Председатель 2 (СИ) - Нот Вай

— Так быстро? Отлично, — он вновь поднёс трубку к уху и, как ни в чём не бывало, продолжил разговор.

Кухарка ожидала немного другой реакции, но, как и обычно, Кулагин ставил в приоритет работу.

Спустя полчаса он соизволил постучаться в комнату дочери.

— Анна, ты уже вернулась? Ненадолго же тебя хватило, — не скрывая усмешки обратился к ней Дмитрий Антонович.

Вместо ответа он услышал звон бьющегося стекла, что лишь сильнее раззадорило мужчину.

— А ведь я говорил тебе, говорил! Зачем слушать своего отца? Лучше слушать своё сердце! Действительно! — он продолжил разговаривать у закрытой двери.

— Не стоит с ней так, девочка же она нежная и ранимая... — попробовала вмешаться кухарка, но глава семейства злобно взглянул на неё.

— Будет уроком, — он ещё раз постучался, но Анна даже не думала открывать.

Мужчина взглянул на часы, затем махнул рукой в сторону комнаты дочери и направился к входной двери.

— Вы уходите? А как же Анютка? — вновь напомнила о себе женщина.

— А что с ней будет? Главное домой вернулась. Я уже боялся, что искать её придётся, — он обулся, затем взглянул на лицо испуганной женщины и добавил, — Вы как женщина её понимаете. Поплачет денёк, да в себя придёт.

Как ни в чём не бывало он вышел из квартиры и, насвистывая весёлую мелодию, спустился по лестнице.

Кухарка ещё раз взглянула на чемодан девушки, после чего предприняла ещё одну попытку:

— Анютка, а давай я тебе картошечку приготовлю? Твою любимую, с грибочками!

— Картошку?! — яростно выкрикнула она, — Даже слышать ничего не хочу о картошке!

— Тогда давай что-нибудь другое приготовлю. Чего ты хочешь? Я всё сделаю!

— Ничего я не хочу, отстаньте от меня! — послышался голос за дверью.

Женщина грустно выдохнула.

К вечеру ситуация ничуть не изменилась. Анна по-прежнему не открывала дверь в свою комнату и отказывалась от еды. Вывести её на диалог тоже не получалось.

Возвращение Дмитрия домой буквально взбодрило сердобольную Ларису Николаевну, стоило ему появиться на пороге, как та выдала полный отчёт о состоянии дочери.

— Что? Всё ещё у себя и от еды отказывается? Ладно. Сейчас поговорю с ней.

Он лениво подошёл к двери и, тяжело вздохнув, обратился к Анне:

— Доченька, давай поговорим? Расскажешь, что произошло. Открывай.

— Не открою! — заплаканным голосом выкрикнула она, — Уходите!

— Тогда хотя бы поужинай, Лариса Николаевна уже с тарелкой стоит и ждёт тебя.

— И крошки в рот не возьму! Оставьте меня! — послышался истошный плач девушки.

Кулагин покачал головой.

— А ведь я предлагал тебе достойного мужа! Отец не пожелает плохого! Забудь ты уже этого Филатова.

— Мужа? Я больше не хочу замуж. Никогда! Ненавижу мужчин! — злобно выкрикнула она в ответ, — Я лучше останусь одна!

— Я бы на твоём месте не зарекался. Он человек хороший.

— Мне всё равно! — перебила его дочка, — Я клянусь вам, что никогда не выйду замуж!

Подобные речи действительно напугали Кулагина, ведь каждое слово было пропитано ненавистью и презрением. Несмотря на всю ранимость дочери, она обладала достаточно упрямым характером.

— Что мог сделать один человек, что ты моментально стала ненавидеть всех мужчин? — поинтересовался Кулагин.

— Он разбил моё сердце. Мне так больно, отец! Я больше никогда не смогу полюбить...

— Анна, открой нам дверь, — взмолился Дмитрий, но всё тщетно.

От наплыва гнева он сжал кулак. Да что же посмел сделать с его дочерью этот Филатов, что довёл её до такого состояния? В голове появились самые разные варианты.

— Сволочь! — прошипел он, — Я ему устрою сладкую жизнь! Будет знать...

При всей своей жесткости и жизненных приоритетах, где карьера стояла на первом месте, дочь он всё же любил. И то, что этот жалкий выскочка Филатов посмел обидеть его сокровище, приводило мужчину в ярость.

Хлопнув дверью, он зашёл в свой кабинет.

