Земля ветеранов - Александр Шакилов

Моему взору открылось здоровенное окно, которое Милена без труда распахнула. В вымороженный кондиционером кабинет ворвались жар вавилонского лета и звуки большого города: рев клаксонов, ругань уличных торговцев, далекая сирена «скорой помощи»… Там, за окном, была свобода, до которой всего-то четыре этажа вниз.

– Давай, Край, за мной. – Милена задрала ногу, каблук ее туфли скользнул по оконной раме, и моя благоверная, ойкнув, выпала из кабинета…

На площадку пожарной лестницы выпала.

Пока я метался в поисках потайного лаза, она нашла иной вариант. Воистину не стоит тратить время на сложные пути.

Тихо-тихо – не считая той ругани, когда я вляпался в голубиный помет – мы спустились на два пролета по ступенькам, сваренным из арматуры и листового металла. Надеюсь, табличка «Не беспокоить!» даст нам фору, и клубные «азиаты» не ринутся в погоню и не поднимут весь свой клан по тревоге, пока я не окажусь в самом их логове – на Барабане. Хочу попасть на аудиенцию к Ронину. Нам есть что обсудить…

Обнаружив, что последние два пролета лестницы отсутствуют, я не удивился. Привык уже, что тропу моей жизни судьба устилает вовсе не красными ковровыми дорожками, но битым стеклом, минами и рвами.

Пришлось прыгать. Асфальт больно приложил по стопам. Неужто сломал лодыжку? Но нет, все обошлось. Не утратив способности передвигаться, я так возрадовался, что забыл про Милену, все еще пребывающую наверху, – пригнувшись, побежал прочь от задворков клуба «Азия». Лишь ее обещание поднять крик заставило меня вернуться. Тяжесть тела, упавшего в мои объятья, едва не оборвала мне руки.

– Край, отпусти меня. Край, я сказала…

Пожалуй, я действительно замешкался с тем, чтобы поставить Милену на асфальт – метров двадцать ее пронес, попутно вырубив двух охранников, метнувшихся к нам от парковки. Это все из-за выпивки, не иначе. Рефлексы притупляются, память сбоит, и кажется, что все в порядке, и вообще – любовь-морковь. Я мотнул головой. К черту половые чувства! Надо Патрика отыскать.

Уже через минуту мы затесались в толпу, несмотря на поздний час текшую вдоль широкой проезжей части. Как известно, Вавилон никогда не спит. Чтобы поймать рикшу или такси, выбрались к самой дороге.

– Любимая, у тебя как с наличностью? Понимаешь, у меня все деньги в банке…

Милена криво улыбнулась с намеком, что да, очень даже понимает, и ладно уж, кинет подачку нищеброду. Я только собрался рассказать ей о глобальном экономическом кризисе и намекнуть, что деньги вообще-то даю ей я, но все слова застряли у меня в глотке – по улице к нам катила кавалькада мотоциклов. Десятки разнообразных машин: от мощных чопперов, на которых разместили свои пивные животы солидные бородатые дядьки, до кроссовых уродцев и скутеров, управляемых молодежью в шлемах-«горшках». Эти детишки еще не познали прелести бритья и только-только отведали байкерского чая – смеси из дорожной грязи, мочи и машинного масла. Именно таким напитком привечали новичков в той банде, с которой у меня когда-то были дела-делишки.

Как бы ничего особенного – ну мотоциклисты, и что? Мало ли в Вавилоне разного отребья? Много. Вот только на куртках тех ублюдков, что к нам мчались, было вышито: «Angels of Zone».

Так гордо величают себя парни из мотобанды Рыбачки Сони, моего старинного врага.

Палач едва не прозевал Краевого и его блудницу, тайком покинувших дом разврата.

Его отвлек звонок из больницы. Визгливый голос потребовал оплатить счета до конца недели, иначе… Палач вырубил планшет, прервав монолог, состоящий из угроз, на полуслове, и вскинул автомат. Опоздал. Парочка – оба юркие, как змеи! – проскочив через пихтовые заросли в каких-то метрах от Заура, успела слиться с толпой.

Он едва не нажал на спуск, в последний момент заставив себя этого не делать. От напряжения глаза заволокло багровой пеленой. Его трясло. Правосудие едва не свершилось. Правосудие, о котором он мечтал столько лет… И все же чувство долга взяло верх, не дав открыть огонь. Ведь был риск зацепить мирное население, предлагавшее вкусную шаурму, теплые носки, погадать по ладони и просто топающее по своим делам.

– Они все грешники. Грешники! Надо было стрелять!.. – Заур провел ладонью по черепу. Обычно это успокаивало его. Но не сейчас. Слишком уж близко он подобрался к человеку, – нелюдю! – которого искал много лет.

Сунув АК под плащ, – «ингрэм» приятно оттягивал карман – он метнулся в погоню. Кого-то толкнул, кто-то врезался в него, сзади раздался злой окрик… Заур не обращал на это внимания. Не отрывая взгляда от Края и его пассии, он ввинчивался в толпу.

