Я - ваш король (СИ) - Булавин Иван

Навстречу им вышел я сам, в сопровождении Швейгерта и Нейсса. Некоторое время мы молчали, после чего я тихо сказал:

— Слушаю.

— Мы… — растерянно произнёс один из двоих мужиков, тот, что был ниже ростом, старше, толще и носил овчинную душегрейку, несмотря на тёплую погоду. Создавалось впечатление, что им было, что сказать, но они растерялись, увидев перед собой самого короля. — На переговоры пришли. Вот.

— С вами мне не о чем разговаривать, — ответил я, — мне нужен тот, кто у вас за главного, если он не хочет крови, пусть выйдет ко мне.

— Я-то помню, Ваше Величество, — сказал второй, высокий. Худой и седой, как лунь. — Хорошо помню батюшку вашего.

— Это хорошо, — похвалил я.

— Хорошо, да не очень, — мужик этот явно ничего не боялся, видимо, своё отжил и решил выступить смертником. — Он тоже главного хотел увидеть, мол, пусть придёт, разговаривать будем. Наобещал много. А как тот пришёл, его и убили, а конные нас ещё долго по лесам гоняли, я вот спрятался, а двух братьев и мать зарубили.

Я вздохнул. Так нельзя, слово королевское нужно держать, даже с простолюдинами, а то уважать не будут.

— Я — не мой отец, — сказал я негромко, — но сейчас хочу поговорить. Именно с вашим вожаком. Если он выйдет сюда, то спасёт остальных. Обещаю сохранить ему жизнь. А теперь идите, мне с вами разговаривать не о чем.

Они переглянулись, кивнули друг другу, а потом развернулись и потопали к лесу. Рядом со мной стоял отряд арбалетчиков в два десятка, заметно было, как мужики нервничают. Они быстро оглядывались, ожидая то ли погоню на конях с мечами наголо, то ли просто арбалетный болт между лопаток. Им больше всего хотелось пуститься бегом, но, будучи далеко не дураками, оба понимали, что могут тем самым спровоцировать солдат.

Наконец, они исчезли за кромкой леса, а ко мне подошёл один из рыцарей. Он встал неподалёку и спросил:

— Ваше Величество, когда мы уже пойдём рубить этих мятежников, люди ждут.

— Кто вы? — я резко обернулся и подошёл к нему. Всё же высокий рост даёт некоторое преимущество, можно смотреть на людей сверху вниз. — Назовите себя, рыцарь.

— Рыцарь Клос, из Венделя.

— И вы считаете, рыцарь Клос из Венделя, что вправе задавать вопросы королю?

— Никак нет, Ваше Величество. — Что-то в моём взгляде ему не понравилось, он уже не рад был, что подошёл.

— А раз так, то возвращайтесь к остальным, будьте наготове и ждите приказа, рубить мятежников вы будете тогда, когда я вам прикажу, а если кто-то кого-то зарубит без приказа, — я изобразил взгляд маньяка, — в обозе с нами следует королевский палач.

Клос из Венделя моментально убрался. Конница и так была готова, все сидели в седлах, поигрывая пиками. Это были не настоящие рыцарские копья, а просто лёгкие пики, мужичьё не носит доспехи, так зачем себя утруждать.

А я ждал. Специально для меня поставили прочное деревянное кресло, временно заменившее трон, посланник должен появиться сегодня, если не придёт до вечера, завтра объявлю о начале карательной операции. Мне этого делать не хочется, планы на поездку были другие, но проблему решить как-то нужно.

Он появился. Часа через два после того, как отбыли два первых посланника, из леса вышел он. Это был мужчина лет тридцати, коротко стриженый и чисто выбритый. Шагал он смело, держа спину прямой, поверх добротной, но сильно заношенной одежды была надета кираса, а на поясе висел меч. В нём не было ничего, что роднило бы его с крестьянами. Это был воин. Как я и предполагал, организовать выступление мог только выходец из среды военной аристократии. Крестьяне — народ традиционно забитый и набожный, изрядно заражённый фатализмом, к вооружённому протесту они способны в исключительных случаях, почти всегда предпочитая умереть самим, нежели убить другого. И уж тем более не могли они решиться на организованный мятеж. Но всё меняется, когда в их среду попадают люди, умеющие профессионально убивать. Их может быть немного, но именно их присутствие превращает несколько стихийных выступлений в крестьянскую войну.

