«Антика. 100 шедевров о любви» . Том 2 - Т. И. Каминская

Разве не видишь,

Что нож над детьми заносят,

Что факел поднес ты к самым

Ризам невесты?

О, как далек ты сердцем,

Муж, от судьбы решенной!

Антистрофа II

Вместе плачу с тобою, вместе, Медея,

Детоубийца,

О горькая мать Леонидов!

Ты брачного ради ложа

Крови их хочешь

За то, что муж безбожно

Взял невесту другую.

ИСХОД

ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ

Дядька приходит справа, поспешно и радостный, с ним дети. Дядька, Медея и хор.

Дядька

О госпожа! Детей не изгоняют.

Дары от них царевна приняла

С улыбкой и обеими руками,

С малютками отныне мир. Но, ба!

Что вижу? Это счастие Медею

Расстроило…

Медея

Ай… ай… ай… ай… ай… ай…

Дядька

К моим вестям слова те не подходят.

Медея

(закрывая лицо руками)

Ай… ай… ай… ай…

Дядька

Я возвестил беду,

Считая весть отрадною, должно быть…

Медея

(успокоившись)

Ты передал, что знал, ты ни при чем…

Дядька

Но в землю ты глядишь и слезы точишь?

Медея

Так быть должно, старик, – нам это бог

И умысел Медеи злой устроил…

Пауза.

Дядька

(стараясь попасть в тон Медеи, но решительно не понимая, в чем дело)

Не падай духом, госпожа, авось

Через детей и ты сюда вернешься.

Медея

(загадочно)

Других верну я, горькая, сперва.

Дядька

Одна ли ты с детьми в разлуке будешь?

Для смертного тяжеле муки нет.

Медея

Да, это так… Но в дом войди и детям,

Что нужно на сегодня, приготовь.

Дядька уходит направо, в дверь.

ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ

Медея, дети и хор.

Медея

О дети, дети! Есть у вас и город

Теперь, и дом, – там поселитесь вы

Без матери несчастной… навсегда…

А я уйду в изгнание, в другую

Страну и счастья вашего ни видеть,

Ни разделять не буду, ваших жен

И свадеб ваших не увижу, вам

Не уберу и ложа, даже факел

Не матери рука поднимет. О,

О горькая, о гордая Медея!

Зачем же вас кормила я, душой

За вас болела, телом изнывала

И столько мук подъяла, чтобы вам

Отдать сиянье солнца?.. Я надеждой

Жила, что вы на старости меня

Поддержите, а мертвую своими

Оденете руками. И погибла

Та сладкая мечта.

Чужая вам,

Я буду дни влачить. И никогда уж,

Сменивши жизнь иною, вам меня,

Которая носила вас, не видеть…

Глазами этими.

(Привлекает к себе детей, которые веселы, еще полные воспоминаний о своей прогулке.)

Вы на меня глядите и смеетесь

Последним вашим смехом?.. Ай… ай… ай…

Что ж это я задумала?

(Опускает руки.)

Упало

И сердце у меня, когда их лиц

Я светлую улыбку вижу, жены.

Я не смогу, о нет… Ты сгибни, гнет

Ужасного решенья!.. Я с собою

Возьму детей… Безумно покупать

Ясоновы страдания своими

И по двойной цене… О, никогда…

Тот план забыт… Забыт… Конечно… Только

Что ж я себе готовлю? А враги?

Смеяться им я волю дам, и руки

Их выпустят… без казни?..

(Выпрямляясь; дети присмирели и смотрят испуганно.)

Не найду

Решимости?

О стыд, о униженье!

Бояться слов, рожденных слабым сердцем…

Ступайте в дом, вы, дети, и кому

Присутствовать при этой жертве совесть

Его не позволяет, может тоже

Уйти… Моя рука уже не дрогнет…

Дети хотят уйти, но Медея удерживает и привлекает их к себе каким-то судорожным движением.

Га…

Ты, сердце, это сделаешь?.. О нет,

Оставь детей, несчастная, в изгнанье

Они усладой будут.

Так клянусь же

Аидом я и всей поддонной силой,

Что не видать врагам моих детей,

Покинутых Медеей на глумленье.

Все сделано… Возврата больше нет…

На голове царевны диадема,

И в пеплосе отравленном моем

Она теперь, я знаю, умирает…

Мне ж новый путь открылся… Новый… Да…

Но только прежде…

(Порывисто обнимая детей и целуя их руки и лица.)

Дети, дайте руки,

Я их к губам прижать хочу… Рука

Любимая, вы, волосы, вы, губы,

И ты, лицо, какое у царей

Бывает только… Вы найдете счастье

Не здесь, увы! Украдено отцом

Оно у нас… О, сладкие объятья,

Щека такая нежная и уст

Отрадное дыханье…

(Целует детей, потом с силой отрывается от них, слабо отталкивает их и закрывает лицо руками.)