Лариса Николаевна не могла оставить всё так, как есть. Даже мать Анны, и та не стала вмешиваться, просто упорхнула на работу в театр, сославшись на то, что восстановиться разбитому от любви сердцу поможет лишь время.

Вдруг в голову кухарки пришла идея, и она тут же побежала к телефону, твёрдо решив попросить помощи у лучшей подруги Анны, которой девушка доверяла в буквальном смысле всё. Раз Кулагина не может рассказать о случившемся семье, то быть может расскажет ей? Так или иначе, попробовать стоит.

Дмитрий Антонович скептически отнёсся к этой идее, но какого было его удивление, когда дочь всё же открыла дверь, впустив внутрь только подругу.

— Насть, ты что здесь забыла? Это отец попросил? — приобняв гостью спросила Анна.

— Нет, мне позвонила Лариса Николаевна. Рассказала, что ты вернулась в ужасном состоянии, и я тут же приехала. Ты, между прочим, даже не позвонила мне, хотя обещала! — по-доброму улыбнулась подруга, — давай, делись!

Только ей одной Кулагина смогла поведать о всех испытаниях, что поджидали её в злополучном колхозе. Не стесняясь своей подруги, она то и дело вытирала слёзы платочком, продолжая своё повествование.

— Он изменился, Настя. Словно стал другим. От былого тепла ни следа не осталось, — подытожила свою историю Анна.

— Ты говоришь, он председателем стал, а ведь это невероятно ответственная работа. Не мудрено, что времени на тебя не осталось. Ещё и отец твой за его успехами явно следит, представь, как ему сложно, — Настя обняла подругу, — Быт там совершенно другой, не как здесь. Ты так всё описала, словно он выгнал тебя, а что если это ради твоего же блага? Я бы на его месте поступила бы также. Тебе ведь здесь и правда лучше.

— Я уже и сама не понимаю в чём дело. У меня такое чувство, словно между нами встал этот... колхоз. Он даже в ту дождливую ночь бросил меня одну, а сам поехал помогать с овцами, словно без него некому это сделать! — возмутилась Кулагина, вспоминая тот холод и обиду, что испытала на улице, — даже этот Ягодецкий провёл со мной больше времени, чем мой возлюбленный!

— Ты рассказывала мне про бабу Нюру, помнишь? — Анна кивнула в ответ, — Она так хвалила Александра и явно не без причины. Пойми, у него сейчас очень серьёзная работа. Ты наоборот должна его поддержать. Пусть знает, что ему есть куда возвращаться.

Анна прекрасно понимала, что именно отец отправил Филатова туда, где он сейчас и находится. Более того, возможно возлюбленный и правда так много работает, стараясь впечатлить вечно недовольного Кулагина. Что если подруга права? В сердце девушки вновь зародилась надежда.

— Я очень хочу, чтобы он вернулся в Москву. Я не могу так долго ждать. А что если он найдёт другую? Точно ли он с овцами помогал той ночью или же...

— Так! — перебила её подруга, — Не думай о плохом! Давай договоримся: я попрошу Костю съездить в колхоз к Александру, и проверю, чем он там занимается. Может даже сможем уговорить его вернуться! А ты выходи из затворничества и от еды не отказывайся, хорошо?

— Уговорить вернуться? — глаза девушки радостно заблестели.

— Конечно! Попробовать стоит. Обещаю, мы с Костей что-нибудь придумаем!

Когда Васнецов окончательно уехал в Москву, я даже расстроился. Как-то я уже успел привыкнуть к его компании с учётом, что мы частенько собирались вечером в клубе. Я, он и Маслов. Иногда к нам присоединялся кто-нибудь ещё, и мы вели долгие беседы как о нашем исследовании, так и о других достижениях науки. Хотя мне порой стоило большого труда не сболтнуть лишнего. Всё же я понимал, что если буду показывать слишком большую компетентность во многих вопросах, особенно в тех, которые в этом времени ещё только изучаются или вообще неизвестны, то это будет выглядеть слишком странно и подозрительно.

Поэтому я всё больше помалкивал, лишь иногда подталкивая разговор в нужную сторону.

А помимо общей подкованности в своей научной работе, Григорий Николаевич также потчевал нас разными байками из жизни НИИ и своей преподавательской работы. Из них я, например, узнал, что наш агроном однажды дрался практически на дуэли защищая честь девушки-сокурсницы. Драка была такая, что в одном из университетских кабинетов окна разбились вдребезги. Глядя на спокойного и мягкого Маслова, никогда бы не подумал, что он вообще способен с кем-то так сильно повздорить. Даже ради любви.