Проблемные регионы ресурсного типа. Азиатская часть России - Коллектив авторов

Таким образом, на примере региональной науки можно видеть, что оставленные области (исследований) никогда не остаются пустыми. И вот уже американский институт адресует свое произведение прямо Правительству России и готов переписать «Стратегию развития Сибири». Но пока есть исследователи, которых это удивляет, есть и реальные проекты дальнейшего освоения Сибири, которые требуют развития в новых экономических условиях. Модельный результат последствий «сжатия» уже получен.

Глава 2

Оценка последствий фрагментации экономики России

Природа не терпит пустоты… При наличии государства густозаселенного, соседнего нам, эта окраина не останется пустынной. Если мы будем спать летаргическим сном, то этот край будет пропитан чужими соками, и, когда мы проснемся, может быть он окажется русским только по названию.

Переход к рыночной экономике при практическом самоустранении государства от регулирования хозяйственной жизни резко усилил естественную неоднородность экономического развития регионов. Центробежные силы могут нарастать, если различия в уровне жизни между регионами будут иметь тенденцию к увеличению. Сдерживающей центростремительной силой пока еще являются цивилизационные «установки» проживающего там населения, но напряженность в отношениях между регионами уже достигает предельной величины.

2.1. Анализ исторического опыта и постановка задачи

В конце 1980-х гг. все отчетливее стали звучать идеи выделения части республик из состава СССР. В ИЭиОПП СО АН СССР А. Гранбергом, В. Сусловым, Ю. Ершовым и другими учеными была проведена оценка последствий фрагментации единого народно-хозяйственного комплекса СССР, в том числе и для проверки утверждения о том, что Россия (РСФСР) является «донором» для всех других союзных республик. Предполагалось, что без них Россия получит новый импульс развития, освободившись от нагрузки. Результат расчетов получился нежелательным для тех, кто хотел бы видеть независимую Россию, не говоря уже о самостийной Украине и других республиках: потери по показателю конечного потребления выявились во всех без исключения отдельных фрагментах экономики страны. Тогда это рассматривалось лишь как предупреждающий пример для политиков, которые всерьез намереваются разваливать Союз.

Ожидания благополучия отдельной России не оправдались ни в действительности, которая для России оказалась еще более печальной, ни в наших расчетах на перспективу. Представляется, что этот исторический урок должен быть учтен при формировании государственной региональной экономической политики России в ее азиатской части.

Мы обновили расчеты по более дробной номенклатуре отраслей и регионов и по отношению к сегодняшней ситуации – оценке в перспективе фрагментации экономики уже самой России. Были выделены европейская часть России вместе с Уралом (ЕРУ) и остальная, Азиатская Россия (АР), которая рассматривалась в разрезе отдельных регионов (в СФО выделено 12 субъектов РФ). Сразу скажем, что Тюменская область с ХМАО и ЯНАО, т. е. основные поставщики газа и нефти, в настоящее время относятся к Уральскому федеральному округу, хотя формально находятся на территории Азиатской России. В состав Красноярского края были включены Таймырский (Долгано-Ненецкий) и Эвенкийский АО, в состав Иркутской области – Усть-Ордынский Бурятский, а в состав Читинской области – Агинский Бурятский АО.

Мы попытались оценить экономические последствия постепенного «свертывания» ресурсной части производственного комплекса АР, усиления его экспортной ориентации и переориентации перерабатывающего комплекса ЕРУ на импортные ресурсы. Последние могут оказаться дешевле (на сегодняшний день) сибирских прежде всего из – за высокой доли транспортных расходов.

В качестве инструментария использовалась 15-региональная межотраслевая оптимизационная модель в разрезе 30 отраслей. Прогноз строился на период 2001–2006 гг. Последовательность вариантов формировалась как имитация возможных последовательных реакций отдельных частей экономики страны и мирового рынка, принятых в качестве «субъектов» рыночных отношений, на те или иные изменения экономических взаимоотношений внутри России (табл. 2.1).

В дальнейшем показатели по всем вариантам даются в их отношении к показателям базового варианта (принятыми за 100 %), предполагающего рост экономики России за период в среднем 5 % в год с дифференцированными значениями по регионам от 3 до 8 %.

