Ты только попроси - Меган Максвелл

Мысли летят с бешеной скоростью. Я знаю, чего хочу, и, не волнуясь о том, что он обо мне подумает, умоляю:

— Я хочу, чтобы ты глубже в меня вошел. Я хочу…

Из меня вырывается крик, и я чувствую, как мои слова его возбуждают. Он тяжело дышит. Мои слова сводят его с ума. Он опять начинает мощные и глубокие толчки, я выгибаюсь, приготовившись к большему, и кончаю. Через несколько секунд он тоже взрывается, испускает блаженный стон и в последний раз меня пронзает. Изнуренная и удовлетворенная, я крепко хватаюсь за шкаф. Эрик прижимается к моей спине, и это придает мне сил.

Через некоторое время приподнимаюсь и вдыхаю полной грудью. Мне жарко. На этот раз я иду прямиком в душ, где в одиночестве наслаждаюсь тем, как вода струится по моему телу.

Я не тороплюсь. Жду, что его не будет, когда я выйду. Однако он спокойно сидит на кровати с бокалом шампанского в руке.

У меня на лице все написано. У меня нахмурены брови и поджаты губы.

Я смотрю на него, он смотрит на меня, и, когда вижу, что он собирается что-то сказать, прерываю его, подняв руку:

— Я в ярости. А когда я в ярости, лучше молчи. Если не хочешь увидеть, как проснется Круэлла Девиль, собирай вещи и выметайся из моего дома.

Он берет меня за руку.

— Убирайся!

— Нет. — Притягивает меня к себе так, что я стою между его колен. — Хочешь, чтобы я остался с тобой?

— Нет.

— Ты уверена?

— Да.

— Ты так и будешь отвечать — односложно?

Я пытаюсь испепелить его взглядом.

Хмурю брови и шикаю, желая стереть с лица мерзавца улыбочку:

— Какая часть фразы «я в ярости» тебе непонятна?

Он отталкивает меня. Делает глоток шампанского и, насладившись им, говорит вполголоса:

— Ох уж эти испанки и их чертов характер. Почему вы такие?

Я его сейчас… Я его сейчас тресну.

Клянусь, что если бы он сказал еще хоть словечко, то впечатала бы бутылкой с розовой этикеткой ему по голове, несмотря на то что он мой начальник.

— Ладно, малышка, я уйду. У меня встреча. Но я вернусь завтра в час. Приглашаю тебя пообедать, а ты взамен покажешь мне Мадрид. Как ты на это смотришь?

С серьезным видом, на какой не способен даже сам Роберт де Ниро, я ворчу:

— Я никак на это не смотрю. Пусть тебе показывает Мадрид какая-нибудь другая испанка. У меня есть дела поважнее, чем разгуливать с тобой, как гид.

А он опять за свое. Подходит ко мне, приближает свои губы к моим, высовывает язык и облизывает мою верхнюю губу:

— Я заеду за тобой завтра в час. Это не обсуждается.

Остолбенев, открываю рот и фыркаю. Он улыбается.

Мне хочется послать его куда подальше, но я не могу. Меня останавливает его гипнотический взгляд. В конце концов он меня отпускает и, направляясь к двери, говорит:

— Спокойной ночи, Джуд. И если будешь по мне скучать, игрушка у тебя уже есть.

Он уходит, а я стою, как дурочка, глядя на дверь.

8

Я сплю как убитая, но вдруг слышу, что открывается входная дверь. Вскакиваю с постели. Который час? Смотрю на часы: 11.07. Снова падаю на кровать. Мне совсем не хочется знать, кто пришел. Внезапно на меня падает маленькая бомбочка и кричит:

— Тетя, приве-е-е-е-е-е-е-е-е-е-т!

Это моя племянница Лус.

Мысленно ругаюсь, но затем сжимаю малышку в объятиях и с любовью целую.

Я обожаю свою племяшку. Но когда я смотрю на сестру, мой взгляд не такой уж приветливый. Через двадцать минут, приняв душ, захожу в кухню в одной пижаме. Сестра готовит завтрак, а моя маленькая Лус, расплющив в объятиях бедняжку Курро, смотрит мультфильмы.

Сажусь на столешницу и спрашиваю:

— Могу ли я знать, что ты делаешь у меня в субботу в одиннадцать часов утра?

Сестра ставит передо мной кофе.

— Он мне изменяет, — шепчет она.

Удивленная, я собираюсь ответить, но она понижает голос так, чтобы Лус ее не услышала, и продолжает:

— Я только что обнаружила, что мой бессовестный муж мне изменяет! Я полжизни сижу на диете, хожу в спортзал, слежу за собой, чтобы безупречно выглядеть, а этот неблагодарный мне изменяет! Но я это так не оставлю. Клянусь, я найму самого лучшего адвоката и выведу на чистую воду этого подонка. Клянусь тебе, что я…

Мне нужна одна секунда. Тайм-аут. Поднимаю руку и спрашиваю:

— Откуда ты знаешь, что он тебе изменяет?

— Знаю, и все.

— Это не ответ, — настаиваю я.

В кухню забегает малышка.

— Мамуля, я в туалет.

Ракель кивает:

— Эй, не забудь вытереть свое сокровище, хорошо?

Малышка исчезает из виду.

— Вчера Пили, мать подружки Лус, призналась мне, что догадалась об измене мужа, когда тот начал сам покупать себе одежду. А два дня назад он купил себе рубашку и трусы!

Я ошеломлена. Не знаю, что и сказать. И вправду, говорят, что именно так проявляются первые признаки мужской измены. Но, конечно же, нельзя утверждать, что у всех это происходит одинаково. Тем более речь идет о моем зяте. Я просто не могу себе это представить.

— Но, Ракель, это ни о чем не говорит…

— Наоборот. Это говорит о многом.

— Да ладно тебе, ты преувеличиваешь! — смеюсь, чтобы снять напряжение.

— Ничего я не преувеличиваю, Булочка. — Она как-то странно на меня смотрит, словно желая что-то сказать… — А когда мы занимаемся любовью, он…

— Я больше не хочу ничего знать, — прерываю ее. У меня вовсе нет желания представлять своего зятя в порыве страсти.

И тут в кухню врывается племянница и спрашивает:

— Тетя… а почему эта помада не красит, а дрожит?

Я чуть не проваливаюсь сквозь землю. Малышка держит подаренный Эриком вибратор в форме губной помады. Спрыгиваю со стола и молниеносно выхватываю его у Лус из рук. Сестра, занятая своими мыслями, ничего не замечает. Тем лучше. И тогда я прячу эту чертову помаду в первом попавшемся месте: в трусики.

— Это испорченная помада, кнопочка. Разве ты не видишь?

Девочка хохочет, и я вместе с ней. Сама невинность. Сестра смотрит на нас, а племянница говорит:

— Тетушка, не забудь, что во вторник у нас праздник.

— Ни за что, милая, — шепчу, ласково гладя ее по голове.

Племянница кривит губки и говорит:

— Я поссорилась с Алисией. Она глупая, и я больше не хочу с ней дружить.

Алисия — лучшая подруга племянницы. Но они настолько разные, что постоянно ссорятся, хоть и не могут жить друг без друга. Я выступаю между ними посредником.

— Почему вы поссорились?

Лус фыркает и закатывает карие глазки.

— Потому что я дала ей фильм, а она говорит, что это вранье, — бормочет она. — Она обозвала меня глупой и еще всякими ужасными словами, и я разозлилась. Вчера она принесла фильм, попросила у меня прощения, но я не простила ее.