Я сидел на своём «троне», всем своим видом изображая безразличие. Когда он подошёл поближе, охрана сделала шаг вперёд, намереваясь отобрать у него оружие, но я остановил. Позади меня стояли арбалетчики, готовые стрелять, он свой меч и до половины не вытащит, как уже превратится в дикобраза.

— Ваше Величество, — сказал он и замолчал. Молчал и я.

— Ты не похож на крестьянина, — заметил я после минутной паузы.

— Не обязательно быть крестьянином, чтобы искать справедливости, — ответил он, а потом снова замолчал, плотно сжав губы, видимо, готовился к мучительной смерти.

— Поиск справедливости, — заметил я, — занятие благородное, но, в большинстве случаев, безрезультатное.

— Пусть так, — с вызовом ответил он, — но иначе я не могу.

— Как тебя зовут? — спросил я.

— Герд, бывший рыцарь, а ныне просто бродяга.

— Расскажи мне, Герд, что заставило вас, тебя и этих мужиков, взяться за оружие? Или вы решили, что можно проживать в королевстве и не платить налоги?

Он набрал в грудь воздуха, некоторое время молчал, потом выдохнул и начал объяснять:

— Никто не отказывался платить налоги королю, но только королю и только установленный налог. В других землях, где есть сеньор, платят половину ему, а вторую королю. Но сеньор заботится о крестьянах, они — источник его богатства. Королевский же посланник никак с этой землёй не связан, ему плевать, что будет после сбора налогов. А потому он за взятки уступает это право другим.

— Ваша область задолжала казне восемьсот флоринов, — напомнил я.

— Это тяжёлый налог, но мы его заплатим, — сказал Герд, — вот только с нас требуют больше, гораздо больше. Откупщик требует всё, что у нас есть. Он даже сумму не назвал. Отнимают последние деньги, а следом вывозят зерно из амбаров, уводят скотину, в том числе и тягловую, а ещё забрали и несобранный урожай, люди теперь не станут его собирать, зачем трудиться, если зерно им уже не принадлежит. Отбирают даже одежду и железные предметы, скоро начнут разбирать наши дома. Он уедет и больше сюда не вернётся, а мы останемся здесь, голодные о раздетые, чтобы умереть в первую зиму.

— Я тебя услышал, Герд, бывший рыцарь, — сказал я, а потом, немного повернувшись к своим, продолжил, — вызовите сюда писца, печатника, барона Энгельберга, купца и ростовщика Готарда, а также моего палача. А ты, Герд, бывший рыцарь, позови сюда ещё нескольких людей, лучше старост или хоть кого-то вменяемого, кто может видеть, запоминать и рассказать остальным. Мне нужно, чтобы они всё запомнили, а потом я их отпущу.

Он никуда не пошёл, просто махнул рукой особым образом и из леса вышли ещё полдюжины человек, на этот раз крестьян, но с оружием. Они приблизились к нам шагов на десять, потом я их остановил.

Все вызванные мной люди, столпились вокруг меня, только палач стоял чуть поодаль, но уже приготовил инструменты для работы, плаху, большую секиру, а на случай повешения имелась пеньковая верёвка с петлёй, которую можно было легко перекинуть через любой сук. Палач, надо сказать, был личностью примечательной. Был он уже немолод, под пятьдесят, небольшого роста, но очень крепкий в ширину, вопреки стереотипам, голову он не прятал под красным колпаком, поэтому можно было прекрасно рассмотреть его выбритый до синевы затылок, и тяжёлое лицо с грубыми чертами, на котором имелись застывшие серые глаза. Звали его Клаус, он происходил из мелких обедневших рыцарей, надела своего не имел, семьи тоже, а потому жил своим ремеслом, делая неблагодарную, но столь нужную в государстве работу. Когда состарится, выделю ему жильё и пенсию, чтобы не пропал. Ну, или пусть молодёжь учит, специалисты такого профиля будут нужны всегда и везде.

Когда всё было готово, я кивнул писцу, чтобы тот начинал запись, а сам обратился сначала к барону Энгельбергу:

— Скажите, барон, вы получили задание на сбор налогов в этой местности?

— Совершенно верно, Ваше Величество, из королевской канцелярии мне выдали бумагу за подписью главного казначея.