Таблица 2.1 Характеристика вариантов расчетов по содержанию мероприятий экономической политики

2.2. Характеристика вариантов фрагментации экономики России

Вариант 1 – «Распад единого экономического пространства». Результат получился ожидаемый: ситуация сравнима с положением, предшествующим крушению СССР. Примем допущение, что распределение конечного потребления регулируется государством с помощью, например, бюджетных и других финансовых механизмов пропорционально численности занятых в регионах России. Величина среднего по России падения уровня конечного потребления составит по расчетам к 2006 г. порядка 10 %. При этом валовая продукция может сохраниться практически на прежнем уровне – потеря в целом по России менее 2 %, а по отдельным регионам она даже может возрасти (но также незначительно, см. табл. 2.2). Такой результат является неожиданным с позиций отраслевого анализа, когда за ростом производства всегда следует рост доходов. Межотраслевой межрегиональный подход «улавливает» ситуацию, когда рост производства в отдельных регионах связан с переходом на менее эффективные с точки зрения затратных характеристик технологии при замыкании региональных рынков. Рост затрат вызывает рост производства, но реальные доходы падают и т. д.

Таблица 2.2. Изменение уровня конечного потребления и производственной структуры в регионах России по некоторым важнейшим[6] отраслям (вариант 1), %

Так, при сокращении сельскохозяйственного производства в ЕРУ, оно возрастает почти во всех регионах АР. Наибольшее сокращение в других отраслях производства, вероятно, произойдет в Алтайском крае – 8 %, Иркутской и Томской областях – по 5 %, Кемеровской области – 4 %, Красноярском крае – 3,5 %. Из отраслей скорее всего сокращение коснется целлюлозно-бумажной промышленности (на 18 % в целом по Сибири), угольной отрасли (13 % – только в одном Кузбассе), черной металлургии (до 5 %). Увеличится безработица в Красноярском крае и Иркутской области – как следствие сокращения спроса на сырьевые ресурсы. Существенного падения занятости на Урале и в европейской части России не ожидается, но эффективность живого труда по показателю конечного потребления существенно снизится. Отметим, правда, что этот вариант, как и другие последующие, неявно предполагает возможность моментального перехода работников сокращающихся отраслей в другие – растущие. Однако, учитывая наличие некоторого количества незанятых трудовых ресурсов и недозагрузку мощностей ранее «замороженных» производств, такое допущение нельзя считать сильным. В целом при ухудшении связей между ЕРУ и АР экономика России становится более «самоедской» – производство работает в большей степени «на себя», чем на конечное потребление, причем во всех регионах.

Регионы существенно отличаются по возможностям адаптации к таким изменениям межрегиональных связей. Прежде всего, это относится к тем регионам, где зарегистрированы центральные офисы крупнейших компаний, фактически владеющих сибирскими ресурсами и некоторыми последующими стадиями их переработки. Для сохранения работоспособности европейских (российских) перерабатывающих предприятий эти компании найдут возможность покупки ресурсов на мировых рынках (скорее всего западного направления – Африка, Латинская Америка, Канада). Средства, высвободившиеся в результате свертывания деятельности сибирских «неэффективных» предприятий, будут переброшены на аналогичные зарубежные предприятия. Весьма вероятно, что компании при этом выиграют в финансовом отношении, а заботу о новых безработных в Сибири возьмет (если будут средства в условиях сокращающего бюджета) на себя государство, что для транснациональных компаний в общем-то безразлично. Этот тезис подтверждается исследованиями ряда зарубежных ученых.

Так, например, Д. Смит, исследуя закономерности формирования и влияние деятельности ТНК на региональное развитие, отмечал, что попытки государства вмешаться на местном или региональном уровнях в деятельность ТНК и достичь целей благосостояния местного населения, сталкиваются с неодолимой проблемой: мультинациональные фирмы не интересуются данным пространственным уровнем [Смит, 1978]. С ним соглашается другой английский эконом-географ Ф. Гамильтон, констатируя факт, что конечная цель капиталистической фирмы – получение прибыли, а не достижение национальных, региональных или других неэкономических целей [Гамильтон, 1978]. Исследователи проблем регионального развития на Западе уже давно пришли к выводу, что решение многих вопросов территориального разделения труда нередко вызывает необходимость вмешательства «государственного механизма по предотвращению разрушения социального согласия» [Савей, 1976]. Аналогичный вывод делается и при исследовании проблем переориентации частных фирм (тем более многонациональных) на другие регионы и, как следствие этого, резкий рост безработицы в оставляемом регионе [Бредбери, 1982]. Не менее остро проблема развития отдельных регионов стоит и в развивающихся странах. «Географическая справедливость» в распределении инвестиций по всему региону для достижения максимальной эффективности для населения предполагает обеспечить «по возможности справедливую занятость, мобилизуя ресурсы на большую мобильность населения» [Буасье, 1976]. При этом четко осознается, что противоречие «эффективность-справедливость» может быть разрешено только при вмешательстве государственных органов управления.