Тёмные воды - Николай Антонец

Глазами…

Вздрогнув, я чуть было не выпустил из пальцев лёгкий корпус фонарика. Тот удержался лишь чудом – прочный кожаный ремешок зацепился за кнопку на рукаве моей куртки – но всё-таки ощутимо качнулся вниз, заставив всю нашу процессию замереть на одном месте.

Свирепо выдохнув, Ямато-старшая повернулась ко мне и одним решительным движением потянула фонарь к себе. Мгновение – и я остался с пустыми руками в самом центре голодной черноты. Без возможности вернуть бесповоротно утраченное доверие.

В гробовом молчании – но хотя бы без душераздирающих всхлипов Акиры и Акеми – мы добрались до памятной секции с выбитыми наружу стёклами. Минуя жестоко продуваемые ветром оконные проёмы, Ямато-старшая совершила несколько осторожных шагов из стороны в сторону: слегка отклоняясь от основного вектора, она чуть подсвечивала внешнее пространство перехода, надеясь, похоже, хотя бы приблизительно сориентироваться в его расположении. Тщетно.

На этот раз дорога показалась мне куда короче, чем раньше: гротескные углы обвалившейся секции показались из темноты неожиданно, и только сейчас – без грохота дождя по сложившейся внутрь крыше – я осознал, как же сильно и как надрывно скрипят под ногами доски настила. Казалось, что с каждым шагом конструкция прогибается под моим весом всё сильнее, и вот-вот уже наступит некий критический порог, за которым меня ждало лишь долгое падение среди расщепленных обломков.

Кажется, тётю накатившая тишина тоже не особенно воодушевляла: ускорившись, она с кошачьей осторожностью поднырнула под громаду разбухших от влаги балок и утянула за собой обеих девочек. Я же, на мгновение оказавшись в полной темноте, содрогнулся всем телом, но всё-таки заставил себя выждать несколько секунд, чтобы не послужить дополнительной массой на этом самом рискованном участке пути.

Мысленно досчитав до десяти – пришлось зажмуриться, чтобы не впускать в голову страхи окружающего мира – я на ощупь отыскал нужный лаз и пробрался по нему к противоположному концу завала. Неприятность настигла в последнее мгновение, приняв форму острого деревянного обломка: появившись буквально из пустоты, тот чиркнул по моей щеке неприятно обжигающей полосой. Дёрнувшись от боли, я инстинктивно ушёл вверх, и отведавший моей крови шип с удвоенной охотой скользнул по моему отставленному назад левому плечу. К счастью, кожу он почти не задел – досталось только куртке. Она крепко засела в колючих зазубринах обломка и попросту приковала меня к одному месту.

– Ну же! – поторопила меня Мэй, встав в пол-оборота. Лампочка её фонарика гарцевала из стороны в сторону – с моего растерянного лица на пол уходящего вдаль коридора.

Я пробовал податься назад, чтобы вытащить из одежды громоздкую занозу, но та держалась с какой-то осмысленной яростью, и, запаниковав, не желая больше терять ни секунды, я просто рванулся вперёд – и тут же врезался в стену, сбитый с ног упрямым деревянным якорем. Материя куртки затрещала, недовольно потянулась – однако не разорвалась, и меня просто отпружинило назад на добрых полметра.

– Юичи! – тётин голос дрогнул. – Ты что делаешь?.. Тут всю конструкцию повело… Пол под ногами шатается!

Прильнув к обломанной балке, я прижал надорванный кусок ткани ладонью к плечу и сделал несколько сдержанных рывков по сторонам.

Доски под моими ногами как-то неприятно заскрипели.

Застонав, я уже готов был выскользнуть из куртки, как вдруг ткань, наконец, поддалась, и меня охватило неожиданное ощущение полной свободы. Насколько полной она могла быть в узком промежутке меж тяжелейшими конструкциями крыши и доживающей свои последние годы – если не месяцы – кренящейся стены.

Последний рывок – и я оказался на расстоянии вытянутой руки от томящегося в ожидании семейства Ямато. Акеми в тот момент была очень похожа на мать – смотрела на меня исподлобья со смешанными впечатлениями облегчения и негодующей тревоги, но вот Акира… Она как будто бы до последнего мгновения оставалась на моей стороне – и не испытала ничего, кроме радости за моё освобождение.

– В следующий раз я просто брошу тебя!.. – несдержанно сплюнула Мэй, кажется, намереваясь добавить что-то ещё – но тут же взяла себя в руки и просто повернулась ко мне спиной.

– А куда мы идём вообще? – прямо спросил я с ответной агрессией в тоне, не желая оставаться безропотной мишенью для ругани.