Уходите,

Скорее уходите…

Дети убегают, оглядываясь на мать и что-то говоря друг другу.

Силы нет

Глядеть на вас. Раздавлена я мукой…

На что дерзаю, вижу… Только гнев

Сильней меня, и нет для рода смертных

Свирепей и усердней палача…

(Уходит в среднюю дверь.)

Хор

Люблю я тонкие сети

Науки, люблю я выше

Умом воспарять, чем женам

Обычай людей дозволяет…

Есть муза, которой мудрость

И наша отрадна; жены

Не все ее видят улыбку

Меж тысяч одну найдешь ты,

Но ум для науки женский

Нельзя же назвать закрытым.

Я думала долго, и тот,

По-моему, смертный счастлив,

Который, до жен не касаясь,

Детей не рождал; такие

Не знают люди, затем что

Им жизнь не сказала, сладки ль

Дети отцам иль только

С ними одно мученье…

Незнанье ж от них удаляет

Много страданий; а те,

Которым сладкое это

Украсило дом растенье,

Заботой крушатся всечасно,

Как выходить нежных, откуда

Взять для них средства к жизни,

Да и кого они ростят,

Достойных людей иль негодных,

Разве отцы знают?

Но из несчастий горше

Нет одного и ужасней.

Пусть денег отец накопит,

Пусть дети цветут красою,

И доблесть сердца им сковала,

Но если налетом вырвет

Из дома их демон смерти

И бросит в юдоль Аида,

Чем выкупить можно эту

Тяжелую рану и есть ли

Больнее печаль этой платы

За сладкое право рожденья?..

ЯВЛЕНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ

Медея выходит из средних дверей. Медея и хор; после первых 5 стихов – вестник справа.

Медея

Я заждалась, подруги, чтоб судьба

Свое сказала слово – в нетерпенье

Известие зову я… Вот как раз

Из спутников Леоновых один;

Как дышит трудно, он – с недоброй вестью.

Вестник

(запыхавшись; одежда в беспорядке)

Беги, беги, Медея; ни ладьей

Пренебрегать не надо, ни повозкой;

Не по морю, так посуху беги…

Медея

(дерзко)

А почему же я должна бежать?

Вестник

(сразу выпрастывая мешок)

Царевна только что скончалась, следом

И царь-отец – от яда твоего.

Медея

Счастливое известие… Считайся

Между друзей Медеи с этих пор.

Вестник

Что говоришь? Здорова ты иль бредишь?

Царев очаг погас, а у тебя

Смех на устах и хоть бы капля страха.

Медея

Нашелся бы на это и ответ…

Но не спеши, приятель, по порядку

Нам опиши их смерть, и чем она

Ужаснее была, тем сердцу слаще.

Вестник

Когда твоих детей, Медея, складень

Двустворчатый и их отец прошли

К царевне в спальню, радость пробежала

По всем сердцам – страдали за тебя

Мы, верные рабы… А тут рассказы

Пошли, что ссора кончилась у вас.

Кто у детей целует руки, кто

Их волосы целует золотые;

На радостях я до покоев женских

Тогда проник, любуясь на детей.

Там госпожа, которой мы дивиться

Вместо тебя должны теперь, детей

Твоих сперва, должно быть, не видала;

Она Ясону только улыбнулась,

Но тотчас же фатой себе глаза

И нежные ланиты закрывает;

Приход детей смутил ее, а муж

Ей говорит: «О, ты не будешь злою

С моими близкими, покинь свой гнев

И посмотри на них; одни и те же

У нас друзья, не правда ли? Дары

Приняв от них, ты у отца попросишь

Освободить их от изгнанья; я

Того хочу». Царевна же, увидев

В руках детей убор, без дальних слов

Все обещала мужу. А едва

Ясон детей увел, она расшитый

Набросила уж пеплос и, волну

Волос златой прижавши диадемой,

Пред зеркалом блестящим начала

Их оправлять, и тени красоты

Сияющей царевна улыбалась,

И, с кресла встав, потом она прошлась

По комнате, и, белыми ногами

Ступая так кокетливо, своим

Убором восхищалась, и не раз,

На цыпочки привстав, до самых пяток

Глазам она давала добежать.

Но зрелище внезапно изменилось

В ужасную картину. И с ее

Ланит сбежала краска, видим…

После

Царевна зашаталась, задрожали

У ней колени, и едва-едва…

Чтоб не упасть, могла дойти до кресла…

Тут старая рабыня, Пана ль гнев

Попритчился ей иль иного бога,

Ну голосить… Но… ужас… вот меж губ

Царевниных комок явился пены,

Зрачки из глаз исчезли, а в лице

Не стало ни кровинки, – тут старуха