И вот они рядом, доплюнуть можно, если сильно постараться. Стоят у самого бордюра, будто собрались ловить такси. А вот этого не надо, уехать им палач не позволит… Что-то неуловимо изменилось в их позах, будто они заметили опасность. Неужто засекли Заура?

Послышался рокот моторов – это на улицу, стремительно приближаясь, вырулила банда байкеров.

Самое время выхватить из кармана импортный пистолет-пулемет, а «калаш» – из-под плаща, и разрядить сразу два магазина в Макса Края. И ничего, что Заур терпеть не может стрелять в спину, и пусть он наверняка уложит заодно жену преступника!.. На миг его взгляд остановился на блондинке. Она – самая развратная, но и самая прекрасная женщина на свете. Он это понял, когда впервые увидел ее волнующую, сбивающую с толку красоту.

Воистину сам дьявол искушал Заура, заставляя смотреть на эту блудницу. Палач ведь мог прямо сейчас узаконить Края, но медлил, медлил!.. Почему он медлил?!

Чтобы справиться с собой, отринуть искус, Заур сделал шаг перед. Чтобы наверняка, чтобы в упор! Еще шаг…

Сейчас он убьет Края.

Глава 4

Камикадзе

Вместо толпы – вакуум: воздуха и людей вокруг нас как-то разом не стало.

Мотоциклы все ближе, а мы открыты, на самом виду, и никого рядом.

Впереди колонны – главарь «Ангелов». Одной рукой он держал руль своего мощного матово-черного железного коня, а другую вместе с зажатой в ней армейской флягой то и дело подносил ко рту. Готов побиться об заклад, во фляге «Хиросима» – фирменная перцовка мотобанды.

Мерзкая рожа завсегдатая злачных заведений Гордея Юрьева не стала симпатичнее с тех пор, как я виделся с ним в последний раз. Его обросшее жиром тело стало еще больше, еще мясистей. Из-за вечной и непримиримой битвы с трезвостью и собственной печенью – последнюю он, похоже, люто ненавидел – свернутый набок нос Гордея приобрел уже не красный и даже не вишневый, но глубоко фиолетовый цвет.

Я с удовольствием встретил бы байкеров не хлебом-солью, но парой пуль между глаз из «глока», любезно подаренного мне Чингизом. Стрелять первым – самое то, если поблизости Рыбачка Соня, как прозвали главаря «Ангелов». Да, прозвище у Юрьева несерьезное и даже подозрительное. Но я повидал немало народу, распятого у перекрестков за то, что они сочли его забавным.

– Ангелы! Ангелы летят! Разбегайтесь, суки! – заверещала молодежь в хвосте мотоколонны.

Не раздумывая, просто подчинившись инстинкту самосохранения, я дернул Милену к себе, обнял ее и впился губами в полкило алой помады. Когда только намазюкаться успела, ее ж «африканцы» буквально из постели вынули?..

Глаза моей бывшей округлились, она дернулась раз, другой, но не тут-то было – держал я крепко, не давая возможности приласкать меня коленом в пах, что она сразу же, конечно, попыталась сделать. А пару секунд спустя она расслабилась и, зажмурившись, ответила на жалкое подобие моего поцелуя. Вот тут настал черед Максимки Краевого вырываться из объятий фурии – она обхватила меня, точно смирительная рубашка буйно помешанного!..

– Максим, что это было? – Наконец Милена разрешила мне вдохнуть немного воздуха.

Глаза ее при этом томно блестели.

Не «Край», не «лузер», не «сволочь бесхребетная», а Максим. От этой нежности меня передернуло.

– Маскировка, – честно ответил я, понимая, чем мне это грозит. – Мимо проехал враг, я не хотел, чтобы нас узнали.

И тут же на моей щеке отпечаталась ее пятерня.

– Вот это правильно, вот это по-нашему. – Глядя вслед мотоциклистам, я потер лицо. – А то я подумал, что ты до сих пор пылаешь ко мне страстью.

От следующей пощечины я увернулся.

– Ты знала, что в город перебралась банда Рыбачки? – Моя супруга обычно в курсе последних вавилонских сплетен, не хуже любой местной бабульки, целыми днями просиживающей на лавочке у подъезда.

– Что, Край, наследил по жизни, да? – Милена презрительно скривилась. – Друзей нет, лузер ты несчастный, одни враги?

Значит, знала, но мне не сказала. Иного от бывшей супруги и не стоило ожидать. Как была стервой, так и… Глобальная ошибка моей молодости. И что я в ней нашел?..

Только Гордея со товарищи мне сейчас не хватало. У нас с ним старые счеты. Он – точно призрак, явившийся из моей прежней жизни, чтобы потребовать давно забытый должок. Из той самой жизни, о которой я все пытаюсь забыть, и которая никак меня не отпускает. Сначала Чингиз, теперь Рыбачка… Такое впечатление, что судьба настойчиво обкладывает меня со всех сторон врагами.