– Не знаю, – вдова слишком легко признала свою беспомощность, поставив меня тем самым в крайне неловкое положение. Давить на неё дальше просто не было смысла. – Я… Я серьёзно не представляю, что и как здесь расположено! Так что мы… Нам… Наверное, лучше всего будет просто подняться на второй этаж и поискать там убежище до утра…

Утро… Я ждал его, как благословенного спасения от всех возможных бед – но, чем больше времени мы проводили в чертогах благородной обители, тем более далёким казался восход утреннего солнца, и тем удушливее становилась окружающая ночь.

И всё же… второй этаж… Отчего-то одна мысль о нём навевала на меня тревогу… Точнее, усиливало тот неизбывный страх, что преследовал меня от самых купален – страх, не имеющий никакого отношения к переживаниям минувшей ночи и тянущийся как будто бы из далёкого прошлого. С тех самых времён, когда дерево местных настилов ещё попиралось стопами истинных хозяев деревни.

Я уже открыл рот, чтобы оспорить тётино решение, как вдруг на память сам собой пришёл скрежет, доносившийся из дальней части именно этого, первого этажа. И невысказанные слова сами собой умерли на языке.

Пройдя обратной дорогой до самого банкетного зала, мы замерли на секунду – вид умирающих свечек, озаряющих переполненные столы, приковывал взгляд и создавал неприятный холодок вверху живота – и тут же двинулись дальше. Даже если кому-то ещё и хотелось есть, то не сильнее, чем убраться из этого проклятого места.

Перекрёсток встретил нас прежней многогранной тишиной, которая, лишившись рассеянной поддержки ливня снаружи, начала казаться ещё более жуткой.

Мэй уверенно повернула налево – в том направлении, откуда мы пришли – и тут же замедлила шаг. Её рука с фонарём, до того неспокойно скользившая слева направо, быстро качнулась в сторону и замерла параллельно полу.

Я ещё не завернул за угол, но отражение в стекле, выходящем во внутренний взор, позволило разглядеть смутившую Мэй перемену: по левую руку от женщины, на расстоянии метра от поворота, зиял прямоугольный входной проём. Две пары раздвижных деревянных дверей, перекрывавших его от пола до потолка, были уведены к центру полозьев и преграждали проход посередине.

– Этого ведь не было тут раньше?.. – поинтересовался я, подходя ближе и заглядывая в открывающееся взгляду новое помещение.

– Мне казалось, тут была сплошная стена, – промолвила Мэй, переминаясь с ноги на ногу. – Она выглядела цельной… То есть… я никогда не сказала бы, что тут может быть скользящая дверь…

– А что внутри?

– Войти хочешь? – вдова недружелюбно хмыкнула, уступая мне дорогу. – Вперёд. Держать не буду.

Ответив тёте скептическим взглядом, я посмотрел вглубь новооткрытой темноты и не нашёл там ничего необычного: свет фонаря спокойно гулял по дорогому настилу пола, не встречая никаких препятствий и заметных деталей. Складывалось впечатление, что здесь, напротив внутреннего двора, располагалось какое-то громадное, но совершенно пустое помещение вроде спортивного зала или тренировочной площадки для различных единоборств.

Потеряв интерес к однообразному полу, Ямато-старшая посветила на стену – но и там не нашлось ничего интересного. Не было даже традиционных свитков с каллиграфическими изысканиями владельцев и высокопарными цитатами из прошлого – только плотно посаженные деревянные рейки, упирающиеся в массив высоко поднятого потолка.

– Зал для собраний, полагаю, – высказала догадку тётя, снова трогаясь с места. – Не могу понять, что там, у дальней стены – но вряд ли что-то интересное. Просто пустая комната…

– Открывшаяся сама собой, – беспокойно подсказал я.

– У этого может быть сотня объяснений! – женщина снова потеряла контроль над собой, повернулась ко мне и пылающим взглядом указала на девочек.

«Не вздумай пугать их!», – говорила Ямато Мэй всем своим видом. «Только попробуй снова посеять панику – и тебе точно конец!».

Потупив взор, я отступил от общинного зала и постарался не смотреть больше в его сторону. Однако, нервирующий, сводящий с ума вопрос сорвался с моих уст сам собой – прежде, чем я успел закрыть рот ладонью:

– Но всё же… Зачем тут этот огромный зал?.. В нём же сотню человек разместить можно… Кто вообще мог додуматься…

– Кто?! – возглас вдовы грохнул револьверным выстрелом, и единственное её слово, точно тяжёлая пуля, в клочья разнесла мою неуверенную реплику. – Я! Ты! Кто угодно! Нет ничего удивительного в том, что местные жители принимали у себя гостей!