помощи подъехала почти сразу. И милиция не задержалась ни на минуту, что у нее редко случается. «Не стоит вам в это вмешиваться, – негромко сказала костенурка. – У вас и так репутация найденыша».

Я кивнул. Но к нам и не подошли. Не заинтересовали милицию доисторическая старуха из США и известный всему городу урод (нравственный).

«Знаете, – негромко сказала Конкордия Аристарховна. – Я ведь до сих пор не прошла до конца вашу игру. – Видно, что не хотела она говорить о сбитой машиной девушке. Может, в ее годы о смерти не говорят принципиально. – Странную вы придумали «Эволюцию». Не складывается в ней что-то. Или это у меня не складывается. Даже первые люди возникают в моем варианте чуть ли не в палеозое, когда им и есть нечего».

В сознании Конкордии Аристарховны было пусто.

Напрасно я искал там хоть какую-то мысль, сожаление, раскаяние.

В сознании костенурки было пусто, как в концертном зале в будний день.

Ничего связанного с окружающим. Так, обрывки размышлений. Какие-то необязательные соображения. Но ведь сумела она пройти начальные уровни, а это не просто. Я создавал свою игру для людей с воображением. Кипящие первичные океаны, таинственный астероид, врывающийся в плотную атмосферу юной Земли. Некие «организованные элементы» (ОЭ), занесенные из Космоса. Из мира вакуума и жестких излучений загадочные ОЭ сразу попадали в рай: ленточные глины, жидкая вода, россыпи минералов, ювенильные источники, всевозможные газы, вулканический пепел, играющая гармония магнитных полей. При правильном раскладе рано или поздно тебе с монитора должно улыбнуться разумное существо.

Оказывается, Конкордии Аристарховне нравилась моя игра.

Она была влюблена в тревожных обитателей первичных земных морей. Особенно ее занимали археоциаты. Она строила особенные миры из живых ажурных кубков, – ведь непонятно до сих пор, были археоциаты растениями или животными…

Милиция, наконец, уехала.

Я извинился и вынул мобильник.

Странно, но Центральная станция скорой помощи откликнулась сразу.