Doll Хаус. Собиратель кукол - Джулс Пленти

футболкой, пропитанной потом. Я смотрю на неё пристально, и Бекки делает то же самое. Удивительный момент: мир сжался до размера ее глаз, взгляд которых прожигает насквозь. Эта девчонка сносит все мои надстройки, развеивает барьеры по ветру.

— Прости, — шепчу снова.

— Прошу тебя, встань, — просит Бекки.

Я поднимаюсь на ноги, беру её за руку и усаживаю на кровать.

— Я хочу, чтоб ты осталась! Ты молодец. Отлично убираешься и готовишь. Я постараюсь больше на тебе не срываться, это неправильно. Просто много всего навалилось, аврал на работе.

— У тебя какая-то страшная болезнь? — выдаёт она внезапно. Гром и молнии!

Я чувствую себя ещё большей сволочью. Она же всё это время думала, что я умираю. Из-за своей наивности и необразованности Бекки понятия не имеет для чего все эти пузырьки. Она увидела кучу лекарств и решила, что я болен чем-то страшным и неизлечимым. Носила это в себе и мучилась.

— Нет! Нет, что ты! — Я улыбаюсь через силу. — Я здоров. По крайней мере физически. У меня были проблемы когда-то, но сейчас всё хорошо.

Бекки вдруг бросается мне на шею, словно я солдат, который вернулся с войны. Она так отчаянно стискивает руки вокруг моей шеи, что становится одновременно тошно и тепло от этой близости. Я глажу её по волосам и спине.

— Всё же будет хорошо? — спрашивает она, заглядывая мне в глаза.

— Будет! — обещаю я. — Я всё для этого сделаю.

— Тебе помочь с рукой?

— Нет, — показываю забинтованный палец. — Всё уже хорошо. Мне пора на работу. Не делай сегодня ничего. Отдыхай!

* * *

Я стою у огромного окна скромного в плане размеров кабинета и наблюдаю величественную панораму бизнес-центра Нью-Йорка. Тот случай, когда вид из окна перекрывает все минусы. Даже если ты делишь офис с ещё пятью парнями, стоя у такого окна, все равно чувствуешь себя королём мира. При условии, что умеешь абстрагироваться, конечно. Ловлю себя на мысли, что неплохо бы пригласить Бекки на смотровую площадку, и тут же гоню ее прочь. Слишком романтично. Не стоит тешить её ложными надеждами.

Красивая, утончённая, пластичная ввиду молодости. Казалось бы, бери и лепи девушку под себя и её сияние будет только разгораться с каждым днём. Но я не хочу ломать ей жизнь. И отпустить тоже не могу. Слишком эгоистичен.

Я возвращаюсь к столу и замечаю там сердечко. Не открывая, сминаю картонку в кулаке и швыряю в корзину для бумаг. Сохраняю файл с отчетом и выключаю компьютер. Поднимаюсь на ноги и беру со спинки стула пиджак. Что-то вылетает из внутреннего кармана и шмякается на пол. Ещё одно сердечко. Я раскрываю его и вижу аккуратную надпись: "Спасибо за все!"

Я бережно закрываю открытку и кладу её в нагрудный карман.

— Что же мне теперь делать? — бормочу я, натягивая пиджак.

Захожу в лифт. Знаете, что такое чудо по-ньюйоркски? Оказаться с кем-то в лифте тет-а-тет. Мы с ней вдвоём. Я смотрю на девушку оценивающе: длинные тёмные волосы забраны в элегантную ракушку, на аккуратном носике, кончик которого подчеркнут хайлайтером, сидят круглые очки. Без диоптрий. Хочет казаться более представительной, но в таком случае не помешало бы застегнуть пару верхних пуговиц на блузке. Она сводит колени и соединяет носки леопардовых туфель. Леопард — не очень удачный выбор для бизнес-леди. Смотрит в зеркало и поправляет помаду. Демонстративный жест, потому что тёмно-вишнёвая помада наложена идеально. Ее взгляд не менее оценивающий.

— Какой вам этаж?

— Р2 — отвечает попутчица томным грудным голосом.

— Не видел вас здесь раньше.

— Я здесь не работаю. Я дизайнер интерьеров. Пришла образцы показать, — взмахивает большой кожаной папкой.

— Успешно?

— Не совсем.

— Жаль, — бросаю я.

Она делает несколько грациозных шагов, выставляя каблуки перед носками туфель. Поправляет мне узел галстука, который цветом почти как ее помада.

— А вы здесь работаете? — спрашивает «пантера» и проходится кончиком языка по губам.

— Да, верно, — говорю так, словно ничего особенного не происходит.

— Хуго Босс. Ничего так выбор, если забыть, что он одевал нацистов.

— Спасибо.

Я аккуратно снимаю очки, складываю дужки и вкладываю в карман её узкого пиджака. Она закусывает нижнюю губу.

Прижимаю её к стене и впиваюсь в манящие губы. Незнакомка перехватывает инициативу и близко знакомит наши языки. Ногти-стилеты с такой силой впиваются в шею, что я в ответ прикусываю кончик ее языка. Лифт останавливается, но я зажимаю кнопку закрытия дверей, и волнующий спуск продолжается.

Я продолжаю «мазать» незнакомку по стенам лифта, и она тоже не дает мне спуску. Теперь уже ее очередь прижать меня так, чтоб мало не показалось. Давление настолько сильное, что я чувствую, как под спиной трещит зеркало. Девушка ослабляет узел галстука, расстёгивает несколько первых пуговиц. Ее поцелуи прожигают кожу. Не часто приходится встречать настолько требовательных женщин. Она отрывается от моей шеи и закусывает мочку уха. Я стискиваю зубы, чтоб не вскрикнуть.

На парковке мы выходим из лифта и идём рядом как ни в чём не бывало. Ее волосы разметаны по плечам и спутаны на затылке, а помада размазалась по лицу так же, как и тушь. Люблю такое.

Убедившись, что мы одни, она хватает меня за руку и притягивает к себе. Я вдавливаю ее в бетонную колонну, по-хозяйски запускаю руку под юбку. Девушка направляет мои пальцы себе под трусики, и с ее губ слетает стон. Сладкий и тягучий, как медовая капля. Я понимаю, что должен это прервать, пока все не случилось прямо здесь. В противном случае дозу кайфа получит только «пантера».

— Эй, не здесь, — шепчу я, освобождая руку.

— Почему же?

— Не хочу, чтоб нам мешали. Не люблю второпях.

Я замечаю охранника и отступаю от нее на пару шагов. Мы стоим как два школьника, которых поймали на «горячем».